бстановка кричит об этом. Я бы предположил, что попал примерно в середину 20-го века, либо в послевоенное время. Решился встать. Ничего совсем не качает, немного кружится голова, но это пройдёт. В Небесной Канцелярии обещали поправить здоровье. Дошёл до письменного стола, взял недопитый стакан с чаем и выпил в несколько глотков. Уже хорошо, жажду утолил. Вблизи смог рассмотреть погоны на кителе, который, кстати, серого цвета, как и штаны. Опа-па, а погоны-то маршальские. Стоп! Какие маршальские? На погоне у маршала вокруг звезды лавровые листья, а здесь мы имеем дубовые листья. Что это значит? А значит, что на кителе погоны повыше маршала, а точнее генералиссимуса. Нехорошая догадка засветилась в голове, но тошнота и головокружение отвлекли меня от этой мысли. На кителе с левой стороны рассмотрел звезду «Героя Советского Союза». А интрига прямо на глазах закручивается. Кто я? Если генералиссимус, то ничего страшного не вижу. Императором побывал и справился. А тут какой-то генералиссимус. Взял китель и накинул на себя, но не застегнулся. Поискал глазами зеркало в комнате, не нашёл. А вот посмотреть на свою новую физию[1] очень даже не помешает. Подошёл к двери и прислушался. За дверью тишина. Осторожно открыл дверную створку. Дверные петли не скрипят. Не спеша, посмотрел в коридор. А кстати, из кабинета две двери в коридор и в фойе. Пошёл налево по коридору к фойе, в котором никого не обнаружил. А вот за дверями на улицу, стояли часовые. Пригляделся. Ну точно мундиры военного образца. А фуражки на часовых с малиновым околышем[2], синий верх. Шаровары синие, в сапогах, а вот гимнастёрка защитного цвета. Звания не вижу. Часовых двое. Пока двигался, сумел оценить мягкие туфли, явно сделаны на заказ. Через фойе видна дверь, она приоткрыта там явно столовая, вот туда я и направился. Вновь никого не обнаружил, зато в столовой обнаружил зеркало. Подошёл к нему и смог рассмотреть себя.
Мать вашу, через коромысло. Грёбаные апостолы, точнее апостол. Или кто он там. Минуты три я извергал из себя простой русский мат. Благо научился говорить на матерном командном языке в бытность службы офицером пограничником. Помянул десятком нехороших враз распорядителя. В отражении зеркала я увидел грузина. Да ещё какого грузина! Не узнать эту физию невозможно. Я сотни, а то и тысячи раз видел портрет этого лица. А сверстники моего отца делали даже татуировки с лицом вполне известного грузина. Из зеркала на меня смотрело отражение Иосифа Сталина. Усы с проседью, как и седина в голове. Лицо слегка обезображено оспой, морщины. Цвет лица сероват. Глаза имеют цвет… Как у кого? У рыси? Да, скорей всего есть что-то тигриное. Я постарался сделать взгляд жёстким. Странно, но цвет глаз слегка поменялся, появился взгляд хищника. Теперь понятно, почему современники вождя говорили о том, что порой взгляд Сталина пугал. Вот уж попаданец дак попаданец. Не думал не гадал, что в такую интригу попаду. Да мне даже в кошмарном сне не приснится, что я могу в такое попасть. Первое, что приходит на ум, я совсем не знаю грузинского языка. И память предшественника молчит, чёрт бы её побрал, эту память. Прошлый раз приходили подсказки, а сейчас тишина. Вот же бляха-муха. Ясно понятно, что нахожусь я на даче вождя всех народов, друга пионеров и вообще советских детей. Да-а, попал дак попал. Тут ничего не попишешь. Немного успокоившись, решил осмотреться. Через столовую вышел на террасу. Здесь имелся обеденный стол и очень большие окна. Некоторое время наблюдал за улицей. Там накрапывал мелкий дождик. Несколько раз обратил внимание на часовых, а может патрульные, которые патрулируют территорию и дачу. Как я не признал сотрудников НКВД[3], хотя здесь личная охрана Сталина скорей всего. Кто там был личным охранником Сталина? Ну, вспоминаем. Точно, Власик. Фамилия такая у верного телохранителя вождя. Где-то он должен быть здесь, на даче. Развернувшись на террасе, я двинулся в фойе через небольшую столовую. И в фойе наткнулся на генерал-лейтенанта, он как раз входил в здание быстрым шагом лицо его было обеспокоено. Узнал его сразу, несколько раз видел фото в интернете, ещё в первой жизни. Да-да, передо мной был никто иной, как Николай Сидорович Власик — вечный телохранитель Сталина, а по совместительству мажордом[4], так как принимал участие в воспитании детей вождя. Власик явно удивлён, тем, что я передвигаюсь на своих ногах.
— Иосиф Виссарионович, зачем вы встали? Это может быть небезопасно для здоровья. Я послал людей за Владимиром Никитичем. Думаю, через полчаса они будут здесь. Лаврентию Павловичу пока ничего не сообщал, — тут же доложил Власик.
Я в очередной раз обратился к памяти реципиента. С Павлом Первым у меня получалось почти с первых дней. О чудо! Память выдала, что личный лечащий врач Сталина Владимир Никитич Виноградов. Власик смотрел на меня, видимо ожидает, что я скажу. А я не знал, как Сталин обращался к Власику. Как никак их связывали долгие годы, всё это время телохранитель находился рядом с вождём.
— Правильно сделал. Не надо чтобы кто-то знал о моём самочувствии. Прикажи пусть принесут в кабинет что-то перекусить, я буду там. Да, Лаврентий тоже ничего не должен знать, — я с удовольствием заметил, что в моей речи присутствует лёгкий акцент грузина.
Вот и хорошо, буду говорить, как есть. В прошлой жизни слышал, что Сталин говорил почти без акцента на русском языке. Акцент появлялся только тогда, когда вождь нервничал или волновался.
Войдя в кабинет, я присел на стул и начал рассматривать документы на столе. На углу стола лежала пачка газет. Пока я даже представлял, как мне войти в роль Сталина. Взял чистый лист бумаги и решил написать для себя план моих действий, хотя бы на первое время. В голове мелькнула мысль, как бы меня не приняли за подставное лицо. Кто тут самый шустрый в руководстве СССР? Маленков, Берия? Интересно сколько личного состава охраны на даче? Я хотел отмахнуться от последнего вопроса, но память вождя подсказала. Ближнюю дачу охраняют сто пятьдесят постовых, имеется шесть постов охраны с телефонами. Ладно, сейчас не об этом. Надо составить список надёжных людей, всех кого вспомню сам и что подскажет память вождя. Второй список ненадёжных, от которых будем избавляться разными способами. В кабинет внесли поднос с чаем и холодными закусками, вместе с кухаркой, которая, поставив поднос вышла, вошёл Власик. Он видимо ожидал приказаний. Я же размышлял, как мне называть Власика, когда мы наедине. Хотя чего я мучаюсь? Много мог позволить себе Сталин? Думаю немало.
— Коля, вызови мне на завтра Судоплатова. Хотя нет, не будем откладывать. На сегодня часов на восемь вечера. Если есть встречи сегодня, все отменить, — дал распоряжение телохранителю.
Власик вытянулся по стойке «смирно» и вышел. Я опять взялся размышлять. Чего я хочу от Судоплатова? По истории это был достаточно преданный человек своей Родине. Кроме всего прочего, практически главный диверсант Советского Союза. А хочу я от Судоплатова то, чтобы он возглавил новую структуру, которая возьмёт под контроль все службы, в том числе и НКВД вместе с НКГБ[5]. А заодно подумать, как со временем упростить название спецслужб, а то эти «народные комиссариаты» прямо слух режут. А кто у нас командует государственной безопасностью? Память вождя подбросила информацию — министр госбезопасности Меркулов Всеволод Николаевич, преданный Сталину коммунист, но мягок, когда требуются решительные действия. Ага, насчёт мягкости мнение вождя. А моё? Надо поговорить с ним лично, а потом сделаю выводы. Что ещё я читал в прошлой жизни, в смысле в первой? Кажется, в 46-ом году будет голод, умрёт много народа. Точную цифру не помню, но однозначно больше миллиона. С этим тоже надо что-то делать. Я встал и прошёлся вокруг стола, потягиваясь. Промелькнула какая-то мысль. Что мне показалось необычным? Стоп. У вождя ещё в детстве была повреждена рука и что-то ещё. Я помахал руками. Хм, ничего не болит и не мешает. Значит в Небесной Канцелярии не обманули, включили какую-то регенерацию. Вытянул руки перед собой. Ага, одна рука короче другой. Что-то такое читал, что у Сталина одна рука сохла. Сразу показывать отсутствие болезней, пожалуй, не стоит, а то нарвусь на недоверие товарищей, и сразу получу госпереворот в верхушке власти. Сделав несколько кругов вокруг письменного стола, я присел на стул и углубился в размышления и записи вождя, сделанные до меня.
Что у нас глобального? Я посмотрел на календарь на столе. Сейчас 10 октября 1945-го года. Война с Японией закончилась. Американцы уже сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Меня это пугает? Да ничуть. Я как человек будущего прекрасно понимаю, что атомное оружие в большей степени играет роль «ядерной дубины». А вот применять такое оружие не рискнут. В Японии бомбили ядерным оружием? Понятно, для чего, чтобы показать Советскому Союзу свою силу. Вот только Россия не Япония, чтобы нас запугать, понадобится сотни бомб, а у америкосов столько нет. Безусловно ядерную программу следует запускать. А ещё разработку ракетного вооружения. И да, послать в Америку людей, чтобы аккуратно ликвидировали всех физиков и прочих ядерщиков, желательно не своими руками. Так, об этом позже. Я углубился в записи вождя, не заметил, как приехал мой доктор.
По приезду Виноградова, мы с ним удалились в спальню вождя, там провёл осмотр моей тушки личный доктор. Ранее, в прошлой жизни я не видел фото Виноградова, потому сейчас смог его рассмотреть более внимательно. Короткая стрижка с пробором, волосы зачёсаны на правый бок, седина в волосах, усы короткие и подстрижены, левая бровь слегка приподнята. Взгляд умных глаз выдаёт в нём человека деятельного и энергичного.
— Иосиф Виссарионович, вам бы лечь на обследование, нельзя так безответственно относиться к своему здоровью. Что произошло, хотелось бы послушать, — спокойным голосом произнёс Владимир Никитич.