Кренски взял со стола пистолет и многозначительно вертел в своих коротеньких толстых руках.
— Я должен ехать в Восточный Берлин, — сказал Гиллель, вызывающе глядя на Слотера. — Так надо! На это уйдет всего лишь час, а потом я к вашим услугам.
— Если вы перейдете границу Восточного Берлина, то никогда уже не выберетесь оттуда, — сказал Слотер. — Не сомневаюсь, что русским уже известно об эксперименте доктора Кори. Они попытаются поймать вас. Один раз в Западной зоне они уже сделали это, ведь так? А в своих методах они еще менее разборчивы, чем мы. Нет, я не могу позволить вам ехать туда.
— Зачем вам Восточный Берлин? — впервые подал голос Кренски. — Может, пошлете туда с вашим поручением кого-нибудь другого?
Гиллель, не отвечая, всем своим видом выразил намерение выйти из этой комнаты.
— Вы собираетесь спрятать меня в сундуке, как египтяне своего агента, которого переправляли морем из Италии в Каир?
— Прошу вас, будьте благоразумны, — сказал Слотер. — У меня нет выбора.
— У меня тоже, — сказал Гиллель.
В этот момент Кренски выстрелил. Маленькая булавочка проткнула рукав пальто Гиллеля, который, несколько опешив от неожиданности, выдернул ее обратно. Глаза Гиллеля быстро становились какими-то отсутствующими. Кренски проворно подскочил к нему и подхватил, не дав упасть.
— Он не хотел уступать, — сказал Слотер Кори, — зато теперь временно будет вполне послушным. У нас есть превосходные ученые, работающие на нас, особенно химики, — добавил он, подмигнув. — Идемте. Счет Мондоро оплачен, его багаж в вестибюле, и я просил бы вас сопровождать нас, доктор Кори.
Кренски повел Гиллеля к двери. Гиллель не оказывал никакого сопротивления.
— Как юрист я ненавижу насилие, — сказал Слотер. — Сожалею, что пришлось прибегнуть к нему.
У входа в отель их поджидало такси. Портье погрузил чемоданы в багажник.
В глубине души Кори почувствовал облегчение оттого, что Слотер взял инициативу на себя. Кори хотел сохранить безопасность своей лаборатории, используя неприязнь Слотера к насилию. А, вернувшись назад, можно будет наблюдать за состоянием Гиллеля в контролируемых условиях.
Такси тронулось. Кренски сидел рядом с шофером, молодым человеком с настороженным лицом. Изо рта у шофера торчала сигарета, словно приклеившаяся к нижней губе.
— Темпельгоф, — сказал Слотер.
— Знаю, — не обернувшись, отозвался шофер.
— Восточные немцы возят Западных берлинцев в аэропорт «Темпельгоф» окольным путем. Они объезжают Восточный Берлин полукругом, — сказал Слотер.
Кори отодвинулся в угол, чтобы освободиться от навалившегося на него тела Гиллеля. Глаза Гиллеля были полузакрыты. Он тяжело и как-то немного судорожно дышал. Кори с интересом наблюдал за ним. Уж не приобрел ли весь их эксперимент какой-то криминальный оттенок?
— При желании вас можно обвинить в киднэппинге, — сказал Кори. Его тревога искала выхода. — Мондоро свободный посредник и не имеет ничего общего с вашей организацией.
— У слова «посредник» много значений, — отшучивался Слотер. — Я намерен передать этого молодого человека целым и невредимым доктору Вендгланду, и пусть он сам решает, что тут легально, а что — нет. Но, думаю, до этого дело не дойдет. Я лишь выполняю то, — что мне приказывают. К нашей работе нельзя подходить с обычными марками. И к вашей — тоже. Если бы люди следовали только установленным законам, то никогда не достигали бы новых результатов. Законы пишутся не для исключений.
Внезапно длинное лицо Слотера стало напряженным и даже ошарашенным.
— Мы едем не в Темпельгоф, — сказал он.
— Нет, — обернулся к Слотеру Кренски и поднял пистолет, — мы едем не в Темпельгоф. Мы пересекаем границу Восточного Берлина на Потсдамер-плащ.
Атмосфера интриг и двойной игры, обмана и притворства угадывалась с самого начала эксперимента, внушая Кори глубокое отвращение. С тех самых пор, как РНК Хаузера оказал свое действие на сознание Гиллеля, действие, проникшее в глубины этого сознания, Кори чувствовал себя не вполне уверенно. Собственное положение во всем этом деле казалось ему шатким.
Глаза Слотера сузились в тени его глубоких глазниц, а рот раскрылся и обнажились длинные зубы. Слотер подался вперед, молча с любопытством вперив взгляд в лицо Кренски, и так побледнел, что отчетливо проступили обильные веснушки на его щеках и носу.
— Восточная зона? — спросил он.
Смысл происходящего, казалось, еще не дошел до Слотера.
— Вы сойдете еще до пересечения границы, — сказал Кренски. — Уж извините.
— Вы просите извинения? — спросил удивленный Слотер. — За что? За вашу двойную игру? Или Моддоро подкупил вас, чтобы вы увезли его в ГДР?
— Чепуха! — сказал Кори. — Как может этот человек перевезти нас через границу против нашей воли? Нас трое против одного.
— Мне приказано взять вас с собой, Кори, — спокойно сказал Кренски. — И доктора Мондоро. Не делайте глупостей, или я применю оружие. Доктор Мондоро не в состоянии помочь вам. Мистер Слотер тоже ничего не сделает, а шофер — один из моих людей.
Услышав, что о нем говорят, Гиллель открыл глаза и наморщил лоб, тщетно пытаясь понять, что происходит.
— Доктор Мондоро будет рад посетить ГДР, — медленно, словно гипнотизируя Гиллеля, проговорил Кренски. — Он сам настаивал на этом. Разве не так, доктор Мондоро?
Такси внезапно остановилось. Американская колонна машин с ревом катила по нейтральной полосе на Лютцовплатц и Айнемштрассе. Капоты джипов закрывали кожаные чехлы, на каждом джипе был установлен пулемет. Кори наклонился в сторону дверцы. От ярости, которой он сам от себя не ожидал, напряглись мышцы его лада. Он никогда не был агрессивным и не помнил, чтобы со злости ударил кого-нибудь. Но быть взятым в плен одним человеком? А потом презирать за это себя самого?
— Не надо, — предупредил Слотер доктора Кори. — Кренски ни перед чем не остановится, он убьет вас. Он слишком туп, чтобы думать о последствиях. Бее это заранее продумано и организовано. За нами следом идет еще одна машина. Вам не удастся уйти, Кори.
Колонна американских машин прогрохотала и скрылась из виду. Такси снова тронулось с места и продолжило свой путь.
— Должен признаться вам, Кори, я не родился героем, — сказал Слотер.
— А я и не думал, что ваши моральные качества выше, чем у Кренски, — съязвил Кори.
Удобный момент напасть на Кренски был упущен.
— Мы остановимся у ближайшего перекрестка и там вы сойдете, мистер Слотер. Рядом с вами остановится идущая следом за нами машина, и вы, не двигаясь с места, будете ждать, пока она не уедет. А не сделаете этого — пеняйте на себя, — сказал Кренски.
— Его бы воля — он убил бы меня, — сказал Слотер с пепельно-серым лицом. — Но он не знает, что делать с моим трупом. Это не так-то просто — избавиться от покойника. А то, что вас похитили, — это, Кори, для нас даже преимущество. Мы быстро вернем вас обратно. Не думаю, чтобы восточным немцам захотелось влипнуть в международный скандал.
Такси притормозило. Слотер вылез из машины и захлопнул дверцу. Сквозь заднее стекло Кори увидел, как возле Слотера остановилась другая машина.
— Ваш паспорт, прошу, — произнес Кренски. — Паспорт Мондоро уже у меня.
— Идите вы к черту, — сказал Кори.
— В таком случае я вынужден просить вас также покинуть автомобиль. Вы хотите расстаться с доктором Мондоро?
Кори швырнул свой паспорт на сиденье возле Кренски.
Перед ними была Стена — мрачный заслон из бетонных блоков и колючей проволоки. Машина остановилась у шлагбаума, и западно-германский полицейский в зеленой форме не спеша подошел к ним со стороны дверцы, за которой сидел Кренски и весело помахивал рукой, держащей паспорта.
— Со мной мои гости из Америки, желающие осмотреть достопримечательности чудо-страны.
Полицейский улыбнулся. В это время другой полицейский начал открывать шлагбаум. Первый полицейский взял из рук Кренски паспорта и направился к будке, чтобы поставить на них печати, и тут Кори вцепился в Кренски.
— Задержите его! — крикнул он.
Такси рванулось вперед, проскрежетав крышей по полуоткрытому шлагбауму. В ярости Кори ударил Кренски. Тот отшатнулся в сторону и сполз вниз между сиденьем и щитком приборов, став недосягаемым для Кори. Тогда, перегнувшись через спинку переднего сиденья, Кори схватил Кренски за горло, готовый задушить этого человека, внушавшего ему безграничное отвращение. Такси виляло, кренясь то в одну сторону, то в другую, и резко остановилось. Все четыре дверцы машины резко и одновременно распахнулись, полдюжины рук оторвали Кори от Кренски, вытащили из машины, и Кори оказался в окружении полицейских уже Восточной Германии.
Кренски, потирая горло, взобрался с пола на сиденье.
Кори грубо втолкнули обратно в машину, и один из полицейских прижал его к Гиллелю, который не двигался и, казалось, даже не заметил случившейся схватки. Еще один полицейский втиснулся в машину рядом с Кренски, и такси рванулось вперед, резко взвизгнув при этом. Весь инцидент продлился не больше, чем полминуты.
Оглянувшись, Кори увидел на Западно-Германской стороне, в двух сотнях футов позади, группу солдат, бегущих к шлагбауму. Со стороны Восточной Германии к шлагбауму устремились полицейские. Их было так много, что они заслонили собой поле зрения и Кори потерял из виду солдат в западно-германской форме.
— Как это глупо с вашей стороны, — сказал Кренски и закашлялся. — Вы готовы всех нас поубивать. — Круглая, как луна, физиономия Кренски не выражала ни малейших признаков злости. — Не ожидал такого от вас, доктор.
Кори отодвинулся от полицейского, автомат которого больно уткнулся ему в бок. Но еще хуже был запах пота, идущий от одежды и тела стража порядка.
— Смотрите, что вы натворили. — посетовал Кренски. — Из-за вас мы потеряли американские паспорта — и ваш, и Мондоро.
Глава 18
— Шепилов, — представился седовласый человек, гримасу на костистом лице которого можно было при желании считать улыбкой. — Надеюсь, вам здесь удобно? Можно войти?