— Я найду этого эдила, дядюшка Агис, — кивнул он. — И принесу вам бумаги. Назовите мне ваш домашний адрес, поскольку в Башню магов я больше ни ногой… И вот что — письма от Габи все-таки прочтите. Она по вам сильно скучает!
III ПРАВИЛА ИГРЫ
Ратуша впечатляла. Каменное четырехэтажное строение с башней, огромными часами с великанскими стрелками, черепичной крышей и вечно снующими туда-сюда через несколько дверей магистратскими служащими помогало составить некоторое впечатление о сложности и насыщенности городской жизни Кесарии.
Рем разглядывал главное здание столицы из темного, заплеванного и загаженного проулка, который расположился меж двух мрачного вида контор — каких-то казенных учреждений, с засиженными мухами окнами. Просто пойти туда и заорать: «Где тут эдил Ауррэче?»
Нет, план был совсем другим. Мимо этого переулка сновали молодые чиновники — за углом располагалась забегаловка, где продавали спиртное, ча и ко, и легкие закуски. Аркан намеревался заговорить с кем-то из них, или в крайнем случае — затащить в проулок и выудить всю информацию силой или деньгами.
И Буревестник уже присмотрелся к юноше печального образа в засаленном и заляпанном чернилами вицмундире, когда над ухом его раздался хорошо знакомый, но порядком подзабытый голос:
— Кажется, ваше высочество, мы с вами нацелились на одну дичь! Вы все такой же целеустремленный, бесстрашный и беспечный, как и в предыдущие наши встречи…
— Не такой же, маэстру Гонзак, — Буревестник чуть шевельнул лезвием засапожного ножа, чтобы тот ощутил его в опасной близости от солнечного сплетения. — Чуть менее беспечный, чем раньше. Я за последнее время порядком издергался, и мне дорогого стоило остановить руку и не выпустить вам кишки. Вас выдала походка — вы хромаете. И запах: дегтярное мыло здесь используют только ортодоксы, а я не стал бы убивать ортодокса, прежде не выяснив причины, по которым он подкрадывается со спины.
— Что поделать, старею, теряю хватку, — вздохнул Диоклетиан Гонзак, выходя из тени. — Зачем вам этот парень?
— Мне нужен не этот парень, а эдил Ауррэче, — не стал скрывать Аркан.
— Вот как? Он ведь заведует зеленым строительством в городе, всеми публичными парками, скверами и садами Кесарии? Очень интересно, очень… А мне именно этот парень нужен потому, что он уже работает на меня… — Гонзак негромко свистнул, и худой неопрятный клерк заозирался.
Разглядев двух ортодоксов в проулке, он, опасливо оглядываясь, направился к ним.
— Отойдем, — сказал Гонзак. — Сначала я решу с ним свои вопросы, а потом вы — свои. Вас мое дело тоже касается, так что, думаю, будет полезно послушать.
Они остановились под небольшим облупленным эркером, из которого доносились звуки разгорающейся попойки: звон посуды и грубое многоголосье, перемежающееся попытками спеть хором что-то из застольных песен.
— Маэстру, ну нельзя же так… — чиновник явно был напуган. — Нельзя же так явно!
— Мы не делаем ничего противозаконного, — хмыкнул старый ортодокс. — Подаем запрос на покупку заброшенного строения на Ремесленной стороне… Вот, маэстру Фромм, бумага — хотим выкупить двухэтажный барак по улице Чесальщиков, все честь по чести… Так что вам будет, что предъявить руководству. А что касается нашего вопроса…
— Но это подлог, вы же понимаете!.. — маэстру Фромм чуть не подпрыгнул на месте и едва не выронил конверт с запросом на покупку заброшенного строения. — Я не могу так сразу…
— Всего лишь по одной цифре в десять ячеек жалкой ведомости, маэстру Фромм. И у вас появляется домик на берегу Зеленого моря, и счет в Торгово-Промышленном банке Первой Гавани. Все, как вы просили… — Гонзак вынул из-за пазухи туго набитый кожаный кошелек и подбросил его в воздух, отчего монеты внутри звякнули. — А вот и аванс!
Фромм взглядом сопроводил траекторию полета кошелька и сказал:
— Я все сделал. Ваших… Э-э-э-э… Интересантов, скажем… Да! Ваших интересантов разместят по соседству один от одного. Целый квартал! Знаете, а вы ведь были правы! От церимониймейстера пришел указ, в котором всех этих достойных э-э-э-э… Интересантов! Их предполагалось расположить вразброс, по всей Благородной стороне. Не менее чем в двух кварталах друг от друга. Странная идея, ведь другие благородные… интересанты, из других земель, заселяются в особняки по соседству!
— Готов поклясться, что по соседству селят оптиматов, а вразброс — популяров и ортодоксов, — сказал Аркан. — Кто бы мог подумать…
Он уверился в своих умозаключениях по поводу того, что вскоре может произойти в Кесарии, ну и в своих подозрениях касаемо Гонзака — тоже.
— Что ж, теперь это недоразумение исправлено, — мягко, как крокодил, улыбнулся Диоклетиан Гонзак. — Любезный Фромм, прежде чем этот кошелек и рекомендательное письмо перекочуют в ваши руки, проконсультируйте моего товарища… Это маэстру…
— Башелье, — поправил его Рем. — Башелье Ромул Беллами.
Брови Гонзака поползли вверх, и смотреть на это зрелище было для Аркана настоящим удовольствием.
— Как мне найти эдила Ауррэче? — спросил Рем.
— Вы — Ромул Беллами? О, Господи… — отшатнулся Фромм. — Вы не убивать же его пришли?
— Нет, даю слово, а…
— … Вы всегда держите свое слово, об этом все говорят в окрестностях Кесарии! — воскликнул чиновник, испугано таращась на Буревестника. — Маэстру Гонзак, зачем вы привели за собой этого страшного человека? Зачем ему Ауррэче?
Гонзак пожал плечами.
— У меня к нему дело. Он обещал некие копии некому уроженцу Смарагды, так ему и передайте, — Аркан буравил собеседника взглядом. — Я подожду его в… Как называется это заведение за углом?
— «Ча, ко и молоко», — Фромм смотрел на Рема как завороженный. — Мне никто не поверит, если я скажу что видел самого башелье Беллами…
— Идите, идите, Фромм! — похлопал чиновника по плечу Гонзак. — Идите и сделайте, что вас просят.
— Да-да-да… — заторопился начинающий коррупционер.
Старый и молодой ортодоксы зашагали прочь из проулка. Аркан придерживал рукояти мечей, Гонзак — прихрамывал и опирался на трость.
— Так значит, вы и есть Ромул Беллами, подумать только! А я уже начал встраивать эту таинственную фигуру в местные расклады… — окованный металлом наконечник трости стучал по камням тротуара. — И все понять не мог — чей это человек, сей таинственный башелье, который избивает магов, убивает Белых Братьев, дерется на дуэлях и сорит гномским золотом? Склонялся к дю Массакру, если честно. Антуан лихо взялся окучивать местное мелкое дворянство… Его, похоже, выдвинут на выборах.
Аркан хмыкнул. Он знал, что западная оптиматская аристократия делала ставку на Антуана дю Массакра, который показал себя очень перспективным лидером и талантливым полководцем во время войны в Аскероне. Он мог стать сильной компромиссной фигурой, этот блестящий рыцарь. И главы западных родов, имеющие статус принцепс электор, рассчитывали, что им удастся влиять на молодого барона, и заполучить солидные хлебные должности при имперском дворе и в правительстве, если он станет следующим императором.
— Не самый плохой вариант, если быть объективным, — сказал Рем. — Антуан враг мне, но такого врага стоит уважать. Из него вышел бы крепкий император. Но есть две проблемы: за него выложат всего десять или двенадцать виц, если я все правильно понимаю. А если даже при таких раскладах он победит, то, будучи императором, сделает все, чтобы убить каждого из Арканов, до кого сможет дотянуться… А я не представляюе себе места в Раваарде, да и за ее пределами тоже, куда не сможет дотянуться Император Людей.
— Семнадцать голосов, — уточнил Гонзак. — Тимьян и кое-кто из популярских курфюрстов будут голосовать за Антуана. Он обещал им свободу вероисповедания и запрет экстерриториальности для Туринн-Таурских эльфов. Этим он купит множество популяров, уж поверьте. А сами еретики слишком разобщены, у них нет единого лидера… Думаю, даже двадцать голосов к первому туру дю Массакр соберет. Но этого будет недостаточно.
Рем глянул на своего спутника, но ничего не сказал. Они как раз дошли до той самой, излюбленной клерками забегаловки, и молодой Аркан участливо придержал дверь.
— Проходите! — лестница за дверью вела в цокольный этаж.
Буревестник никогда не любил цокольные этажи и все, что в них располагалось. По его субъективному мнению, такие места были самым подходящим местом для пиратов и прочего бесчестного отребья.
Здесь было шумно, но чисто и опрятно, и спиртным, на удивление, не пахло. За стойкой две разрумянившиеся от жара, исходящего от плиты, девушки наливали клиентам горячие напитки и подавали закуски.
— Ча без сахара, пожалуйста, — попросил Рем. — И крепчайший ко для моего спутника. Тоже — без сахара и без молока.
Гонзак поджал губы: Аркан безошибочно угадал его предпочтения, и это могло значить все, что угодно: шпионов, абсолютную память, удачливость, интуицию. Все это стоило учитывать.
— Вы работаете на Аквила? — с места в карьер спросил Рем, когда они уселись за высокий столик у окна. — Или на Фрагонаров?
— Вы же слышали про Первую Гавань, — Гонзак отпил ко и с удовольствием скривился.
— На Фрагонаров, значит… — вдруг Аркан замер, как громом пораженный. — Да не может быть! Диоклетиан… Диоклетиан… Диоклетиан Гонорий Фрагонар! Вот кто вы такой!
— Тихо, тихо! Не шумите так сильно! Если башелье Ромул Беллами может оказаться Божьей милостью герцогом Аскеронским Тиберием Арканом Буревестником, то почему скромный негоциант Диоклетиан Гонзак не может оказаться…
— … дядей нынешнего князя Первой Гавани и бывшим имперским магистром оффиций, экс-главой службы фрументариев! — ошарашенно закончил Буревестник. — Да-а-а-а…
— Послушайте, ну кому-кому, но вам-то должно быть понятно, — некогда один из самых могущественных людей империи, а сейчас — правая рука и первый советник самого влиятельного из ортодоксальных владетелей, отпил еще немного ко. — Сидеть во дворце и перебирать бумаги, принимать посетителей и решать вопросы государственной важности — скука смертная! Я нахлебался всего этого еще при последнем императоре! Сейчас мне семьдесят, и я хочу пожить в собственное удовольствие!