Обвожу коротким жестом вокруг себя, и дочка улыбается. Она помалкивает, но мне как то раз по пьяному делу поведала о тех нравах, что творятся у них в полиции… В общем, тоже не сахар, и тоже не очень. Словно пауки в банке… Остаток дня пролетает в мгновение ока: наблюдение за аборигенами, сон, дежурство. К пяти вечера, как и обещал Серый, артподготовка за нашими спинами затихает, так что будем возвращаться назад без риска попасть под 'чемодан' или схлопотать осколок…
— Интересная у них тут война.
Говорит Эсминец. Инженер зло отвечает:
— Джентльменская. Всё по правилам, по уложениям, благородно. Только от этого меньше крови не становится.
— Всё.
Серёга смотрит на часы.
— Тридцать минут глубокого отдыха, потом выдвигаемся назад. Миха, на тебе с Врединой то, о чём говорили.
Киваю головой, машинально трогаю рукоятку '78-ого' на поясе. Нет, резать пленнику я не собираюсь. Ни в коем случае. Тут своя фишка, отработанная на доброй полусотне прежних 'языков' в куда более жестоких местах. Дочка косится, но молчит, протирая перчаткой начинающий запотевать вороненый ствол 'СВД'.
— Тогда мы пошли.
Серый кивает. А чего народ задерживать? Пока они доберутся, мы своё дело сделаем…
…На ловца, как говорится, и зверь бежит. Едва мы с дочерью приблизились к дороге, переведя дух, поскольку рванули бегом, как услышали негромкие возгласы на совершенно непонятном языке. Понятно почему — мир другой, и, соответственно, всё иное. Вряд ли тут будет что-то общее, несмотря на совпадение названий стран. Осторожно раздвинув кусты, я сразу заметил сгорбленную фигуру, оттирающую обувь большим листом чего-то вроде лопуха. Она то и чертыхалась, судя по интонациям. Чуть другого оттенка плащ-шинель, большая кобура на поясе с местным образцом пистолета или револьвера, длинный клинок на боку в ножнах светлой кожи, всё говорило о том, что это явно не рядовой. Рука легла на рукоятку ножа, расстегнула клапан, удерживающий его в ручных ножнах. Я примерился — подходяще. Дочка с некоторым страхом следила за моими действиями, напрягшись, словно струна. Сделал привычный жест, мол, смотри по сторонам. Теперь только дождаться, пока абориген выпрямиться… Есть. Резкое движение, и… С тупым стуком рукоятка '78-ого' врезалась ему в затылок. Тушка беззвучно кувыркнулась в глину. Готово. Взгляд на Ирину — в ответ короткий кивок. И я, неожиданно для себя, громадным прыжком оказываюсь рядом с ним. Мать! Забыл, что тут явно сила притяжения меньше земной! Адреналин бушует в крови, но руки действуют чётко. Выдёргиваю из кармана брюк обычный пластиковый хомут, рывком затягиваю на запястьях. Подхватываю его на плечо и скрываюсь уже на другой стороне. Следом бесшумно скользит тенью дочь, держа винтовку настороже и озираясь по сторонам. Углубляемся метров на двадцать, и я сваливаю пленника на землю. Извлекаю всё 'холодное и горячее', тщательно обшариваю карманы: большой неуклюжий кошелёк натуральной кожи. Пара писем, или чего там, в нагрудных карманах. Россыпь патронов в другом. Складной нож, вроде садового, довольно грубой работы с деревянными щёчками. Всё? Похоже. Теперь подождать. Грудь пленника мерно вздымается, и жилка на виске пульсирует в такт слабому дыханию. Обычно такой бросок гарантирует минут тридцать отключки. Но это у людей. А здесь — кто его знает? Ирина задумчиво смотрит на аборигена.
— Он симпатичный.
И верно — черты лица правильные, относящиеся к давно утерянному у нас фенотипу, который ещё можно иногда увидеть в глухих местах страны и на старинных фотографиях и дагерротипах. Равнодушно пожимаю плечами в ответ.
— Па… Давно ты этим занимаешься?
— Как сказать… В армии научили. Знаешь же. где я служил…
— Да ты почти не рассказывал. Только пару фотографий и видела.
Ухмыляюсь в ответ:
— Так их и так всего две. Остальные так, уже дома снимался, после дембеля. Меньше знаешь, лучше спишь. И маме только не говори, что видела.
— Как?!
— В смысле — про меня. А про переселение ещё ничего не решили. Идею я вбросил, ребята тоже наверняка свои мысли имеют. Так что обсудим дома, и решим, что и как. Тогда, как я понимаю, всем и скажут.
Дочка молча чертит пальцем по земле, потом поднимает голову, поправляя выбившийся их-под тактической шапочки локон, а я невольно любуюсь ей — она у меня красавица… В маму.
— Не знаю я, пап. И дома ловить уже нечего, и сюда как-то стрёмно.
— Понимаю. Но сначала послушаем господинчика. А там уже решим.
Она согласно кивает. Тем временем из кустов подтягиваются наши. При виде мирно спящего рядом с нами 'языка' они удивлённо рассматривают тело.
— Чего? Как заказали — так и получите.
— Ну ты…
Владыка Войны завистливо цокает языком. Я машу рукой:
— Они тут непуганые. Ничего сложного. Будь кто из наших — пришлось бы попотеть…
Быстро срезаем шест, стягиваем пленнику ноги, заклеиваем на всякий пожарный скотчем рот, Тролль и Эсминец подхватывают его, словно охотничью добычу, и мы спешим к точке перехода. Хвала Богам, пленник вскоре приходит в себя, и по тоннелю шагает на своих двоих…
…На этот раз путь под землёй даётся мне легче. Дочка вообще цветёт и пахнет, перехватывая уважительные взгляды взрослых мужчин в свою сторону. Королева! Я улыбаюсь краешком губ. Серый открывает крышку люка, и мы выбираемся в его палатку. С облегчением усаживаюсь на стул и вытягиваю ноги. Оружие оставлено к подземной камере, только нож на поясе. Дочка плюхается рядом. Серый облегчённо машет рукой:
— Уф! Наконец то…
— Что с пленником будем делать?
— Как что?!
Серый даже подскакивает на своей табуретке.
— Сейчас чайку попьём, и будем допрашивать!
— А кто его язык знает?
Серёга хмурится:
— Ну, не скажу, что хорошо. Но понять сумею…
Со вздохом поднимается с места, шлёпает к кулеру, стоящему в углу. Вода в бутыли булькает, набирая воздух. Я делаю себе крепкий кофе с лимоном, Иришка пристраивается рядом, жадно осушая кружку с чаем. Разные у нас вкусы. Я — кофейник. Она — чайник. Хвала Богам — не водочник… Серый что-то неразборчиво говорит в стоящую на столе 'моторолу', и вскоре полог палатки распахивается. Нам приносят пышущую жаром еду. Общий довольный возглас, и вскоре со всех сторон слышится размеренное чавканье. Аппетитом никто не обижен, ну а я, кроме еды, анализирую свои ощущения после возвращения. Такое ощущение, что со мной что-то происходит. Только вот что? И в какую сторону? Но явно чувствую некие процессы в организме… Вскоре посуду и подносы забирают дежурные, а мы, кто курящие, перекурив по быстрому возле входа, приступаем к допросу. Слегка помятого пленника извлекают из-под земли, и начинается беседа. Нас интересует всё. От цвета трусов среднестатистического жителя, до того, носит ли он таковой предмет одежды вообще. И, конечно, самое главное на настоящий момент — политическая обстановка в мире…
…Супруга встретила нас с дочерью насмешками:
— Сутки пробегали, и никакой добычи! Эх, вы! Горе — охотники!
Ирина вспыхнула, но я успокаивающе положил ей руку на плечо:
— Мы же не виноваты, что всю дичь распугали до нас?
— И стоило сутки лазить? Вернулись бы сразу, как увидели, что пусто!
Развожу руками:
— Ну, извини. Народ решил поискать хоть что-нибудь. Не будем же мы одни возвращаться? Да ещё через ночной лес.
Она хмыкает, потом задумчиво говорит:
— Тоже верно. Леса тут дремучие. Пойдёшь — не вернёшься.
Умолкает, потом вдруг вскакивает со своего стула:
— Может, вы есть хотите? Я сейчас…
Машем руками оба вместе, получается на удивление синхронно:
— Ой, не надо! Мы у командира поели!
Добавляет Ирина, и супруга с удивлением смотрит на мгновенно повзрослевшую дочь. Задумчиво покачивает головой, потом ставит чайник на небольшую плиту.
— Хоть чаю попейте.
На это мы согласны. Я выношу стул на улицу, ставлю возле палатки, медленно отпивая кофе, ничего другого потому что не пью, задумчиво смотрю на расстилающуюся передо мной гладь озера в обрамлении бронзовых стволов сосен. Иришка пристраивается рядом. Из палатки выходит сын, смотрит на нас с завистью. Потом спрашивает:
— Далеко ходили?
— Километров двадцать, наверное.
Отвечает ему сестра. Я молчу, осмысливая узнанное от пленника. Да, самое лучшее для нас — действительно построить своё государство, ни от кого независящее… Только надо побольше народа. А где его взять? И сколько средств нужно для закупки самого необходимого? Даже для поездки сюда у меня ушло несколько тысяч евро: продукты, вещи, одежда, оружие, боеприпасы. А тут намечается настоящий Исход. Значит — техника, инструменты, опять же оружие. Боезапас на несколько лет, продовольствие на первое время, скот, мануфактура, да в принципе, нужно всё: от ниток и иголок, до станков и специалистов с учёными. И люди должны быть людьми, а не существами и не потребителями… Да, даже голова пухнет от размышлений! Достаю из кармана мобильник, набираю номер, забитый в памяти. Не телефонной. В голове…
— Алло?
— Бруммер. Два ноль. Четыре ноль.
— Институт. Четыре два четыре.
…Если бы цифры были нечётные, как и их сумма, то это знак, что работают под прослушкой. А так — можно хотя бы намекнуть…
— Есть серьёзная тема.
— Много надо?
— Много. Всего. Железо.
— Принял. Лови.
— До встречи.
Теперь нужен планшет или ноутбук. Поворачиваюсь к сидящему рядом сыну:
— Тащи свой агрегат.
Он вначале не понимает, о чём речь, я делаю вид, что двигаю файл по экрану. Доходит. Резко поднимается с места, скрывается в палатке, чтобы через минуту выскочить назад. Протягивает мне 'Эйсер'. Вхожу в почту. Есть письмо с вложением. Сбрасываю файл, на этот раз забитый на карту памяти моего смартфона. Архив открывается, и я пробегаю его глазами. Однако, здравствуйте… Цены значительно выросли. Зато и товара — на любой вкус и цвет, как говорится. Начиная от тактических фонарей, до гранатомётов и БМП. Обмундирование. Рации, обувь и запасные аккумуляторы, патроны, стрелковое и личное оружие, есть даже вертолёт. 'Крокодил' после капиталки. Но… Увы. Через тоннель ничего не пройдёт. Только двигатели, коробки передач, трансмиссии, кабины, кузова, даже рамы придётся делать на месте. Да и по остальному ограничение, как я уже говорил. Сто двадцать на двести сорок. Сантиметров. Хоть длина не ограничена. И можно попробовать поставить лебёдку на конечных станциях. И тащить не на собственном горбу, а на тележке. Впрочем, до этого ещё далеко. Скидываю расшифрованный файл на флешку, стираю письмо, очищаю 'корзину'. Моя часть работы сделана. Теперь — что решит Совет. Ну а я твёрдо намерен отстаивать отдельное, независящее ни от кого государство, и даже место присмотрел — есть на одном материке громадный пролив с не очень широким перешейком от основной части материка. Вроде как слитые воедино Африка и Австралия. Только значительно меньше размером. По словам 'языка' там практически никто не был и не живёт, кроме нескольких малочисленных диких племён. Диких — в прямом смысле слова с точки зрения 'цивилизованного' еуропейца. И ни одно из основных государств туда вроде как свои руки не протянуло. Но это по его словам. Надо ещё уточнять. Проблема — как туда добраться. Да ещё толпой. Путь пока лишь один — морем. Значит, потребуется корабль. И — не один, естественно. А ещё — безопасное место, где можно будет накопить переселенцев, подальше от глаз местных властей. И — свободный выход к морю, к удобным бухтам. А что будет нас ждать на новом месте… Вот же, зараза!!! Нет, чтобы проход сделать побольше!!!