― Дедушка, тебе не нужно грустить. Ты можешь навестить меня. А я буду навещать тебя, ― говорит Грейси. Она отпускает мою руку и обнимает Джейкоба за ноги.
― О, милая, я не грущу. Просто мне будет не хватать твоего присутствия. В этом большом старом доме слишком тихо без детей.
― О, ну, может, тебе стоит завести еще детей, ― предлагает Грейси простое решение ― по крайней мере, для нее это так.
― Да, это хорошая идея. ― Джейкоб смотрит на меня и Грейсона.
― Я работаю над этим. ― Грей ухмыляется.
Если когда-нибудь мое лицо и было ярко-красным от смущения, то сейчас оно именно такое. Я ничего не говорю. Да и что я могу сказать? Грейсон только что сказал своему отцу, что намеренно пытается обрюхатить меня.
― Ладно, я отпущу тебя, но обязательно привози Грейси в гости как можно чаще, ― говорит он.
― Конечно, ― отвечает Грей. ― Спасибо, папа.
Я вырываюсь из-под руки Грейсона, подхожу к Джейкобу и бросаюсь ему на шею. Я никогда раньше не обнимала этого человека, но сейчас это кажется уместным. Он на секунду застывает, а потом его рука тянется и обнимает меня в ответ.
― Спасибо. За все, ― шепчу я.
― В любое время. Если тебе что-то понадобится, приходи ко мне, хорошо? ― шепчет Джейкоб в ответ.
Я киваю головой и отхожу.
― О, это что-то новенькое, ― говорит Грейси, заходя в свою спальню, которая все еще пахнет свежей краской.
― Ты покрасил стены? ― спрашиваю я Грейсона. Цвет тот же, но верхний слой определенно новый.
― Я хотел все освежить. ― Он пожимает плечами.
― Я люблю тебя, Грейсон Монро. Очень, очень люблю тебя, ― говорю я ему.
― Запомни эту мысль, ― говорит он, берет меня за руку и тащит к новой кровати Грейси с балдахином. Я сажусь рядом с ним. ― Грейси, иди сюда. У меня есть кое-что для тебя. ― Он достает из кармана два конверта, поднимает ее и усаживает на середину кровати. ― У меня есть по одному для каждой из вас. ― Он вручает один конверт ей, а второй ― мне.
― Что это? ― спрашивает Грейси.
― Открой и узнаешь, ― говорит ей Грей, а затем смотрит на меня. ― Открывай.
Я вскрываю конверт и достаю билет, и одновременно кое-что еще падает мне на колени. Кое-что огромное. Я зажимаю его между указательным и большим пальцами и бросаю билет на кровать. Я поднимаю глаза на Грея, у которого на лице огромная улыбка.
― Грейсон? Что это? ― спрашиваю я, глядя на бриллиантовое кольцо, которое ослепляет меня своим блеском.
― Думаю, это кольцо, ― говорит он в своей дерзкой манере.
― О, Дисней! Папа, Дисней! ― кричит Грейси, размахивая билетом в воздухе, после того как ей наконец удалось извлечь его из конверта.
Я смотрю на крошечные бумажные кусочки белого цвета на кровати и удивляюсь, как она не порвала билет в спешке, пытаясь узнать, что же там внутри.
― Так и есть! Мы едем в Диснейленд, детка, ― говорит Грей. Затем он берет ее на руки и усаживает к себе на колени. ― Но сначала мне нужно задать твоей маме вопрос. Очень важный вопрос, ― добавляет он, когда его глаза встречаются с моими.
Я сглатываю комок в горле. Неужели это происходит прямо сейчас?
Грей вытягивает кольцо из моих пальцев и берет мою левую руку в свою. ― Кэтрин Килгор, ты ― моя единственная и неповторимая любовь. Такая, которую большинство людей никогда не встречают, но я нашел тебя. Дважды. И теперь я хочу удержать тебя. Пожалуйста, скажи мне, что ты останешься со мной навсегда. Выйдешь ли ты за меня замуж?
Грейси смотрит в мою сторону. Затем смотрит на отца. И снова на меня.
― Да! ― отвечает она за меня.
― Ш-ш-ш, на этот вопрос должна ответить мама, детка, ― говорит ей Грей.
― Да. ― Я киваю головой, и слезы текут по моим щекам.
― Мама, тебе грустно? ― спрашивает Грейси.
― Нет, детка. Я счастлива. Это слезы счастья.
Грей надевает кольцо на мой палец. Затем его рука обхватывает мой затылок, притягивая мое лицо. Его губы касаются моих, но слишком быстро отстраняются.
― Спасибо, ― говорит он.
― Нет, спасибо тебе. Грейсон, ты тоже моя единственная и неповторимая любовь. И я не хочу прожить ни дня без тебя, ― отвечаю я ему.
― Тебе и не придется.
― Мы можем поехать в Диснейленд сейчас? ― спрашивает Грейси, все еще размахивая перед нами билетом с напечатанными на нем ушками Микки-Мауса.
― На следующей неделе, Грейси. Мы поедем в Диснейленд на следующей неделе. А потом тебе придется вернуться в школу, ― говорит Грей.
― Хорошо, но сначала Диснейленд? ― спрашивает Грейси.
― Да, детка, сначала Диснейленд, ― отвечает ей Грей.
Я смотрю на них, двух самых важных людей в моем мире, и мое сердце переполняется любовью. Возвращение в Ванкувер ― это лучшее, что я когда-либо делала.
Я молча благодарю свою маму. Я знаю, что она там, наверху, наблюдает за мной, и я хочу, чтобы она знала, что я благодарна ей за все, что она сделала для нас. За все, что она, возможно, все еще делает для нас сверху.
― Я люблю тебя, ― говорит Грей.
― Я люблю тебя, ― повторяю я с огромной улыбкой.
Эпилог
Несколько месяцев спустя
Я ненавижу это. То есть мне это чертовски нравится. Хоккей. Но я ненавижу быть вдали от своей невесты и дочери. Первая неделя тренировочного лагеря всегда самая тяжелая. В этом году это просто пытка, потому что мне пришлось оставить их.
За последние два месяца все наладилось. И мы всей семьей вошли в привычный ритм жизни. Кэтрин даже подумывает о том, чтобы снова поступить в колледж и закончить обучение. Она обдумывала это, но я подтолкнул ее, поставив условие, что она будет оплачивать учебу с совместного счета, который я для нее открыл.
В следующем году она снова пойдет на занятия. А пока я позаботился о том, чтобы ей не пришлось работать. Я узнал, что она была вынуждена устраиваться на множество подработок, чтобы обеспечивать Грейси все те годы, пока мы были в разлуке.
Я понимаю, что не знал о нашей дочери, но чувство вины за то, что Кэтрин делала все это в одиночку и испытывала финансовые трудности, все еще мучает меня. Очень. Но это больше никогда не будет проблемой. Я позабочусь о том, чтобы моя маленькая семья никогда ни в чем не нуждалась.
― Что не так? ― спрашивает Люк, усаживаясь рядом со мной на скамейку.
― Ты?
― Отвали. Ты выглядишь как влюбленный щенок, ― ворчит он.
Эти слова заставляют меня улыбнуться. Я и есть чертовски влюбленный щенок и горжусь этим.
― Не могу дождаться, когда шайба попадет тебе в сердце, ― говорю я ему.
― Какого хрена тебе понадобилось так меня проклинать? Это какое-то дерьмо, брат. ― Люк вздрагивает от этой мысли.
― Посмотри на этого тупого сукиного сына. Думаешь, он не переписывается с той самой девушкой, из-за которой ему угрожают смертью? ― Я киваю в сторону Трэвиса.
На прошлой неделе этот парень оказался в Ванкувере один. По словам Кэтрин, Лилиана планирует переехать, как только начнется сезон. Хотя что-то мне подсказывает, что ее семья попытается этому воспрепятствовать.
― Он выглядит чертовски подавленным. ― Люк вздыхает и качает головой. ― Как и гребаный Кинг. Все вы, влюбленные задницы, выглядите одинаково. Мне нужны новые друзья.
― Кингу просто обидно, что у нас появился новый блестящий игрок, который лучше него. ― Я смеюсь, зная, что этот ублюдок слышит каждое слово.
Лиам поднимает голову и смотрит на меня, затем переводит взгляд на Трэвиса.
― Мечтать не вредно, ― бормочет он себе под нос, а затем возвращает свое внимание к телефону. И, вероятно, к моей сестре.
― Эй, Трэвис. Зачем ты бегаешь за девушкой, из-за которой тебе в один прекрасный день могут подстрелить задницу? ― кричит Люк. ― Просто спроси Кинга. Это чертовски больно. Он так говорит.
Трэвис несколько раз моргает на слова Люка, потом улыбается.
― Я люблю ее. Ты вообще знаком с Лилианой Валентино? Если эта девушка не стоит того, чтобы умереть из-за нее, то я не знаю, кто, блядь, стоит.
― Постарайся не умереть. Я слишком много заплатил за твою гребаную задницу, ― говорит мой отец, давая знать о своем присутствии.
Все опускают телефоны и садятся ровнее, все смотрят на моего отца. Я следую их примеру. Эти встречи могут раздражать, но они важны. Я полон решимости сохранить этот Кубок, и единственный способ сделать это ― продолжать выигрывать.
Я подъезжаю к воротам, возле которых кишит пресса. Мне приходится притормаживать, чтобы не сбить кого-нибудь из них. Разве это не послужит отличным заголовком?
Долго считавшаяся пропавшей мать ребенка Грейсона Монро предстала перед судом по обвинению в непредумышленном убийстве.
Не уверена, что когда-нибудь привыкну к тому вниманию, которое вызываю, будучи девушкой этого мужчины. Сказать, что победный круг с Грейси после матча за Кубок Стэнли в прошлом году вызвал ажиотаж в прессе, ― это ничего не сказать. О нас строили всевозможные догадки и предположения. В итоге Грей был вынужден дать интервью, чтобы прояснить ситуацию.
Он, конечно, рассказал им не все. Но он публично заявил, что Грейси ― его дочь, а я ― его невеста. К этому статусу я все еще привыкаю, хотя Грей произносит его так часто, как только может.
Когда я подъезжаю к воротам, они открываются, и я проезжаю через них. На страже стоят не менее пятнадцати человек Джейкоба. Нет ничего необычного в том, что здесь так много парней, но пятнадцать ― немного чрезмерно. Даже для него.
― Мама, кто все эти люди? спрашивает Грейси, глядя в заднее стекло машины.
― Репортеры, детка. Помнишь, мы с папой говорили тебе о них? Им нравится фотографировать папу, потому что он так хорошо играет в хоккей.
― Он лучше всех играет в хоккей, ― говорит Грейси. ― И дядя Лиам тоже.
― Да, они оба лучшие, ― соглашаюсь я, паркуя машину в гараже. Я жду, пока дверь опустится, прежде чем выйти из машины.
Это старая привычка, еще с тех времен, когда я постоянно оглядывалась через плечо, но теперь, когда люди пытаются сфотографировать мою дочь, я всегда жду, пока между ней и внешним миром не появится дополнительный барьер.