отдать должное Никитка провёл пропаганду профессионально. Людям «засрали» мозги тем, что Сталин совсем ненастоящий, а его двойник. Самого Сталина либо убили, либо держат в подвалах, а виновен во всём этом безобразии конечно же Берия. В общем закрутилось, слухи о подмене Сталина покатились со скоростью горной лавины по всему Украинскому Автономному округу, Киев встал в осаду. А слухи поползли дальше, в другие регионы. Заговорщики арестовали всех чиновников и руководителей спецслужб, кто пытался остановить начавшийся бунт. Представляю, как забеспокоились в МГБ и МВД, наверняка думают над тем, у кого начнут слетать звёзды с погон. Кстати, неудавшийся арест Хрущя инициировал не я, а Судоплатов, за что позже получил от меня выговор. Хрущёва надо было брать осторожно, без шумихи. Дошли слухи и до командующего Киевским ВО генерал-полковника Чуйкова, да и не только до него. Засомневались командующий Одесским ВО генерал-полковник Галицкий, который вновь вступил в должность в январе 58-го года, и командующий Приволжского Военного Округа генерал-полковник Комаров. В Союзе многие шептались, что у Сталина есть двойники, но вслух никто не болтал. В общем доигрался Иосиф Виссарионович в театр с двойниками, хоть и было это до моего появления. Хотя думаю волновались командующие в других военных округах, особенно Кавказ. Об этом я узнал на следующий день, в смысле о заговоре в Киеве и волнениях по всему югу СССР.
Утром я вызвал Судоплатова, чтобы «вставить ему клизму» за торопливость с арестом Хрущёва, а он положил передо мной, в распечатанном виде, запись разговора по телефону Жукова и Чуйкова.
— «Здравия желаю, товарищ маршал», — поприветствовал Чуйков Жукова.
— «Слушаю тебя, Василий Иванович», — ответил Жуков.
— «Георгий Константинович, в Киеве мятеж. Взбунтовались гарнизонный полк и курсанты двух училищ в самом Киеве. Мне доложили, что была перестрелка в городе между комитетскими госохраны и «комендачами»[164]. Я поднял часть округа по боевой тревоге, но пока никаких мер не предпринимаю. Главнокомандующему не рискнул звонить. Вот решился на звонок тебе. Здесь слух нехороший идёт. Будто подменили Сталина, а заправляет всем Лаврентий Берия. Не знаю, что и думать. Георгий Константинович, можешь мне прояснить ситуацию?»
— «Мать вашу! Вы там сдурели? Ты что, бабка на базаре слухам верить? Анализировать не умеешь? Забыл за кем прозвище «волкодав Сталина» ходит? Разве бы Судоплатов допустил такой бардак? Да он за Сталина кого угодно на органы разберёт, в том числе и Берию. Ладно, ты там, Василий Иванович резких движений не делай. Возьми город в оцепление, расставь блокпосты. Сам сообразишь, что делать. Думаю, Главнокомандующий с тобой свяжется в ближайшее время. Ну или я свяжусь, когда пойму, что произошло», — распорядился Жуков.
Я посмотрел на Судоплатова вопросительно.
— Что сам думаешь об этом, Павел Анатольевич? Прошляпили вы Хрущёва.
Судоплатов оправдываться не стал.
— Я уже связался со всеми своими отделами в крупных городах Украинского АО и на Кавказе. Велел им резких манёвров не совершать, об обострении обстановки докладывать немедленно, на спецсвязи посадил своего секретаря, — доложил генерал-полковник.
— Какая обстановка в Москве? — задал я существенный вопрос.
— Ночью мои люди по-тихому взяли под стражу генерала армии Москаленко и его начальника штаба. Оба в своих квартирах, там наши бойцы из отдела по охране государственных лиц. Шума не будет, обычная ситуация, когда наша охрана работает. Генерал армии не бузит. Хотя по команде он не доложил о своём разговоре с Хрущёвым, а должен был, — доложил Судоплатов.
В этот момент в кабинет тихо вошёл Поскрёбышев.
— Товарищ Сталин, на проводе Василевский и Жуков. С кем соединять?
— Александр Николаевич, начни с Василевского, потом поговорю с Жуковым. После этого организуй спецсвязь с командующим Киевским военным округом, — дал я указание своему помощнику.
Поскрёбышев вышел, а через десяток секунд я поднял трубку одного из телефонов, на связи был министр Василевский. Он доложил мне о чрезвычайной ситуации в Киеве. Я его выслушал внимательно, по голосу Василевского можно было понять, что министр обороны не волнуется говорит вполне спокойно, по-деловому.
— Товарищ Василевский, прискорбно, что ваши подчинённые вступили на преступный путь и в свою очередь обманом подбили на бунт курсантов и военнослужащих гарнизонного полка. Будем разбираться, готовьте комиссию и самолёт для вылета в Киев. Да, я лично полечу в Киев, а значит должны быть места для охраны, — распорядился я.
Поговорил с Жуковым, ничего нового он мне не добавил. Спросил о надобности объявлять в войсках готовность «Военная опасность». Я велел Жукову панику не разводить, но связаться со всеми командующими военных округов, чтобы пресечь слухи о моей смерти. Сразу после разговора с Жуковым, связался с Чуйковым, подтвердил распоряжения Жукова. Ситуация показала, что Жуков полностью на моей стороне и даже не помышлял о каком-либо заговоре, хотя разговор у него с Хрущёвым тоже имелся. Пробивал Никитка почву, надеясь склонить на свою сторону знаменитого маршала, но Жуков отклонился от темы заговора. Хотя Хрущёв напрямую не предлагал, возможно, побоялся.
В Киев прилетели двумя бортами. Нас встречал генерал-полковник Василий Иванович Чуйков с организованным штабом ЧС. Проехали сразу в Центр ЧС, который расположился в районной Администрации в пригороде Киева. Со мной в лимузин сели Чуйков, Судоплатов, Власик, Абакумов, Василевский и Жуков.
— Доложите обстановку, товарищ генерал-полковник, — обратился я к Чуйкову.
— Через радио и телевиденье обратились к гражданскому населению, чтобы не покидали свои дома и квартиры. В городе объявлен комендантский режим. Взяли под охрану пехотными полками все предприятия в Киеве. Организовали связь с блокпостами. Командир гарнизонного полка полковник Дрищев на стороне заговорщиков. Утром расстреляли коменданта города полковника Щеглова, он пытался агитировать солдат и младших офицеров сложить оружие. Заговорщиками арестованы двадцать офицеров Управления МГБ по Киевской области, вместе с полковником госбезопасности Переваловым. Ещё вчера произошла перестрелка между офицерами отдела КГО по Киеву. Потери с обеих сторон, сотрудники КГО погибли все, кажется их там было шесть человек, — начал докладывать Чуйков.
— Зашли далеко, кровь пролилась., — хмуро произнёс я.
— Есть перебежчики из гарнизонного полка и из военных училищ. В училищах вскрыли арсенал, но не все курсанты встали на сторону заговорщиков. Тех, кто отказался участвовать в заговоре, взяли под охрану. От «комендачей» сдался командир 1-ой роты старший лейтенант Лыков, вместе с личным составом. Их отправили в южный район занять оборону, но они сразу сдались. Мы организовали фильтрационный лагерь. Перебежчиков и прочих разоружаем и отправляем пока туда. Я приказал сформировать штурмовые команды, куда вошли только фронтовики, имеющие опыт в городских условиях, — продолжил доклад Чуйков.
— Переговорщиков посылали? — вновь спросил я.
— Пока нет, — ответил Чуйков.
— Организовать парламентёра из москвичей, что прибыли с нами, узнать требования. Какие и у кого есть мысли? — я посмотрел на высших офицеров, что сидели со мной в лимузине.
— Парламентёрами лучше послать известного лётчик и танкиста, я про училища. Курсанты однозначно выслушают таких офицеров, — подал мысль Жуков.
— У меня есть такой. Командир 37-ой гвардейской танковой гвардии полковник Быков Иван Васильевич. Герой Советского Союза, дважды в танке горел, закончил войну в Праге. У нас командует дивизией в Кривом Рогу. Бывает ездит в танковое училище, приглашали они его несколько раз, — предложил Чуйков.
— Быкова вызвать и проинструктировать, да пошлите самолёт за ним в Кривой Рог, — дал я распоряжение.
— А из лётчиков, самый известный Василий Сталин…, — начал говорить Чуйков и замолчал на середине фразы.
В машине резко замолчали все, я обвёл взглядом офицеров.
— Свяжитесь с Жуковским, если Василий там, пусть вылетает на сверхзвуковом истребителе. Ну или я не знаю на чём, главное пусть не тянут, — согласился я.
Чуйков прав более знаменитого лётчика чем Василий Сталин в стране нет. Точнее есть асы и герои, которые даже более заслуженные чем Василий, но он самый известный, тем более сын Сталина. Мне меньше всех хотелось проливать кровь курсантов, тем более лётчики. Даже танкиста выучить непросто, а на обучение лётчиков тратится много времени и средств. Наверняка там есть молодые пацаны, обманутые заговорщиками.
Когда Василия Сталина вызвали к начальнику школы лётчиков-испытателей, он только собирался провести парный полёт с одним из курсантов школы. Узнав в чём дело, Василий согласился без раздумий. Через час он уже вылетел с аэродрома в Жуковском на «МиГ-17». Пришлось прихватить парадную форму с наградами, такое распоряжение поступило из Киева. Пришлось сделать несколько посадок для дозаправки на аэродромах подлёта. Однако через два часа Василий приземлился на военном аэродроме под Киевом. Его встречали и достаточно быстро доставили в штаб ЧС, где тут же провели инструктаж. С отцом встретиться не получилось. С Василием в Киевское авиационное военно-инженерное училище поехали два лётчика капитан Мыскин и майор Летучий, оба из 106-ой бомбардировочной авиационной дивизии Киевского Военного Округа. После войны в Корее младший Сталин изменился, как в отношении к службе, так и в отношении в быту. С пьянкой завязал, приходилось много летать, чтобы не отставать от курсантов школы в мастерстве. А в ШЛИ проходят подготовку не просто сопливые мальчишки, поступившие в лётное училище, а состоявшиеся профессионалы. Не разу не сомневаясь, Василий знал, что нашёл своё место в жизни — это школа лётчиков испытателей. Подойдя к воротам училища троица переговорщиков, ну или парламентёров, остановились. Сами ворота закрыты, территория училища огорожена высоким решетчатым забором. Метрах в десяти, рядом с будкой КПП