Сам виноват, незлобиво усмехнулся полковник. Забыл старую истину о наказуемой инициативе. Добился со своими ребятами лучших показателей по Управлению и — получил еще один крест, который теперь предстояло нести всему отделу.
Лагно достал из рассохшегося фанерного шкафа чайные принадлежности, налил в бокал воды, сунул в розетку кипятильник. Опустился в кресло, раскрыл тонкую папку с заявлениями, кои следовало изучить и с утренней почтой раскидать по замам.
Итак, первое. Анонимное. Тэ-эк… Опять «лица кавказской национальности»! Почему, черт возьми, «национальности», а, скажем, не «происхождения»? Что это за национальность такая? Да ладно… Суть-то в чем? Ага, часто собираются на квартире гражданина Ш., подозрительно себя ведут… тэк, возможно, используют квартиру в качестве оружейного склада. В свете постоянных угроз чеченских полевых командиров… «считаю необходимым просигнализировать»… Лады, будем разбираться. Лагно наложил резолюцию.
Следующее. Ого! — «УФСБ. Лично Лагно И. К. … Хочу сообщить, что считаю неестественной смерть моего мужа — Виниченко Олега Александровича, 1955 года рождения, главного инженера АО «Спецкабель». Олег Александрович скончался в воскресенье 21 мая у себя дома от обширного инфаркта, однако, он до этого момента имел здоровое сердце! У меня нет оснований подвергать сомнению правильность заключения судебно-медицинской экспертизы, но не дает покоя мысль о «своевременности» смерти мужа для неких претендентов на контрольный пакет акций «Спецкабеля», которым именно он жестко отказал в его приобретении, и от которых в связи с этим получал в последнее время угрозы.
Уважаемый Игорь Константинович, если Вы заинтересуетесь делом, я готова встретиться и рассказать обо всем поподробнее. При отсутствии же интереса навязывать Вам собственные сомнения, домыслы и просьбы не стану.
Елена Виниченко, экономист на упомянутом предприятии. По совместительству вдова. Координаты…»
«Скажите, какие мы гордые! — Лагно покачал головой. — Но это делает нам честь!»
Что-то в письме свежеиспеченной вдовы взволновало его. Ну конечно, именно этот четкий, без соплей и эмоций, язык, эта ненавязчивость, умение подать квинтэссенцию проблемы! И еще это выражение — «своевременная смерть». Полковник невольно поежился от холодного, даже могильного цинизма, несомого энергетикой словосочетания. Но… не похоже, что вдова склонна к фантазиям, возможно, есть люди, для которых инфаркт главного инженера действительно был очень на руку…
Забулькала вода. Лагно выдернул кипятильник из сети, сыпанул в бокал пару щепоток краснодарского, высшего сорта, чая. В это время зазвонил городской телефон.
— Игорь Константинович? — вкрадчиво поинтересовался глуховатый мужской голос.
— Он самый, — отозвался Лагно.
— Извините, гражданин полковник, что я не представляюсь. Знаю, что вы в «управе» на хорошем счету. Знаю еще, что «заказная мокрота» — ваша епархия… — невидимый собеседник сделал паузу.
Лагно хмыкнул: преступный мир, как обычно, был прекрасно осведомлен о делах тех, кто ему противостоял. А что с ним говорил представитель этого мира, сомневаться не приходилось — лексикон был еще тот…
— Вы имеете возможность выслушать, как у вас говорят, конфиденциальную информацию?
— Имею, — Лагно нажал клавишу записывающего устройства.
— Так вот, — продолжили в трубке. — Первое: я говорю с вами не из Южнороссийска и вообще не из области, а через пару часов мотаю за кордон. Не сомневайтесь — тут все чин чином, а я — даром что бывший зэк, имевший по «экономическим» статьям две ходки — простой российский бизнесмен. Ваш земляк.
Второе: скажу честно — постараюсь там остаться и пустить корни. Почему? Да потому, что в России честным бизнесом заниматься НЕЛЬЗЯ! Понимаете, полковник?.. Я, ворюга советских времен, решил «завязать» и вести после всех конфискаций легальный бизнес, так ведь не дали! Вроде разработали нормальные правила игры: не надо ловчить и мухлевать, будь, ради Христа, частником, веди дело, посредничай, торгуй, строй, лечи легально, вот закон — так ведь не хотят! Чем кресло повыше, тем «хапок» побольше!.. А недовольных новые комиссары в кожанках, что «быками» именуются, вразумят… ЗОНА, дорогой гражданин полковник! Вся страна — большая ЗОНА!
На том конце провода горько усмехнулись.
— Кстати, вы слушаете меня?
— И очень внимательно! — проникновенно ответил Лагно, отхлебнув начавшего остывать чаю. — Чувствую, наболело у вас.
— Я в чем-то ошибся? Сами прекрасно знаете, что нет… Тогда третье и последнее. Терпеть не могу «мокрушников», особенно нынешних наемничков — за баксы без разбору лишат детей отца, жену — мужа… Да и женщин уже стали «валить» на заказ. Поэтому и звоню. Однако и «сукой» никогда не был. И наводочка моя такой будет: ежели обратите внимание на кафе «Зурбаган», что в Жемчужном, то поймете — это не просто «малина», и захаживают туда подчас не простые «диспетчера». И такое там зреет исполнение заказов в смысле формы, что ни один «следак» не докопается. Потому как следов при этой методе не остается абсолютно…
Узнал я обо всем случайно: частенько ошивался в Жемчужном, с нужными людьми общался, умные советы слушал… Ну, а что «деловые», и не только из области, а и из Москвы, Питера, с Урала, облюбовали этот курорт для получения кайфа и заключения полезных сделок, вы, я думаю, и без меня знаете… Так вот, узнав обо всем, я понял, что честного бизнеса в этой стране не дождешься: у нынешних «хозяев жизни» полностью отказали тормоза. Да только ли в бизнесе дело? Сама жизнь человеческая стала стоить копейку в базарный день!..
И вот еще что. В «комитетовских» анналах на меня ничего нет — я никогда не был вашим клиентом. Пытаться установить меня через милицейские информационные системы не советую: засветитесь. Ну, это если, конечно, заинтересуетесь тем, о чем я рассказал. На самый крайний случай — в «Зурбагане» меня кое-кто знает как Ларика. Лишь кое-кто, и лишь там. И потому только говорю вам я это, что за бугром останусь. И еще потому, что хорошо о вас думаю. И учтите, — собеседник понизил голос, — в вашей конторе не все чисто. Прощайте, гражданин полковник!
— Пока, Ларик. И спасибо, — коротко сказал Лагно и, положив трубку, выключил записывающее устройство. Определитель высветил одни прочерки: разговаривали, похоже, действительно из другого города — в Южнороссийске аппарат полковника «схватывал» даже телефоны-автоматы.
Так случалось в оперативной практике, и не раз: единичный факт, еще вчера неизвестный, в считанные часы обрастал «собратьями» по тем или иным признакам проявления. Как выражался сам полковник, «все лепилось одно к одному». В данном случае интуиция Лагно упорно начала завязывать в один узел письмо вдовы Виниченко и звонок Ларика, хотя это, казалось, две разные вещи.
Игорь Константинович несколькими глотками допил остывший чай, подошел к окну, за которым властвовали темно-синие сумерки, а воздух становился все более прохладным и влажным. Аромат сирени дурманил.
Полковник глубоким вдохом освежил легкие. Что ж, подумал, завтра решим, как лучше поступить. Тут, как говорится, возможны варианты. Значит, не все чисто в конторе?.. Поверим на слово. Пока. Собственно, какой смысл Ларику врать? В любом случае докладывать обо всем этом, пожалуй, погожу. Ибо… как там говаривал старина Мюллер? «Что знают двое, то знает свинья»? Так, кажется. А группенфюрер знал толк в конспирации!
Лагно молча ухмыльнулся в темноту. Затем вернулся к столу, снял трубку городского, набрал номер.
— Серега? Горюнов? Здравствуй, Лагно. Слушай, у тебя когда отпуск?.. Да?.. Понял. Есть интересное предложение. Давай-ка завтра часиков в шесть пивка попьем в «Курене». Лады? Тогда до встречи!
ШАНТАЖ
Он шел по улице и улыбался. Просто так, от хорошего настроения. Кое-кто из прохожих оборачивался и удивленно смотрел ему вслед: какие, мол, радости у этого невзрачного, серенького мужичка в наше время?
По Волоколамке неслись машины, взметая маленькие вихри тополиного пуха. Кузьма Леонидович остановился, понаблюдал за ними и произвел подсчет: из двадцати попавшихся навстречу — тринадцать иномарок.
«Ну и ладно, — подумал он. — Люди стали жить обеспеченнее. И слава Богу».
В кондитерской на первом этаже башни «Гидропроекта» купил Катюхе торт. В портмоне осталось пятьдесят пять тысяч. Выдадут ли зарплату, когда и в каком количестве, он, как и его коллеги, не знал. Но нынче у него праздник. Накануне «Бакалавр» подействовал, и еще как! Григорьевич, друг детства, физиотерапевт из районной поликлиники, по команде Баранова «схватил» сильнейшую ангину; по команде же Баранова эта ангина в считанные минуты прошла!
Команда была мысленной и заключалась в том, что Кузьма Леонидович внушил себе сильнейшую боль и заложенность в носоглотке вместе с высокой температурой. Баранов от природы являлся довольно сильным индуктором и, сосредоточив взгляд и волевое усилие на рамке, сумел задать ей определенную частоту вращения. Это, в свою очередь, повлияло на частотно-мощностную характеристику излучателя — специального колебательного контура, находящегося в жидкости, помещенной в конусообразную ванночку. Лептонный поток, промодулированный командой Баранова, в это время пронизывал фото-слайд Пинегина… Через полчаса Кузьма Леонидович позвонил тому на квартиру (а жил Петр Григорьевич в Строгино) и спросил, заикаясь от волнения: «Н-ну как?..» «Кузя, ты что, охренел?! — послышался в ответ хрип старого приятеля. — Ты что наделал? Загибаюсь, и это в такую жару!..»
Однако через десяток минут усилиями Баранова спазмы и боль в горле у Пинегина прошли, жар спал…
Кузьма Леонидович подходил к остановке троллейбуса, когда рядом с ним, чуть-чуть впереди, аккуратно затормозил коричневый «Форд-скорпио». Открылась передняя дверца, и из салона легким движением вынес свое тело мужчина лет двадцати семи, атлетического сложения, экипированный в красно-синий спортивный костюм «Найк». Он явно направлялся к Баранову.