Я собираюсь жить в лесу. В домике, который на сайте бронирования смотрелся красиво и современно. Но перед тем как направиться туда, нужно взглянуть на Мейн-стрит, поэтому я сознательно игнорирую нужный мне поворот и теперь двигаюсь обратно. Я проехала через город. У него праздничный, рождественский вид. Я рассмотрела маленькие лавочки, продающие разные украшения, в том числе ювелирные, и благовония. В одном из тюдоровских зданий обнаруживается кафе под названием «У Би». Еще я вижу несколько магазинов одежды, лавочки с разноцветными «вареными» футболками и юбками с бахромой. Заведение «У мадам Тоуви», которая способна предсказать будущее (если верить большой вывеске, украшенной картой Таро). Симпатичный городок, маленький и спокойный, со старинными зданиями, мощеными улочками и рождественскими огоньками, поблескивающими в окнах. Понятно, чем он привлекает туристов, пусть даже вид у него слегка захудалый. Возможно, летом все выглядит более живым, открытым. В конце концов, сегодня холодный ноябрьский понедельник, и людей на улице мало.
Как по команде, начинается дождь, прямо ливень; он барабанит по крыше машины. Вижу, как молодая пара забегает в ближайший магазин. Они держатся за руки и хихикают, а я испытываю приступ зависти. Когда-то мы с Гевином были такими же. Объезжаю военный мемориал. Камни теперь виднеются слева. Снова еду по направлению к Мейн-стрит и зловещему Коридору Дьявола, но не более чем в полумиле от поля сворачиваю на грунтовую дорогу, ведущую в лес. Попав на нее, думаю, не слишком ли в удаленном месте я поселилась? Может, стоило просто заказать недорогую гостиницу в самом городе?
…Меньше чем через полкилометра я оказываюсь около небольших одинаковых домиков, построенных специально для отдыхающих. Они похожи на дачные поселки в «Центр Паркс», вокруг буковые деревья, сосны и ели. Я притормаживаю, чтобы рассмотреть название домика. «Ферн». Мне нужен «Блюбелл», но где он, я не представляю. Вдалеке стоят еще два или три других, но их плохо видно из-за сильного дождя и густых деревьев. Когда я разговаривала по телефону с Джеем Нэптоном, владельцем, он объяснил, что проект еще не закончен, и по лесу разбросана только половина построек. А еще мне показалось, что цель моего приезда произвела на него впечатление.
Я пробираюсь по мокрой грязной дороге. Очень надеюсь, что в ближайшем домике сейчас кто-нибудь живет. Мне не очень хочется быть в лесу одной. Подъехав к следующему домику, притормаживаю и пытаюсь рассмотреть название на серой входной двери. «Блюбелл». С чувством облегчения останавливаюсь на въезде. Выхожу из машины, и каблуки проваливаются в дерн. Ай да я! В лес на каблуках! Слава богу, в машине лежат резиновые сапоги. Какое-то время стою перед домом, не обращая внимания на дождь. Пальто намокло, волосы тоже. На меня навалились воспоминания о семейной поездке в «Центр Паркс» в прошлое Рождество. Финн так радовался – говорил, что мы живем в «лесном домике»… Сердце сжимается при мысли, что, возможно, мы никуда больше не поедем втроем, не проведем вместе Рождество. Теперь Финн будет либо со мной, либо с отцом, а со временем еще и с его новой пассией. Я не сомневаюсь, что скоро у Гевина появится подруга, если уже не появилась. Почему бы еще четыре месяца назад он вдруг заявил, что ему необходимо «собственное пространство» вне нашего брака? А ведь мы женаты пятнадцать лет. Нашим отношениям – девятнадцать. Для чего еще ему переезжать в студию рядом с офисом?
Эта не та жизнь, которую я себе рисовала. Не то будущее, которого я ждала.
Мне обидно. Я злюсь, что у меня отобрали жизнь, которая мне нравилась. Злюсь, что разбита наша маленькая семья. Не этого я хотела для нашего сына. Для себя. Временами у меня появляется желание сделать Гевину очень больно, наказать его, запретить видеться с Финном. Это гложет меня. Но я понимаю, что так поступать эгоистично и несправедливо. Я это знаю. И никогда так не сделаю. Хотя эта злость… Я глубоко вздыхаю. Соберись, Дженна. Гони такие мысли прочь. Не надо постоянно к ним возвращаться. Ты здесь по делу. Сейчас поворотный момент в твоей карьере, нельзя позволить эмоциям все загубить.
…Я возвращаюсь к машине, открываю багажник и вытаскиваю из него свой большой портплед[2]. Он тяжеленный, и я проклинаю себя за то, что взяла так много вещей. Это всегда бесило Гевина, который умеет обходиться самым малым. Я же люблю брать с собой все, что может пригодиться; никуда не уезжаю, например, без щипцов для волос… Достаю из тайника в крылечке ключ. Вхожу. Тепло и уютно. В прихожей стоит вешалка для одежды, мягкая скамеечка, плетеная корзинка для обуви. Я вешаю мокрое пальто и усаживаюсь на скамеечку, чтобы снять сапоги.
Внутри дом даже лучше, чем на фото, – белые стены, деревянный пол, он должен быть с подогревом. Современного вида диван, в форме буквы «L», с рыжеватой обивкой, коврики из овечьей шерсти, уютные пледы, подушки. На стене матерчатая голова оленя, на рогах которого висит гирлянда из разноцветных лампочек. Финну понравилось бы. В гостиной камин, рядом с ним в корзинке дрова, а за диваном притаился небольшой обеденный стол. Белая глянцевая кухня смотрит на подъездную дорожку. В ней столешница из серого камня, стол-остров и высокие табуретки с хромированными ножками. Рассматриваю гаджеты. Едва ли я смогу включить модную аудиосистему (Гевин сразу сообразил бы, что к чему). Новомодный нагреватель для воды, керамическая плита – пугающий хай-тек. Я привыкла к старой микроволновке. Иду через гостиную в спальню. Она большая, в ней же находится вход в ванную. Бросаю сумку на широченную двуспальную кровать, стараясь не думать про сына и про то, какой восторг у него вызвало бы это место.
Возвращаюсь в гостиную, достаю мобильник. Крупным планом фотографирую голову оленя – послать Финну. Потом открываю входную дверь и снимаю лес, стоя на крылечке. Получилась атмосферная фотография леса во время дождя – он как-то чуть округляет острые края деревьев. Багровый свет, поднимающийся сквозь ветки, придает изображению дополнительный оттенок. Выложу его в инстаграм[3]. Он подогреет интерес к подкасту, когда тот будет готов.
Идея подкаста принадлежит мне. Как только статья о старой аварии легла на мой стол несколько месяцев назад, меня захватила мысль разузнать все об этом случае. Удивительно, что за исключением сообщений конца 1990-х и начала 2000-х, дело было предано забвению. Я поняла, что должна в этом разобраться. Не просто отделаться куцей статейкой в три абзаца на сайте Би-би-си по поводу двадцатилетней годовщины происшедшего, а как следует все изучить. К счастью, мой редактор, Лейла, согласилась, что это интересно для нового стриминга. Меня отправили сюда, чтобы собрать побольше информации и записать максимально возможное количество интервью. Когда я вернусь в Манчестер, Лейла поможет мне отредактировать материал. Мы планируем сделать шесть выпусков. Я работаю репортером уже семнадцать лет, но волнуюсь, потому что никогда не занималась подкастами.
…Закрываю дверь и иду на кухню. Бросаю телефон на столешницу, стою у окна и смотрю на лес, стараясь не думать о том, как красиво и угнетающе он выглядит. Домика напротив почти не видно из-за деревьев, но его узенькое окошко светится теплым сиянием. Это успокаивает. Я рада, что все-таки не одна в этом лесу.
Завариваю чай и кипячу воду в модном нагревателе. Мысленно благодарю хозяина за то, что оставил мне молоко, хлеб, масло и чай в пакетиках. Сажусь за стол, достаю бумаги из сумки, раскладываю их перед собой. Я распечатала старые сообщения из газет от ноября 1998 года, когда пропали три девушки, и фото основательно пострадавшего белого «Пежо 205», принадлежавшего Оливии.
Лает собака. Это вырывает меня из размышлений, и я встаю, чтобы посмотреть в окно. Вижу фигуру с крупной немецкой овчаркой на поводке. Трудно понять, женщина это или мужчина, потому что на человеке пальто с острым капюшоном, завязанным под подбородком. Кто бы это ни был, он высокий. Я подхожу поближе и облокачиваюсь на мойку, чтобы получше его разглядеть. Фигура несколько секунд стоит под дождем, рассматривая мой дом. Потом поворачивается и уходит в лес. Собака тянет его за собой.
Я закрываю шторы, возвращаюсь к своим бумагам и стараюсь не обращать внимания на тени, пляшущие на стенах. Пытаюсь забыть, что я совершенно одна в этом странном месте, где происходят зловещие события и исчезают люди.
2Оливия
Сильный дождь барабанит по плащу, когда Оливия наклоняется, чтобы рассмотреть копыто пони. У нее болит нога – как, впрочем, всегда в такую погоду. Оливия знает, что, как только она поднимет тяжелую ногу Сабрины, боль в собственной сразу же усилится, если она не поторопится. Конюшню освещает единственная лампочка, ее слабый мигающий свет едва позволяет ориентироваться. Правда, свет особо и не нужен. Она может сделать все с закрытыми глазами.
После аварии Оливия с большим удовольствием общается с лошадьми. Они, в отличие от людей, надежны. Не подведут, не осудят, не рассердятся, не станут тобой манипулировать. Не ответят грубостью, не втянут в неприятности. Ты чувствуешь себя спокойно. Как только Оливия восстановилась после аварии, она окружила себя лошадьми. Это было несложно, учитывая, что ее мать владеет единственной в городе школой верховой езды и прокатом лошадей. С той роковой ночи Оливия ни разу не садилась за руль, но по-прежнему ездит верхом. Только в седле она ощущает себя свободной.
Женщина не слышит шагов матери, пока та не оказывается рядом с ней. Мрачное лицо. Недоуздки перепутались и переброшены через плечо. Она спрашивает:
– Ты в порядке, дорогая? Выглядишь усталой. Может, на сегодня все?
– Я почти закончила.
– Хорошо. Я здесь все доделаю и поставлю запекаться картошку в мундире. Ты сегодня встречаешься с Уэзли? – Короткие волосы матери будто приклеены к голове, что делает ее похожей на персонажа из «Лего». Капля дождя стекает по ее лицу и повисает на кончике носа.