— Найди мне всех этих людей в кротчайшие сроки. Те фамилии, что подчёркнуты красным, сразу брать под арест. Те фамилии, что я подчеркнул синим карандашом, взять «под колпак»[139]. Те, что подчёркнуты зелёным, просто найди, далее решим, что с ними делать. Распоряжения и приказы получишь завтра, — распорядился Абакумов.
— Сделаю, товарищ генерал-полковник, — серьёзно ответил Москаленко, так как видел, насколько взбудоражен его шеф.
Глава 7
Интерлюдия
Антонина Макаровна Гинзбург вышла из отдела кадров Лепельского промкомбината, где имелся швейный цех. Она в который раз пыталась устроиться сюда на работу швеёй, по рассказам женщин, работавших в швейном цеху, они получали очень даже неплохую зарплату. Инспектор отдела кадров не отказал, просто попросил зайти через недели две. Цех расширяется, так что сотрудники будут нужны. Виктор, муж Антонины, вчера рассказал ей, что его зовут в Биробиджан. Многие евреи едут туда, так как там льготные условия для евреев. А сегодня Антонина зашла чисто отметиться в отделе кадров комбината. Она подошла к дороге, намереваясь перейти на другую сторону улицы. Но неожиданно перед ней остановилась серая «Победа». Антонина попробовала вспомнить, какая модель завода «ГАЗ» перед ней. Но из машины вышел сорокалетний мужчина, показал удостоверение госбезопасности.
— Антонина Макаровна, вам следует проехать с нами, Я, майор Петров, — сказал мужчина тоном, не терпящим возражений.
Внутри Антонины все похолодело, тянущее беспокойство поползло вниз живота и ей захотелось в туалет по-маленькому. Гинзбург хотела убежать, но страх сковал её тело, а со спины подошли ещё два оперативника. В голове молотом стучал вопрос «Неужели нашли?».
— Гражданка Гинзбург, не надо делать глупостей. От нас вы уже не сбежите, а вот навредить своему мужу и дочкам, очень даже можете, — так же спокойно произнёс майор.
Антонина решила ни в чём не сознаваться, скрепя сердцем села в машину, оперативники сели по бокам испуганной женщины, а майор сел на сиденье рядом с водителем и машина тронулась. Ехали очень долго, несколько часов. Как оказалось её привезли в Минск, но не повезли сразу в тюрьму, а доставили в Управление МГБ по Белорусскому Автономному округу. Её заперли в камере, так ничего не сказав. На допрос Гинзубрг не вызывали целых два дня, два очень бесконечных дня. Так ей казалось, хотя точно она сказать не смогла бы сколько прошло времени. Часы изъяли, а в камере не было окна, чтобы определять день или ночь. За это время Антонина вспомнила всю свою жизнь с начала войны. На фронт она пошла добровольцем, где была санитаркой. Попала вместе со своей частью в Вяземский котёл, по лесам выходила из окружения. В те дни её первый раз изнасиловали. Произошло это возле лесной реки, где она решила искупаться, чтобы смыть грязь с себя, тело страшно чесалось. Когда вылезла на берег, обнаружила там красноармейца, который её изнасиловал и забрал винтовку. Через несколько дней её поймали немцы. То были страшные дни. Антонину насиловали каждый день по несколько солдат сразу, внешне она была привлекательной молодой женщиной. Из плена удалось бежать с солдатом Николаем Федчуком, чтобы он её взял с собой она предложила ему услуги «походной жены». В январе 42-го года они добрались до села Красный Колодец, здесь проживала жена Федчука, она рассталась с попутчиком. Некоторое время жила в этом селе, не отказывая местным мужикам в интимной жизни. Жители относились к ней негативно по этой причине и ей пришлось уйти. Скитаясь по деревням и сёлам, она добралась до села Локоть. Хотела пойти к партизанам, однако обратила внимание, как хорошо живут те, кто работает на немцев. Поступила в Локотскую вспомогательную полицию. Обер-бургомистр Бронислав Каминский выдал ей пулемёт, чтобы она расстреливала подпольщиков и партизан. Здесь она откровенно занялась проституцией. За каждый расстрел Антонина получала 30 рейхсмарок, очень похоже на 30 серебряников Иуды. Антонина стала пить, а пьяная вела беспорядочные половые связи, не отказывая ни немцам, ни полицаям. Такая разгульная жизнь привела женщину к тому, что она заразилась сифилисом и была отправлена в немецкий госпиталь. В тылу у немцев, после госпиталя, она завела роман с немецким ефрейтором, который вывез её в Польшу, через Украину. Тогда она смогла подделать документы, что немцы расстреляли Макарову за то, что она заразила немецких офицеров сифилисом. Дело в том, что, будучи ещё в школе, до войны, по ошибке ей изменили фамилию на Макарову, а на самом деле она была Панфилова по метрике. Немецкого ефрейтора убили, а Макарову отправили в концлагерь в Кёнисберге, где она дождалась Красную Армию. По поддельным документам устроилась в госпиталь санитаркой после освобождения. Здесь и встретила своего мужа Виктора Гинсбурга. Они поженились, в 47-ом родила первую дочь, а через несколько лет вторую. Антонина надеялась, что её не найдут, однако теперь она сидит в камере. На допрос её вызвали на третий день.
— Предлагаю вам, гражданка Гинзбург, написать чистосердечное признание, — встретил её такими словами уже знакомый майор.
— Я уже говорила, что ни в чём не виновата, — упрямо возразила Антонина.
— Мы всё о вас знаем. Для всех будет проще, если подпишите признание, в том числе для вашей семьи, — спокойно ответил майор.
— Чем же это поможет моей семье? — усмехнулась Антонина.
— Вас так и так расстреляют, даже не сомневайтесь. Есть свидетели, которые опознают по тем делам, что вы творили в Локотской тюрьме. Напишите признание, проведём закрытое заседание суда, фамилию Гинсбург нигде не будем упоминать, чтобы не портить биографию вашему мужу и детям, — вновь объяснил майор.
Антонина согласилась. Следствие закончилось быстро, заседание суда действительно было закрытым, однако её мужа на суд допустили. Так как он не верил в предательство жены. После суда она три месяца дожидалась исполнения приговора, а именно расстрела.
Николай Иванин последние годы проживал в Брянске. После победы большевиков над фашистами, ему удалось скрыть то, что в оккупации он был начальником тюрьмы и служил немцам. Николай вышел из магазина и огляделся, он уже устал от того, что боится возмездия за своё предательство. Иванин почти дошёл до дома, когда двое рабочих, идущих навстречу, резко подхватили его под руки, а молодая женщина, что шла за ним целый квартал, подбежала и предъявила удостоверение госбезопасности. Через минуту подъехала легковая машина и Николая повезли в Брянское Управление госбезопасности. Запирался на допросах он недолго. Когда стали появляться свидетели, что знали его по тем временам, когда он был начальником тюрьмы. Перед неопровержимыми доказательствами Николай сдался и написал признательные показания. Судебное разбирательство прошло быстро. Приговор суда — высшая мера социальной защиты. Расстреляли Николая Иванина через два месяца после суда.
Василий Мелешко во время войны попал в плен. Там младшему лейтенанту предложили работать во вспомогательной полиции, он согласился, так как не хотел быть расстрелянным. Позже его взяли в карательный отряд, где он не только лично расстреливал комиссаров и евреев, но и издевался над арестованными. Он считал, что непобедимая армия Рейха выиграет войну. Однако Мелешко ошибся. Ему удалось уничтожить документы, по которым он числился в карательном отряде. Даже в фильтрационном лагере получилось обмануть особистов. Он устроился бухгалтером в совхозе на хуторе Киров, в Ростовской области. Пришли за ним прямо на работу. В его кабинет вошли четверо мужчин, Василий сразу понял откуда они. Старший четвёрки мужчин предъявил удостоверение госбезопасности.
— Капитан Щеглов. Василий Мелешко, вы арестованы. Вы поедете с нами в Ростов. Не стоит оказывать сопротивление, вам это не поможет, — заявил капитан.
Следствие велось почти восемь месяцев. Мелешко запирался, врал, но сознаваться не хотел. Нашлись свидетели его злодеяний. Суд был быстрым, без проволочек. Василия Мелешко приговорили к расстрелу, а через три месяца приговор привели в исполнение.
Григорий Васюра ненавидел комиссаров и евреев. Когда началась война он при первой возможности сдался в плен. С радостью принял предложение от оккупантов служить Великой Германии. Григорий отличался редкой жестокостью по отношению к своим соотечественникам. Вскоре дослужился до начальника штаба в батальоне карателей. Принимал самое активное участие в казнях партизан и подпольщиков, хотя этого не требовали его обязанности по должности. Но особенно любил издеваться над женщинами и малолетними девочками, насилуя и избивая свои жертвы. В своих фантазиях и мечтах, он представлял, как заслужит право быть помещиком, а русских и евреев будет держать рабами. Однако его мечтам не суждено было сбыться, Красная Армия победила в войне, а покровители Васюры позорно бежали на Запад, как минимум те, кто остался в живых. Василия с собой не позвали. Тогда он решил устраиваться в Советском Союзе. Василию удалась избежать серьёзных проверок особистов. Он осел на постоянное жительство в колхозе, под Киевом. Его взяли на работу бухгалтером, так как грамотных людей после войны не хватало. Прошло почти десять лет после войны и Васюра думал, что ему удалось избежать наказание за свои преступления. Но он ошибся. Пришли за ним прямо домой. Васюра пробовал оказать сопротивление чекистам, но его достаточно быстро скрутили, погрузили в машину и отвезли в Киев. Признаваться в своих поступках предателя Василий не желал. Он готовил себя морально к пыткам и избиениям, но ничего такого не произошло. Пришёл доктор и поставил Василию укол, предатель сразу понял, что его воля потеряна, как только следователь начал задавать вопросы. Он рассказал о всех своих преступлениях против советского народа. На суде Васюра пробовал отказаться от своих показаний. Суд отказ Василия во внимание не принял и вынес определение — расстрел. Позже Васюра написал письмо Сталину о помиловании и замене приговора на большой срок в лагерях. Однако резолюция Вождя была краткой «Отказать». Расстреляли Василия Васюру через шесть месяцев после вынесения приговора.