о она успела очень многое о нём услышать.
– Почему же – не достоин? Кафе прекрасно! – воскликнула Мирослава. – Оно великолепно. Снаружи, по крайней мере. На днях откроется моя выставка, и…
– И она уже скомпонована, и вполне обойдётся без очередного заведения общепита. Я только что из галереи. Прекрасная композиция, не стоит её рушить.
– Я не понимаю. Вы же сами сказали, что я могу фотографировать всё, что захочу в городе.
Марат Петрович молчал. Лишь ветер шевелил серебристую бороду.
– Хотя, – добавила Мирослава, – тогда ещё не было этого кафе. Что вам до него? Оно… ваше?
– Не моё. Хотя, в каком-то смысле и моё тоже.
– Кто вы?
– Я служитель этого города, – да, что-то такое она и слышала от людей, впрочем, без внятных объяснений. – Я дал вам всё, чего вы желали. Хотите исчезнуть?
Мирослава моргнула. Вопрос показался настолько нелогичным, что с ответом она не нашлась. Только открыла рот и бестолково его закрыла. Видимо, владелец кафе – чей-то конкурент, решила она. Не исключено, что самого служителя. Вот он и не хочет этого фото на выставке. Разумнее всего было бы развернуться и уйти. А кафе можно и потом щёлкнуть. Пусть даже не для выставки – для себя. Очень уж кадр хороший.
И всё-таки…
– Вы угрожаете моей выставке?
Марат Петрович посмотрел на неё непроницаемым взглядом.
– Разве вам плохо здесь живётся? – вместо ответа спросил он.
Мирослава покачала головой и попятилась. Видимо, сегодня у служителя день нелогичных вопросов. С другой стороны, она не раз слышала, что с ним лучше не спорить. А если он просит о чём-то – лучше сразу исполнить. Тем более, что просит-то редко. Мирославу, вот, первый раз попросил. За год.
Её бросило в пот.
Она ещё раз тряхнула коротким чёрными волосами и пошла прочь. Из-под ног её с писком разлетались воробьи.
Метрах в десяти от неё возникли временные рельсы, по ним тут же затарахтел трамвай – и Мирослава раздражённо пошла фотографировать его. Сама не заметила, как вышла к вокзалу. Остановилась у часов в форме искажённого овала. Они показывали шесть вечера.
Странный это был вокзал. Отправлялись с него и трамваи, и скоростные поезда! Правда, последних Мирослава ещё ни разу не видела. Но точно знала, что они здесь ходят. Во-первых, рельсы. Они меняли форму. Выглядели то как трамвайные, то как железнодорожные пути. Мирослава лично сфотографировала метаморфозы. Во-вторых, пассажиры. Хоть и редко, но всё же люди приходили на вокзал и говорили, что ждут поезд. Кое-кого из них Мирослава тоже сфотографировала. Просто так не ждали бы, верно? В-третьих, звуки. Иногда ночами Мирослава слышала гудки паровоза и отчётливый стук колёс по рельсам. Увы, сфотографировать в темноте спросонья ни разу ничего не удалось.
Но ей так хотелось увидеть поезд!
Мимо прошла молодая круглощёкая женщина. Мирослава её знала. Это Лида – бессменный школьный повар. Так её называют. Уже лет пятнадцать в городе и всё работает в школьной столовой. Милая, добрая, детей обожает, только очень одинокая. С детьми возиться любит, но своих так и не завела. Говорят, раньше у неё случались быстротечные романы, но и те со временем сошли на нет. Хотя, сейчас Лида шла под руку с высоким молодым мужчиной и сияла, как никогда.
– Здравствуйте! – завидев Мирославу, Лида просияла ещё сильнее, хотя секунду назад казалось, что это невозможно. – А мы на поезд. Знаю, он только ночью приходит, но я не могу ждать. То есть, мы лучше заранее, здесь подождём.
Мирослава медленно кивнула, хотя мало что поняла.
В глазах Лиды светилась такая уверенность… Мирослава не решилась спросить: с чего она взяла, что поезд непременно придет? Ведь пока же и рельсы трамвайные, и сам трамвай, вот, протарахтел. Очередной.
Ей до боли захотелось остаться с Лидой и её спутником и посмотреть, наконец, на этот таинственный поезд, но ноги вдруг сами понесли прочь. Вмиг стало холодно и неуютно на почти безлюдном вокзале, к тому же успело стемнеть. Захотелось куда-то, где тепло и уютно, и пахнет кофе. Хотя вечером она выпьет, конечно же, чай.
В голове промелькнула мысль, и Мирослава за неё ухватилось.
Пусть ей нельзя фотографировать «Горький шоколад», но поужинать-то в нём она может?
Чух-чух-чух.
Ох, как чесались подмышки!
А сирот Роза Алимовна не нашла.
Уж лазила она, лазила меж ентих полузаброшенных, полуразваленных двух– и трёхэтажкам, ютящихся у унылого пустыря – ничегошеньки не отыскала. Никого, только воробьи с крыш пищат и глазками-бусинками сверкают на тебя, словно уличают в чём. Да ещё трамвай ентот ржавый торчит громадиной напротив, таращится на тебя давно ослепшими глазами-фарами. Приснится ночью – испугаешься.
Роза Алимовна в очередной раз по сторонам огляделася. Здесь ведь даже дверей нормальных нету. Одни лишь лестницы трухлявые прямиком на вторые-третьи этажи, а то – и просто стремянки на балконы. Но по ним карабкаться как-то совсем не того… Ещё, гляди, сверзится, ногу сломает в ентом безлюдье – и что тогда делать? Да и вообще – скоро фильм по телевизору. В общем, притащила корзинку пирожков назад, домой, хмуро думая о том, как же она сейчас всё это в одно рыло схомячит? Нет, она, конечно, схомячит, но…
И вдруг Роза Алимовна услышала вой. Тонкий, пронзительный, просто душу прочь вынимающий, вот! Она растерянно заозиралась по сторонам, а потом поняла, что воют из припаркованного у дороги автомобильчика золотистого цвета.
Интересно всё это было хотя бы потому, что автомобили в их городе редкость. Вот если бы кто-то выл в трамвае – Роза Алимовна и внимания бы не обратила, подумаешь, невидаль. Но сейчас…
Роза Алимовна осторожно подошла к машине, заглянула внутрь. Там рыдала девушка со светло-рыжими волосами. На её капоте нагло гадил воробей.
Роза Алимовна неуверенно постучала по стеклу.
– Вам… помочь чем-нибудь? – спросила она, когда девушка подняла заплаканные глаза. – У меня тут енто… пироги…
Спустя двадцать минут они с незнакомкой сидели на грязной кухне Розы Алимовны и пили чай. Как ни странно, приглашение незнакомка приняла, не раздумываючи. Казалось, ей вообще было всё равно, с чем соглашаться и куда идти.
– Он скотина, понимаете? – рычала она, уплетая пирог с черникой. – Сначала изменил своей бывшей. Ушёл от неё! Бросил одну-одинёшеньку. То есть, она его сама выгнала, но всё равно же – бросил! А теперь, когда она скопытилась, страдает, видите ли. Нет, ну вы скажите, нормальный мужик?
– А… к кому ушёл-то? – зачем-то ляпнула Роза Алимовна.
– Да ко мне, какая теперь разница, – махнула рукой гостья. – Я ведь за ним – сюда, в этот город. Я же думала… Я…
Роза Алимовна легонько сжала руку девушки.
– Ты его так сильно любишь, да?
– Люблю, конечно, что за вопрос! Хотя и не так сильно, как деда.
Роза Алимовна малость опешила. Казалось, гостья и сама удивилась своим словам.
– Меня дед с бабкой вырастили, – объяснила она уже спокойней. – Родителей я почти не знала. Потом дед умер, а за ним и бабушка. А родителям я как была не нужна, так и осталась. Выживала, как могла. Я ведь в этом городе только и зажила нормально. Сама машину себе купила. Специально для меня доставили откуда-то «ласетти», тут ведь одни трамваи… А до этого – нет, деньги-то были. Делала карьеру в солидной фирме. Хорошо, хоть бог внешностью не обидел, – гостья недобро усмехнулась. – Знаете, как красивые девушки повышение получают?
Роза Алимовна моргнула. Она не знала. Разве что в кино видела. Про любовь которое.
Гостья сжевала ещё один черничный пирожок. Запила остывшим чаем. И сочла нужным сообщить:
– Меня Иванной зовут, кстати.
– Роза Алимовна, – кивнула она в ответ.
– Угу. А этот дурак… Он на деда похож. Напоминал его чем-то. Он ведь всё, что у меня есть в этом городе. И вообще, в жизни. Хотя… Какой он в чертях дед? Мудак он, пойду напьюсь!
Гостья вскочила и решительно устремилась в коридор. На полпути обернулась. И снова усмехнулась недобро и криво.
– Знаете, что мне в этом городе ещё нравится? Тут сколько ни пей – наутро никакого похмелья. Мечта, правда?
– Пирожок возьмёшь? Закусить? – нашлась Роза Алимовна.
Динь-диллинь!
Мирослава толкнула дверь и тут же услышала мелодичный звон колокольчика. Навстречу ей немедленно двинулась девушка с тёмными кудрями в фирменном фартуке с эмблемой кафе – коричневой плиткой шоколада и алым горьким перцем рядом.
– Добрый день! Рады видеть вас у себя в гостях. Меня зовут Арина. Желаете пройти на второй этаж?
– Да пожалуй. И сделайте мне сразу горячий шоколад. И чтобы непременно горький!
Мирослава сама удивилась своему выбору. Вообще-то она хотела обойтись чаем и салатом, но теперь кроме шоколада заказала суп с мидиями и запечённую рыбу. Шоколад принесли, как и просила, сразу, и от горячего пряного напитка Мирослава расслабилась настолько, что незаметно для себя задремала.
Ей снился Игорь. Впервые за долгое время. Он обнимал её, и они кружились на берегу моря. А потом остановились, ветер шевелил его тёмную чёлку. Мирослава смотрела в насмешливые зелёные глаза и крепко-крепко держала за руку, боясь, что он исчезнет. А потом раздался отчётливый гудок поезда. И снова. Но оказались они, почему-то, в автобусе, а вокруг – ночь. Мирослава попыталась что-нибудь разглядеть в окно, а когда обернулась к Игорю, то поняла, что осталась одна…
Она вздрогнула и проснулась. Обнаружила, что кто-то укрыл её пледом. А ещё поняла, что плачет. Тоже – впервые за долгое время.
– В этом городе многие плачут, – официантка Арина стояла рядом и, застенчиво улыбаясь, протягивала ей салфетку. – Хотя вроде бы счастливы.
– Я… Сколько я проспала? – она только сейчас заметила, что на столе появилась еда.
– Около получаса. Да вы не волнуйтесь. Мы сейчас вам всё разогреем, покушаете.
– Нет, постойте. Если можно, упакуйте мне всё с собой. Я дома поужинаю.
– Без проблем, – Арина унесла тарелки с едой.