— Слушайте, а давайте вечером все на кладбище сходим! — с горящими глазами предложила Сабира. — Это же так интересно! А то я в Каслях уже месяц живу, а на местном кладбище так и не побывала. Погуляем там, походим, посмотрим на ваши знаменитые чугунные статуи, на часовню. Пойдемте прямо сейчас!
— Что-то мне сейчас не хочется, — заколебалась Валентина. — Поздно уже и темно, да и страшновато как-то мне.
— Да ничего не поздно, и нам всем вместе не страшно будет, — принялась ее уговаривать Сабира. — Катя, ты как, хочешь сходить?
— Не знаю даже, — задумалась Катерина. — Что-то и правда, поздновато уже. Да и потом я же там часто бывала, ничего там такого особенного и нет.
— Нечего вам там сейчас делать, — вмешалась Таисья Кирилловна. — Особенно на ночь глядя. Завтра утром, если захотите, все вместе сходим. Да и я заодно с вами прогуляюсь, проведаю могилки родственников, их у нас там много похоронено, давно уже надо их прибрать.
— Вечером-то намного интереснее там побывать, — настаивала Сабира. — Жалко, что не хотите, но я одна, без вас, конечно, не пойду.
— А знаете, на соседней улице дом интересный есть, — неожиданно сказала Валентина.
— Какой дом? — оживилась Сабира.
— А я знаю, какой, — встряла Катерина. — Это тот, который совсем рядом с кладбищем, да, Валя?
— Да, это он, про него еще ходили какие-то нехорошие слухи, — ответила Валя. — В нем уже давно никто не живет, хотя дом больший, внешне справный и с большим огородом.
— А что за слухи? — немедленно заинтересовалась Сабира.
— Ну, вроде бы там никто не живет, а как будто там кто-то есть. Иногда калитка изнутри закрыта бывает, иногда в доме шаги раздаются, свет горит из окон, слабый только, да разное про него болтают.
— Вот туда-то можно и днем сходить, — радостно предложила Сабира. — Интересно и не страшно.
— Да, давайте сходим, — согласилась и Катерина. — Я слышала про этот дом, но никогда в нем не бывала.
— Даже думать забудьте туда ходить! — неожиданно резко сказала Таисья Кирилловна. — Нехороший это дом, нечего вам там делать!
— Ну что, ты, бабушка. Мы же просто посмотрим, мы даже в дом не пойдем, во двор заглянем и все, — стала успокаивать бабушку Катерина.
— Я сказала, не смейте туда ходить! — сказала, как отрезала, Таисья Кирилловна. — И вообще, поздно уже, пора всем расходиться, а городским оправляться на боковую, — строго глядя на внучку, продолжила она. Она вообще была по характеру строгой, но внучке очень редко что-то запрещала, и это было всегда по делу. Поэтому Катя удивилась таким словам бабушки, но спорить не стала.
— Хорошо, только мы Валюшку проводим, — согласилась с бабушкой Катя. — А то ей страшно одной-то после наших разговоров идти. Пошли, Сабира.
— Ладно, сходите, проводите Валю, и сразу домой! — наказала хозяйка дома.
Девушки спустились с крыльца, и вышли на улицу, закрыв за собой калитку. Был поздний вечер, и уже совсем стемнело. Августовская жара спала, и с озер пришла освежающая прохлада. Катя, Валя и Сабира медленно двинулись вдоль проулка, после горячего чая им хотелось подольше побыть на улице. На небо уже выкатилась полная луна, в проулке горели фонари, и было совсем светло.
— Я никогда твою бабушку такой строгой не видела, — нарушила молчание Валентина. — Что это с ней случилось?
— Не знаю, сама удивляюсь, — согласилась Катя. — Обычно она мне ничего не запрещает. Я даже на наши дальние покосы одна на велосипеде к деду ездила через весь город, и она меня отпускала. А тут какой-то дом, подумаешь.
— А кстати, мы же можем сейчас мимо этого дома пройти и посмотреть, — предложила Валентина.
— А можно? — загорелась Сабира. — Твоя бабушка ничего об этом не узнает.
Чтобы пройти к дому Валентины, девушки должны были свернуть налево, но они прошли чуть дальше, повернули направо к кладбищу, и уже через несколько минут были у этого загадочного дома.
Несколько домов были построены совсем рядом с кладбищем, и именно этот дом своим огородом упирался в кладбищенскую каменную стену, сложенную из широких плит, оштукатуренных и покрашенных здесь на несколько раз известкой. Видно было, что дом построен давно, но вид он имел достаточно крепкий. Пятистенник, крытый шифером, который от давности лет почти весь зарос плотным зеленым мхом.
В этом доме давно никто не жил, все уж и позабыли его последних хозяев. У дома сразу бросалась в глаза пышная зеленая лужайка, но она была всегда пуста, потому что все почему-то избегали находиться рядом с этим домом. Детям не разрешали взрослые, строго наказывая не соваться туда, а сами взрослые просто молча старательно обходили его стороной, не останавливаясь рядом даже на минутку. Даже гуси во главе со своим вожаком присмотрели не эту пышную лужайку рядом с домом, а устраивались дальше на косогоре перед кладбищем. Летом они громко гоготали и гонялись за прохожими, вытягивая свои длинные шеи.
Ставни дома и ворота дома были всегда закрыты. А вот небольшую калитку рядом с коваными воротами при желании можно было открыть изнутри. Для этого можно было воспользоваться старым проверенным способом — проползти через подворотню.
Девушки остановились перед воротами дома, и какое-то время постояли молча. Дом и, правда, произвел на них гнетущее впечатление. Первой нарушила молчание Катерина:
— Наверно, завтра при свете дня он будет смотреться более весело.
— Да, мы сейчас туда не пойдем, — решительно сказала Сабира. — Поздно уже, да и мы в темноте ничего не увидим. А как мы туда попадем?
— Да через подворотню можно залезть, — сказала Валентина. — Я часто так домой попадаю, когда ключ забуду.
— Значит, встречаемся завтра. Валя, мы за тобой придем после завтрака, — решила Катерина.
Девушки еще немного постояли около дома, потом проводили Валентину до ее калитки, и вернулись домой к Кате. Таисья Кирилловна, как только они пришли, ушла спать в сени. Летом она часто там ночевала, потому что они были темные и прохладные, в сенях стояла удобная панцирная кровать, и широкая лавка, покрытая домоткаными половиками. Катерина с Сабирой улеглись спать в горнице и сразу заснули.
Глава 2
Катерина и Сабира жили в Свердловске, в соседних домах. Катя приехала в Свердловск вместе с родителями в трехлетнем возрасте. Поселились они в доме, который принадлежал семье отца. Кроме отца, матери и Катерины, в доме жили бабушка со стороны отца, и две его сестры. Дом был большой, двухэтажный, нижний этаж всегда сдавался квартирантам. Раньше дома часто строили впритык друг к другу, и совсем рядом с домом, в котором жила семья Катерины, стоял дом, где жила семья Сабиры.
Девчонки познакомились в раннем детстве, той и другой тогда было лет по пять. Как это часто бывает, их крепкая дружба началась с драки. Подрались они из-за одуванчиков. Перед каждым домом была большая зеленая лужайка, которая в июне месяце почти полностью покрывалась ковром из одуванчиков. Они были очень красивыми — пушистые, ярко-желтые шарики, сияющие как самое настоящее солнышко. Из них можно были плести веночки, делать букетики, просто валяться в них, покрываясь желтой пыльцой. Конечно, на соседней лужайке одуванчики всегда были более яркие, крупные, желтые.
После завтрака пятилетняя Катерина вышла на свою лужайку и увидела, что в ее владениях посторонняя девчонка, которую она никогда не видела раньше, по-хозяйски рвет ее богатство.
— Ты что делаешь?! Кто тебе разрешил?! Это мои одуванчики! — с ходу воинственно завопила Катюшка. — Проваливай прочь!
На девчонку вопли Кати не произвели никакого впечатления. Она только повернула голову и дерзко ответила, продолжая рвать чужие одуванчики:
— Вот тебя забыла спросить! Какое твое дело? Хочу и рву!
— Ах так! — еще громче закричала Катя. — Ну, я тебе покажу!
Она подбежала к незнакомой девчонке и стала ее толкать и выгонять с лужайки:
— Иди на свою лужайку! А мои одуванчики не тронь!
Незнакомая девочка оказала достойное сопротивление. Девчонки вцепились друг в друга, и кубарем стали кататься по зеленой траве и желтым одуванчикам. Сражение продолжалось довольно долго, несколько минут, до тех пор, пока той и другой уже захотелось зареветь от обиды и злости, но ни одна не отступала. Все закончилось неожиданно: из соседнего дома вышла пожилая женщина, оказавшаяся бабушкой незнакомой девчонки. Она вышла к колонке за водой, увидела баталию, и, недолго думая, окатила обеих холодной водой из колонки. Душ был отрезвляющим. Девчонки такого не ожидали, и отпрянули друг от друга с воплями и плачем, и каждая побежала в свой дом. Незнакомая девчонка жила в соседнем доме, она была внучкой приятельницы бабушки Кати.
На следующий день девочки опять встретились, они стояли на тротуаре, каждая на границе своего участка, и исподлобья глазели друг на друга. Незнакомая девочка первая начала разговор:
— Меня зовут Сабира. Давай играть в классики на выбывание.
Катерина никогда еще не играла на выбывание и ответила:
— Давай. Меня зовут Катя. А как это «на выбывание»?
Тогда в классики играли на всех улицах и во всех дворах. На тротуаре рисовали десять квадратиков, они нумеровались, видов классиков было очень много, и правила игры тоже были разные, в зависимости от рисунка квадратов. У каждого игрока была своя «бита» или «шайбочка». Их делали из пустых баночек из-под гуталина или леденцов монпансье. Они набивались песком или землей, такие «биты» не должны были быть очень легкими или очень тяжелыми. Каждый играл своей «шайбой». Сабира играла в классики мастерски, «бита» у нее была из-под леденцов, большая и удобная, и девочки проиграли вместе весь день. С тех пор началась их дружба.
Они так и выросли в соседних домах, на глазах друг у друга. Обе после школы поступили в институт: Сабира — в юридический, а Катя — в политехнический.
Отца Катерины звали Наум, он был родом из еврейской семьи, а мать Кати Александра была русской. Дочь их внешне пошла в породу отца, особенно ее отличали выразительные темно-карие глаза и густые темные длинные волосы. В детстве они вились, как говорили, из кольца в кольцо, но в трехлетнем возрасте у девочки на голове неожиданно обнаружили вшей. Ее привели в парикмахерскую, где обстригли практически наголо. Волосы, конечно, потом отрасли, но уже больше никогда не вились, а стали прямыми и жесткими, как проволока.