Турвальд попытался найти объяснение:
— Либо она притворялась перед нами всеми — перед Хедвиг, Йердой и Алариком, перед Аделью и мной, или перед некоторыми из нас, — либо сделала свое таинственное открытие после того, как я оставил ее и Адель здесь на вилле без четверти восемь.
— Рамки времени у нас, — пробормотал Кристер, — крайне ограничены.
В этот момент к ним в комнату, топая, ввалился прямо на светлый ковер Адели окружной полицейский в резиновых сапогах и дождевике.
Волосы у него стояли дыбом, он ругался — громогласно и энергично.
— Черт бы побрал этих окаянных ребятишек и баб! Неужели нельзя передать обыкновенное поручение по телефону?! Да нет, где там! Забывают тут же, вот что они делают. Ну да ладно, мальчишке сейчас не больше девяти лет, и в голове у него, пожалуй, ничего, кроме «Стального человека», не держится. Но старушенция-то… Парень-то ей все передал… Но она соблаговолила вспомнить об этом только теперь, когда Отти Юртсберг уже мертва и ее утопили, как кошку… Станет она запоминать всякие мелкие поручения, которые могли бы спасти жизнь несчастной Отти!
— Садись на стул, — сказала Хедвиг, — позволь мне взять твой плащ и расскажи, о чем идет речь.
— О чем идет речь? Я только сейчас узнал, что фрекен Юртсберг звонила мне в восемь часов вечера в понедельник. Но меня не было дома, а когда я вернулся в десять, моя женушка забыла рассказать мне про этот звонок. Так что теперь мы можем воображать до посинения, какую важную вещь обнаружила тетушка Отти, если хотела сообщить об этом окружному полицейскому!
Глава одиннадцатая
Кристер воспринял такого рода неудачу с величайшим спокойствием.
— Тете Отти не повезло с телефонными звонками. Но если мы даже не подозреваем, что она хотела сказать, картина все равно вырисовывается достаточно ясная, и мы можем составить своего рода предположение. А то что это предположение все больше и больше относится к понедельнику, шестого августа, — совершенно очевидно.
Внезапно повернувшись к Аларику, он поинтересовался:
— Что вы делали между полуднем и вечером того дня?
Аларик Гуннарсон воззрился на него с изумлением, смешанным с чувством оскорбленного достоинства.
— Вы, комиссар, спрашиваете, чем занимается земледелец в будний августовский день? И день еще при столь малой рабочей силе. Да, без дела он не болтается, уверяю… Боюсь, что если я начну перечислять все мои дела, это будет тяжеловато для тонкого слуха жителей большого города…
— Я хотел только выяснить, — невозмутимо настаивал Кристер, — работали ли вы один или, например, вместе с вашей женой или Осборном?!
Аларик задумчиво почесал лысину.
— Давайте посмотрим! Парнишку я отослал на пашни по другую сторону озера и он пробыл там до самого ужина. А после этого он, скорее всего, завалился на кровать и читал одну из своих историй про убийства. Что же до Йерды, то она ужасно плохо чувствовала себя в тот понедельник, и я велел ей сидеть дома и отдыхать.
— Дурень! — сказала Йерда. — Как можно отдыхать, когда спелые вишни гниют на ветвях? Небось сок-то ты не прочь пить, когда он уже выжат!
Ее краснощекое лицо свидетельствовало о безграничной преданности холерическому супругу.
— Но я все же легла в постель в семь часов, раз ты так настаивал.
— А когда, — спросил Кристер, — вернулся домой ваш муж?
— Часов в десять или что-то в этом роде…
— У вас общая спальня?
— Ясное дело!
Йерда весело засмеялась. Аларик снова насупился. Но Кристер перенес свое внимание уже на следующую персону.
Прежде чем высказаться, Турвальд Бьерне попытался поймать взгляд невесты.
Виви Анн уехала в город в половине третьего. А я спустился к озеру и искупался. Был один из немногих солнечных дней и я, лежа на воде, дремал до пяти часов. Затем открыл несколько консервных банок и пообедал. В половине седьмого я подобающим образом оделся и направился к Адели. А без четверти семь снова был дома. Я только успел смешать салат из крабов и достать бутылку стейнвейна из погреба, как явилась Виви Анн. Когда это произошло? Да как сказать…
— Как раз перед половиной девятого, — решительно сказала Хедвиг, — я взглянула на свои ручные часы, как раз, когда высадила ее у калитки Турвальда и подумала, что могу позволить себе завернуть к Йерку, прежде чем поеду домой к Адели.
— И сколько времени вы пробыли у Йерка Лассаса?
— Его… его не было дома. Я довольно долго ждала, с полчаса, а потом уехала.
— Прямо домой?
— Да.
— Вы оставались там до конца вечера?
— Да. Я позвонила тете Отти около девяти, но никто не ответил. Потом я легла и стала читать.
— Вы слышали, когда вернулась Виви Анн?
— Нет, комнаты прекрасно изолированы.
Виви Анн молча просидела почти весь вечер. Но тут она упрямо вскинула свою черноволосую голову троллихи и сказала:
— А, может, и нечего было слышать. Подумать только! Что, если я всю ночь провела у Турвальда?
Ей не удалось никого шокировать в большей степени, чем самого Турвальда. Он покраснел до корней волос и строго перебил ее:
— Но, любимая! Это же расследование обстоятельств убийства. Не запутывай дело без надобности. Ты знаешь не хуже меня, что мы расстались около полуночи.
— Ладно, — тягуче констатировал Кристер. — Остается еще одно алиби. Как прозвучит оно?
Йерк Лассас, по своему обыкновению, пожал плечами.
— Мои часы испортились, и я не удосужился их починить. Если зависишь от ударов часов, наживаешь стресс.
— Йерк! — умоляюще произнесла Хедвиг, и он добавил более любезно:
— Я знаю, что неуместно в данной ситуации говорить о грибах, но я был в лесу и собирал грибы. Я захватил с собой пакет с едой и целый день бродил в чаще до тех пор, пока совсем не стемнело и уже нельзя было увидеть грибы. А вообще-то я был и в доме и пил воду во время ланча в одном месте, которое называется Левста.
— Скажи на милость! — Аларик был явно польщен. — Ведь это две мили[14] отсюда.
Широко расставленные серо-карие глаза Йерка стали серьезными.
— Я в самом деле огорчен, что не попрощался с тетей Отти. Но я все перепутал и решил, что она отчалит в среду. Так что утром во вторник, когда я плыл на лодке, то поднялся к ее домику, но он был так крепко заперт!.. И я подумал, что она уже уехала.
— Заперт? Как так?
— Да-а, если она бывала в доме или на участке, или уходила к кому-либо из соседей, то всегда оставляла двери веранды открытыми. Но тогда, в понедельник, и двери, и окна были закрыты.
— Значит, — задумчиво сказала Хедвиг, — тети Отти в домике не было. Она любит свежий воздух…
Несколько минут все сидели молча.
Вслед за этим последовало крайне драматическое явление Меты и Осборна.
Этот длинный юнец проявил совершенно неожиданно энергию и бесцеремонность, которая пристала бы герою детективных романов, самому Майку Хаммеру. Он сурово протолкнул перед собой в дверь Мету; его рыжие волосы торчали, как швабра, и самым плачевным образом контрастировали с красным цветом джемпера и брюк Меты. Осборн был так возбужден, что начал заикаться.
— Я… я… допросил ее… обо… обо всем. И теперь… теперь она вс… вспомнила одну вещь. О том ужине с вареными раками. Она у… уверяет, что не хочет говорить об этом комиссару, но я думаю, что она обязана сказать.
Вырвавшись из его рук, Мета с гримасой потирала плечо.
— Он зря поднял панику. Ничего мало-мальски важного здесь нет, это точно.
— Позволь нам решить этот вопрос, — Кристер не без труда покончил с проблемами, связанными с тетей Отти, и с вечера понедельника переключился на субботний праздничный ужин, где подавали вареных раков.
— В чем дело?
Мета, что ей несвойственно, выглядела непритворно смущенной.
— Да, ты спрашивал меня всякий раз, не вспомню ли я что-нибудь еще об этом приеме в субботу, кроме того, что я уже рассказывала; как я расположилась здесь на диване и как Адель Ренман промчалась по комнате за своим коктейлем, а потом выпила его прямо у меня на глазах. А я сказала «нет» так твердо, потому что я, в самом деле, ничего не помню. И я уверена, что никакой УБИЙЦА не мог тайком пробраться на террасу между половиной двенадцатого и без четверти двенадцать, так как абсолютно уверена, что никого не видела и никого не слышала на верхнем этаже в то время. Но тут… тут Осборн допросил меня, в шутку, конечно, и вдруг в мозгу у меня что-то щелкнуло.
Возникшая пауза была вызвана тем, что Мете необходимо было перевести дух. Но обнаружилось, что в толпе слушателей царило жуткое напряжение. Виви Анн подвинулась на несколько сантиметров ближе к Турвальду. Хедвиг вспотела так, что на ее верхней губе выступили капельки пота.
Кристер пробормотал тихое:
— Ну?
А Мета покорно ответила:
— Я слышала, что кто-то был в туалете сразу же после половины двенадцатого.
— Ты имеешь в виду в туалете — здесь наверху?
— Да, конечно. Ведь он же рядом с диваном.
— А ты знаешь, кто там был?
— Да-а. То есть я думаю, что знаю. Потому что через несколько минут фру Гуннарсон спросила: «Ты справишься теперь сам? Ну, хорошо, тогда я пойду вниз и постелю тебе кровать!» Так что я считаю, — закончила свою речь несчастная Мета, — что это был господин Гуннарсон.
— Ты не заметила, когда он вышел из туалета?
— Не-ет. Труба гудела, и ничего нельзя было понять.
После того как Мета таким образом изложила свое свидетельство, она с облегчением опустилась на стул на заднем плане. Вместо нее интерес присутствующих сосредоточился на супружеской чете Гуннарсонов.
— Почему вы лгали? — Кристер внимательно разглядывал красную, как пион, Йерду.
— Я боялась.
— Боялись, что убийца — ваш муж?
— Да, — просто сказала она. — Он был пьян и страшно зол на Адель.
— А он разве раньше не бывал таким?
— На этот раз, на самом деле, было хуже, чем всегда. — Она с нежностью поглядела на мужа, который упрямо смотрел в пол. — За неделю до этого он унизился и просил у Адели денег, чтоб я могла поехать куда-нибудь и поправить свое скверное здоровье, но она лишь посмеялась над ним.