– Пока ничего сложного, – кивнула Марина.
– Номер восемь – последний, похоже, там совсем плохие условия, – бодро вещал Кузя. – Да, квартиры намного дешевле, чем в других местах, но дома – старые блочные пятиэтажки без лифта. Самый роскошный у них первый райончик. Там, в основном, коттеджи, они принадлежат местной элите. Простой народ негодует, потому что коммуналка у «белой кости» ниже, в магазинах демократичные цены. Богатые и чиновные живут лучше, чем бедные и простые работяги.
– Эка новость, – усмехнулся Леня.
– Еще там устроились местные знаменитости, – продолжал наш интернет-гуру. – Главный редактор газеты, актеры театра, заведующий больницей. Простых людей в Иваньковск‑1 нет. У каждого коттеджа свой участок в тридцать соток.
– Неплохо! – оценил ситуацию Сеня.
– Один небольшой особняк принадлежит Клавдии, – договорил Кузя.
– Упс! – воскликнул Собачкин.
– Чем простая женщина заслужила такую честь? – изумилась я.
Кузя склонил голову к правому плечу.
– На этот вопрос ответ в интернете отсутствует. Но есть еще деталька.
Приехала Клавдия в город с двумя девочками в девяностых годах. Юлия тогда в пеленках была, Оля – чуть постарше. Им дали квартиру в Иваньковск‑7, в старой пятиэтажке, все ждали, когда ее снесут. Пару лет Воробьевы ютились в нечеловеческих условиях, потом Клавдии достался ордер на скромную «двушку» в Иваньковск‑5. Все знали, что мать семейства – вдова, супруг ее погиб незадолго до появления на свет Юлии.
Когда Воробьева только приехала в Иваньковск, любопытные соседи стали расспрашивать новую жиличку, а та вдруг расплакалась и рассказала:
– Супруг мой, врач, руководил отрядом наших медиков, который на всякие катастрофы и эпидемии отправляют. Уж как я его просила сменить работу, да муж только отмахивался! Дети его не остановили, он мотался по всей стране. Уехал в очередной раз в приграничный со Средней Азией городок, а там вспыхнула эпидемия холеры. Ну, он и заразился, умер. Жили мы в городке неподалеку от Москвы, квартира была служебная, ее мужу выделили. На похоронах все меня обнимали, помощь обещали. А через месяц вызвали меня к начальству покойного и велели освободить «двушку». Я чуть в обморок не свалилась! Где нам жить? Младенец на руках, Оля только недавно уверенно ходить научилась, родных – никого! Начальник объяснил: «На улицу не выгоняем, предлагаем пару вариантов вашего устройства: Лопатинск за Уральскими горами или Иваньковск, он не очень далеко от столицы. Квартирку там получите и работу». Понятно, что я выбрала… Вот такая история.
Все соседки принялись жалеть Воробьеву, у которой вещей – один чемодан и две малышки на плечах. Сердобольные женщины принесли новой соседке кто что мог: кухонную утварь, постельное белье, одеяла, подушки. Мужики притащили кое-какую мебель. Клава плакала, кланялась в пол, благодарила всех. Потом она начала работать, жизнь наладилась. Вела себя Воробьева скромно, из толпы не выделялась, одевалась как все, золотом на шее и в ушах не сверкала.
Со временем за ней попытался приударить сосед, полковник в отставке, у которого пару лет назад скончалась жена. Но Клавдия сразу дала ему понять, что она замуж не хочет. Местные кумушки начали уговаривать вдову, шептали ей в уши: «Подумай! Он в загс зовет, пенсия у него полковничья, дача есть, машина, он не старый. Заботливый, хозяйственный мужик. Чего кочевряжиться, хватай его! А то другие заберут! Вон, Зинка с первого этажа перед ним задом крутит!» Клава лишь кивала в ответ, но потом ей разговоры надоели, и она заявила ухажеру:
– Вы прекрасный человек, но я люблю своего покойного супруга, и то, что он в могиле, ничего не меняет. А еще мы в церкви венчались. Поэтому второе замужество – не для меня. Не тратьте время, ищите себе другую невесту.
Глава двадцать третья
Кузя оторвался от экрана.
– Как вам выступление?
– Скорее всего, на него последовало две реакции местного населения, – предположил Собачкин. – Одни посчитали Воробьеву полной идиоткой – такого жениха оттолкнула! другие прониклись к ней уважением.
– Среди последних оказался мэр Иваньковска, – кивнул Кузьма. – Спустя год, восьмого марта, поздравляя женщин, он сказал: «Мы выпустили книгу "Наши героини". Это сборник биографий десяти простых тружениц Иваньковска, которых все уважают». Издание в самом деле увидело свет, одна из глав в нем посвящена Клавдии. Автор текста – журналист Анфиса Спирина. Женщине в свое время давали интервью и криминальные авторитеты, и те, кто служил в милиции. Редкий, можно сказать, уникальный вариант, когда к журналистке с уважением относились и с той, и с другой стороны.
– Надо к ней поехать, – кивнул Дегтярев, – может, что интересное выяснится. Я слышал о Спириной, но мы никогда не встречались… Подведем некоторые итоги. Мы ничего не узнали о том, где находится Вера. И что случилось с Алевтиной Воробьевой, нам неизвестно. Можем лишь предполагать, что учительница, которая вела занятия по домоводству, убежала вместе с воспитанницей через подземный ход. А что с одеждой, которую нашли в разрушенной церкви?
Леонид приподнял одну бровь.
– Там пара халатов зеленого цвета, один чуть больше, второй на два размера меньше. Женщина, которая его носила, скорее всего, выше метра семидесяти.
– Как ты это определил? – удивилась я.
– Длина спецодежды – сто шестьдесят сантиметров, – пояснил Леня. – Сомнительно, что ее владелица ниже этой планки, вещь не должна тащиться хвостом за тем, кто ее носит. Второй халат короче. На рукавах и на других частях бурые пятна, похожие на кровь. И это в самом деле она.
– Кого-то убили?
– Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть данное предположение. Кровь первой группы, резус-фактор положительный, самый распространенный. И ее много.
– Думаешь, Веру или Алевтину ранили? – забеспокоилась я.
– Возможно… Думаю, нам не следует бродить по лесу.
– Почему? – коротко спросил полковник.
Леонид положил руки на стол.
– Тебе доложить в деталях?
– Да, – буркнул Дегтярев.
Леня тихо кашлянул.
– Я растворил два грамма фенолфталеина и двадцать граммов гидроксида калия в ста граммах дистиллированной воды, добавил двадцать граммов цинка до обесцвечивания раствора. Основной раствор поместил в закрытую емкость…
– Эй, эй! – остановил эксперта Дегтярев. – Это мне зачем?
– Ты просил доклад в деталях, вот я и начал объяснять про экспресс-анализ. Определение крови человека с помощью иммунохроматографического теста – быстрый и простой метод, основанный на иммунологической реакции, которая позволяет выявить в пробе наличие антигенов, специфичных для человека. Все понятно?
– Ага, – кивнул Сеня, – проще некуда, почти все слова незнакомые.
Леня не упустил момент напомнить о желании полковника:
– Дегтярев велел докладывать подробно.
– Доложи сразу свои выводы, – сдался Александр Михайлович.
– На одежде в большом количестве кровь женщины. Если у человека такая кровопотеря, то он, скорей всего, умер и определенно не мог идти. Судя по тому, где расположено основное пятно, бедолаге горло перере– зали.
– Ужас! – прошептала Марина. – Алевтина или Вера погибла. Необходимо обыскать лес!
Леня тяжело вздохнул.
– С такой травмой не бродят среди деревьев и не бегают по лесу… В крови есть следы сахарозы, глюкозы и еще…
– Леня, короче! – взмолилась я. – Без подробностей! Говори по-человечески, просто!
– Ладно, – согласился эксперт, – просто, по-человечески. Кто-то купил где-то кровь со специальными… простите, надо по-человечески. Кровь на одежде приготовили для длительного хранения.
– То есть она не принадлежит ни Алевтине, ни Вере? – обрадовалась я.
– Не могу дать ответ на твой вопрос, – покачал головой эксперт. – Известно точно, что на халате меньшего размера много человеческой крови длительного хранения. На второй спецодежде ее значительно меньше, и локализация не у горловины, а ниже пояса. Если принимать во внимание только расположение пятен, то одной женщине нанесли травму, возможно, несовместимую с жизнью, в районе шеи, а у второй, вероятно, легкое ранение. Первая, предполагаемо, скончалась на месте, а другая могла даже уйти. Однако, наличие веществ для длительного хранения сообщает, что это инсценировка. Кровь купили, взяли два халата, бросили их на пол в развалинах церкви, вылили биологическую жидкость и ушли. Работал не профессионал, а любитель. А он человек весьма далекий от судебно-медицинской экспертизы и от медицины вообще.
– Зачем затеяли спектакль? – не поняла я.
– Исчезли ученица и педагог, – ответил Собачкин, – их начнут искать. На полу в комнате красные капли, которые ведут к шкафу. Понятно, что начнут думать, откуда кровь, станут изучать шифоньер, поймут, каким образом открыть вход в подземелье, и двинутся дальше по каплям. В галерее они сохранились, а в лесу – нет, потому что шли дожди. Согласен с Кузей, все устроил любитель. Мы ведь могли не выходить из подземного прохода. Увидели бы, что с неба льет, и назад бы пошагали – вся затея с халатами тогда была бы впустую. Профессионалы так неразумно не действуют. А организаторам «убийства» здорово повезло. Мы, очень встревоженные, подумали, что кто-то ранен, приметили развалины церкви, поспешили туда – вдруг внутри Вера или Алевтина в тяжелом состоянии? Обнаружили два халата. По логике режиссера «спектакля», нам следовало подумать, что подросток и учительница погибли, их лишили жизни и где-то закопали.
– Глупее истории не знаю, – фыркнул Дегтярев. – Кто-то обчитался детективов Милады Смоляковой, подобная ерунда – ее фишка.
– Чепуха, конечно, – согласился Сеня, – только куда Вера и Алевтина подевались, мы до сих пор понятия не имеем. И нет ответа на главный вопрос: почему они удрали? Девочка не первый день находилась в воспитательном центре. Алевтина туда тоже не вчера на работу пришла. Что их подвигло сделать ноги именно сейчас?
– Самый простой ответ, – проговорил полковник, – парочка недавно обнаружила подземный ход.