Калеб позвал меня с собой посмотреть, куда он ведет. Я тогда ничего не имела против тесных темных закоулков – не то что теперь, – но идти все равно не хотелось. У меня была работа, и я знала, что если уйду, мне достанется на орехи. Но за Калебом я шла всегда и всюду. Не было на земле такого места, чтобы он попросил меня с ним пойти, а я не согласилась бы. Но я никогда даже не представляла себе, что настанет день, когда он больше меня ни о чем не попросит. Не представляла, что без него мне некуда будет идти.
И вдруг я чувствую, что голод прошел. Я встаю и толкаю следующую дверь, в коридор, ведущий к комнатам служанок. Здесь полумрак, разгоняемый лишь факелом, висящим на стене. Но света хватает, чтобы голова опять закружилась, как было в таверне. Я прислоняюсь к стене, закрываю глаза, чтобы кружение прекратилось. Усталость, такая усталость, что, когда я слышу его голос, отвечаю только через секунду.
– Элизабет?
Я вскидываю голову. Там, в конце коридора, стоит Калеб. Он идет ко мне, сцепив руки за спиной. У меня сердце подпрыгивает от одного взгляда на него.
– Ты где была? – Он стоит передо мной, лицо его скрыто в тени. – И что с тобой случилось? Выглядишь ужасно.
– Как раз те слова, которые любая девушка рада услышать, – бурчу я.
– Я не в том смысле.
– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я. – Тебе сейчас разве не следует, – я повожу рукой в воздухе, – ну там, не знаю, кружиться и покачиваться под музыку плавно-плавно?
Калеб улыбается.
– Полночь. Все леди давным-давно спят.
Что-то в его интонациях меня задевает. Будто он намекает, что я не леди, потому что не сплю давным-давно. Будто я сама не знаю, что я не леди.
– Ладно, тра-ля-ля, – говорю я почти про себя.
– Хотел взглянуть перед сном, как ты тут, но тебя не было.
– Занята была, – отвечаю я резко. – Не всегда же я сижу у себя в комнате, ожидая твоего визита. Будь оно так, кто знает, насколько бы я застряла внутри. – У Калеба делаются большие глаза. Кажется, до сих пор я никогда с ним так не разговаривала. Но я настолько разозлилась, что не в силах сдержаться. – Кроме того, ты не обязан меня проведывать. Я в полном порядке.
Направляюсь к двери, но тут меня настигает новая волна головокружения. Вскидываю руки, опираюсь о стену, но запутываюсь ногами в плаще и неуклюже валюсь на пол.
– В полном порядке, – повторяет за мной Калеб. Интонация сдержанно-веселая. Я бы разозлилась сейчас, если бы не сражалась с позывами на рвоту. – Сколько же ты все-таки этого эля выхлестала?
Он помогает мне встать.
– Не помню, – бормочу я, прислоняясь к нему и вновь закрывая глаза. Когда их закроешь, все вертится не так сильно.
– Понятия не имею, что с тобой творится, – говорит Калеб. – Сперва тот некромант, теперь вот это.
Я приоткрываю щелку глаза – взглянуть на него.
– Такой уж день выдался.
– Так не только ведь сегодня, – возражает он. – Ты последнее время какая-то слегка…
– Слегка что?
– Несчастная.
Я моргаю от неожиданности. Вот уж не знала, что он на меня обращает внимание и такое подмечает.
– С чего ты так решил?
Он пожимает плечами:
– Ну-у… Просто ты на себя не похожа. Такая тихая. Обычно приходится заставлять тебя умолкнуть. – Он улыбается. – И ты еще говоришь, что я тебя не навещаю – но уже очень давно мне не было приглашения.
– Когда-то оно тебе не было нужно.
– Ну да. Тогда мы были детьми. А сейчас я же не могу запросто ввалиться к тебе в комнату без приглашения, правда? Мне даже сейчас здесь быть не следует. Что люди подумают?
Я точно знаю, что они подумают, и рука снова лезет в карман.
– Ну, в общем, если тебя что-то беспокоит, ты можешь мне рассказать. Как когда-то.
Да, когда-то я ему все могла рассказывать. Но это было до того, как он вырос высокий, а я осталась коротышкой, он стал красивым, а я осталась симпатюшкой, пока он не открыл все двери, которые мне хотелось держать закрытыми.
– Все у меня в порядке, Калеб, устала просто. Утром все будет хорошо.
Калеб молчит.
– Как скажешь, – говорит он наконец. – Могу я хотя бы проводить тебя до твоей комнаты?
Я киваю. Он одной рукой обнимает меня за плечи, я прислоняюсь к нему, и на миг возникает ощущение, что только мы двое и остались в целом мире, будто всегда так было. Секунду я думаю, что, быть может, получится сказать ему, что у меня происходит. Что происходит со мной. Я пытаюсь найти слова, собрать их в голове и даже открываю рот, чтобы их произнести. Но поднимаю глаза и вижу, что он смотрит поверх меня и хмурится.
Я отворачиваюсь как раз в тот момент, когда человек выступает из тени – это один из стражников короля Малькольма. Он стоит рядом с моей дверью, в безупречном черно-красном мундире, с пикой в руке. О нет, думаю я. Только не сейчас.
По лицу Калеба пробегает тень удивления.
– Ричард? – приветствует его Калеб. – Ты меня ищешь?
– Нет. – Ричард прокашливается. – Я тут, ну… сам знаешь.
– Не знаю. – Удивление на лице Калеба сменяется хмурой настороженностью. – Не дашь себе труд мне рассказать?
Ричард косится на меня, но не отвечает.
– Элизабет? – обращается ко мне Калеб. – Что здесь делает Ричард?
Я мотаю головой – мне так страшно, что не могу говорить. Калеб отпускает меня и идет к Ричарду. Я приваливаюсь к стене, прижимаюсь щекой к холодному камню. Слышу шаги Калеба.
– Я тебя еще раз спрашиваю: что ты здесь делаешь?
Ричард продолжает молчать, но я знаю, что Калеб это так не оставит.
– Отвечай!
– Калеб, перестань.
Я отлепляюсь от стенки. Иду к нему, делаю пару шагов, и тут снова все вертится, не удержать. Я лечу вперед и падаю на пол кучей тряпья.
– Элизабет!
Калеб тут же оказывается рядом со мной.
– Все нормально, – бормочу я.
Хотя на самом деле ничего подобного. Каждый раз, как я пытаюсь открыть глаза, все дергается и плывет. Воздух темный, удушающий, и стены будто хотят сомкнуться надо мной.
– Давай зайдем в комнату.
Калеб поднимает меня на ноги, мы снова направляемся к моей комнате, но Ричард преграждает нам дорогу.
– Она должна пойти со мной.
– Она никуда с тобой не пойдет, – отрезает Калеб. – А если ты не уберешься с моей дороги, клянусь, пожалеешь.
Я сжимаюсь, ожидая, что Ричард заорет, может быть, ударит. А вместо этого они оба замолкают. Калеб отпускает меня. Я открываю глаза и вижу, что он наклонился к полу, зажимая в ладони пучок трав. Их я узнаю немедленно: лиловая колючая блошиная мята, желтый цветущий сильфий. Я судорожно сую руку в карман, хотя знаю заранее, что там пусто.
Он поднимается с пола.
– Элизабет, откуда это?
– Из кармана. – У Ричарда глаза навыкате. – У нее из кармана. Я видел.
Калеб вертит травы в руке. Рассматривает. Хмурится.
– Блоховник, – говорит он. – И сильфий. Женщины ими пользуются, когда не хотят… ну, понимаешь… – я слышу, как ему неловко, – чтобы не было ребенка. Это ведьминские травы. – Он поднимает на меня взгляд. – Зачем они тебе?
Долгий, безмолвный, жуткий момент. Потом Калеб начинает тихо говорить, будто вынужден вслух произнести то, что, вопреки своему желанию, знает.
– Ребенка, – повторяет он и бледнеет. – А ты… ты идешь с ним. – Он кивком указывает на Ричарда. – В полночь. К королю.
Я мотаю головой. Хочу как-то возразить. Оправдаться. Сказать что-нибудь. Но не могу. Не могу.
Калеб резко разворачивается к Ричарду.
– Ты ничего не видел. Ее здесь не было. И вот этого у нее не было. У меня есть деньги, я заплачу тебе за молчание.
Он начинает выгребать из кармана монеты, но Ричард уже пятится, выставив перед собой большой палец, просунутый между указательным и средним – древний знак против колдовства.
– Она ведьма, – бормочет он. – Я не могу ее отпустить.
Ричард кладет руку на пояс, снимает с него наручники.
– Она не ведьма! – говорит Калеб. – Просто у нее…
Он осекается, но я знаю, что он хотел сказать: «Просто у нее были колдовские травы». Калеб знает законы – как и я. Этих трав, употребляла я их или нет, достаточно, чтобы послать меня на дыбу, в тюрьму или на костер. Я поворачиваюсь, пытаясь бежать, но теряю равновесие и падаю на пол. Калеб хочет меня поднять, но Ричард отталкивает его, хватает меня за ворот плаща и вздергивает на ноги. Грубо заводит мне руки за спину и защелкивает оковы на запястьях.
– Элизабет Грей, именем короля Энглии Малькольма я данной мне властью арестую тебя за преступление колдовства. Тебе надлежит немедленно проследовать в тюрьму Флит для задержания и ожидать суда под председательством инквизитора лорда Блэквелла, герцога Норвичского. Буде тебя признают виновной, тебя казнят через сожжение на костре, земли же твои и имущество отойдут короне. – Пауза. – И да поможет тебе Бог.
– Ты не имеешь права вести ее в тюрьму! – кричит Калеб. – У тебя нет на то полномочий – без согласия Блэквелла.
Ричард обдумывает его слова.
– Тогда я не поведу ее в тюрьму, – говорит он. Я готова выдохнуть с облегчением, но он продолжает: – Я отведу ее к Блэквеллу.
Глава пятая
В тюрьму было бы лучше.
Калеб берет меня за руку:
– Ты никуда не поведешь ее без меня.
Ричард выдергивает меня у него из рук.
– Зря ты это, – ворчит он. – Она и так в большой беде, и то, что ты будешь тащиться за ней, как щенок, ей не поможет.
– Калеб, он прав, – говорю я. – Ты только хуже делаешь. Иди к себе и жди меня, я скоро вернусь.
Калеб переводит взгляд с меня на Ричарда, и явно колеблется.
– Ладно, подожду. Но не у себя, я буду здесь. Если через час ты не вернешься, я пойду за тобой.
Ричард тащит меня к двери, в пустой двор, через него, вверх по лестнице, ведущей в жилые помещения. Рэйвенскорт – главная резиденция короля и королевы, но и Блэквелл тоже тут имеет покои, более статуса ради, нежели по необходимости, поскольку до его собственного дома можно быстро добраться по реке.