— Мистер Бардслей, как я понимаю, вы перевозите товары подобного рода? — спросил Берден. — По-видимому, Хаттон покупал это все по оптовой цене?
— По-видимому, — уклончиво ответил Бардслей.
— Утюги, электрические печи и тому подобное — это именно тот груз, который вы потеряли, когда у мистера Хаттона угнали грузовики? — продолжал Берден. Бардслей с несчастным видом кивнул. — Несомненно, вы застраховали груз?
— Во второй раз, в марте, когда везли груз в Стемфорд, он не был застрахован. Мне пришлось выплачивать потери самому. — Бардслей развязал фартук и повесил его на чайное полотенце. — Оглядываясь назад, могу сказать вам, что, наверно, бедный Чарли был рад, что я не взял его в партнеры. Представьте, они нашли оба грузовика, неповрежденными. Пропал только груз — и все. Во второй раз Чарли остановился на стоянке и спал за рулем. Грабители, слава Богу, не ранили его, а только связали и засунули в рот кляп.
— А в предыдущий раз он получил травму?
— Легкую контузию, — пояснил Бардслей. — От ударов не осталось никаких следов, только много синяков.
— Мистер Бардслей, вы слышали имя Макклой?
— Оно мне ничего не говорит, — ответил Бардслей, и Берден поверил ему.
— Прежде всего я хотел бы знать, сколько всего денег у него на счете? — начал Уэксфорд.
— Шестьсот девять фунтов и сорок семь пенсов. — Управляющий банком принял педантичный, скрупулезный вид.
— Полагаю, это текущий счет. А не открывал ли он депозитный счет?
— К несчастью, нет. Когда мистер Хаттон начал вносить в банк большие суммы, я сделал попытку убедить его открыть депозитный счет, с весьма привлекательным уровнем процентов. Пять процентов, как вы несомненно знаете, это совсем неплохо, мистер Хаттон не согласился. «Мне нужны деньги под рукой, мистер Пять процентов», — ответил он в своей шутливой манере.
— Что значит, большие суммы?
— Фактически это нарушение правил, но если вы настаиваете… — Управляющий водрузил на нос большие роговые очки и раскрыл толстенную книгу учета. — Мистер Хаттон открыл счет в ноябре прошлого года, — начал он, — положив сумму в сто фунтов. — Плата за угнанный грузовик, подумал Уэксфорд. Небольшая приятная компенсация за контузию. — К счету ничего не прибавилось до января, когда он внес в разное время два раза по пятьдесят фунтов. — Еще два угона, устроенных Хаттоном, который отвлекал водителей игрой в двадцать одно в придорожном кафе? Уэксфорд испытывал чуть ли не удовольствие. Все части головоломки постепенно укладывались на свои места. — Затем в марте, пятнадцатого марта, следующие сто фунтов. Но больше никаких поступлений до двадцать второго мая.
Управляющий банком сделал паузу, а Уэксфюрд мысленно отметил, что надо проверить, были ли угнаны грузовики в предпоследнюю неделю мая на дороге A.i, по которой ездит Хаттон. Очевидно, Хаттон получал сто фунтов, когда угоняли его грузовик, и пять, если ударяли по голове и бросали в канаву кого-то другого.
— Сколько? — холодно спросил детектив.
Управляющий снова водрузил очки.
— Позвольте взглянуть… м-м-м… Боже милостивый. Это не ошибка. На самом деле я не предполагал… Но факт остается фактом, мистер Хаттон двадцать второго мая положил на свой текущий счет пятьсот фунтов стерлингов. В деле должны участвовать несколько человек. Сам Макклой, два, три парня, чтобы изолировать водителя и присвоить грузовик, да еще сам Хаттон. После того, как товар реализован, Макклой, естественно, хочет получить львиную долю, и, если Хаттон, просто приманка, получает пятьсот фунтов, то трем исполнителям тоже надо заплатить по крайней мере по пятьсот фунтов каждому. Четыре раза по пятьсот, а что же остается Макклою? Тысяча, две тысячи? Это значит, стоимость груза должна быть четыре, пять тысяч фунтов стерлингов. Потому что Макклой на своем подпольном рынке никогда не получит истинную стоимость товара.
Ну тогда это будет относительно нетрудно найти. Угон грузовика с таким ценным грузом вряд ли скоро забудет полиция того района, где случилось происшествие. Уэксфорд не понимал, почему он сам не может вспомнить. Ведь такая кража, конечно, заполнит первые страницы газет. Последняя неделя мая, одна неделя мая, мысленно повторял он. Вероятно, у них ничего не запрашивали по этому угону. И совершенно определенно, не запрашивали сведения о Хаттоне.
— И потом? — также холодно спросил детектив.
— Последние шесть недель регулярные вклады по пятьдесят фунтов каждые семь дней.
Происходившее стало совершенно очевидным. Хаттон продолжал работать на Макклоя и после того, как произошло что-то феерическое. Такое феерическое, что, возможно, оно повлекло за собой серьезное увечье или даже смерть. Почему, черт возьми, он не может вспомнить? Какое слабое звено в броне Макклоя нашел Хаттон, чтобы начать его шантажировать? Крупная сумма откупа двадцать второго мая и потом еженедельно по пятьдесят фунтов.
Пока выплаты продолжались, получать деньги, должно быть, было очень приятно, забыв о морали рассуждал Уэксфорд. Что может больше радовать бедного человека, чем неожиданный поток незаработанных наличных, который течет, как ему кажется, из неограниченного плодородного источника? Разве мог такой человек, как Хаттон, удержаться и не выставлять свое богатство напоказ? Уэксфорду пришло в голову, что деньги часто можно метафорически сравнивать с водой. Они также фонтанируют и бурлят. И деловые люди порой говорят, что деньги уплывают или несутся потоком.
— В этом районе есть только три Макклоя, — сообщил на следующее утро Верден. — Я видел всех трех, и они произвели впечатление совершенно обыкновенных честных граждан. Двое живут в Помфрете, они братья. Один учитель в единой средней школе, а второй работает в лаборатории. Макклой, который живет здесь, в городе, управляет очень маленьким и непроцветающим декоративным бизнесом.
— Мелкая рыбешка? — проговорил Уэксфорд, все еще думая о своем сравнении воды и денег.
— Очень мелкая. Никаких признаков больших денег. Он зарабатывает только на то, чтобы отогнать с порога нужду. Но я просмотрел в компьютере все торговые фирмы и нашел там что-то более обнадеживающее. В Лондоне, в Дептфорде, есть фирма с ограниченной ответственностью, которая называется «Макклой и сын». Они покрывают защитным слоем поверхность небольших электрических приборов.
— Неужели?
— Я позвонил в Лондон и теперь жду от них ответа. Если там есть что-то обещающее, я поеду в Лондон.
— Пока вы ждете, — заметил Уэксфорд, — вы могли бы связаться с полицией Стемфорда в Линкольншире. Мце бы хотелось знать, что произошло пятнадцатого марта, когда угнали грузовик Хаттона и есть ли в их районе какие-нибудь Макклой.
— Стемфорд, сэр? Это не там мост, где бедный старый Гарольд одержал победу перед поражением в Гастингсе?[4]
— У меня совсем другая ассоциация, — возразил Уэксфорд. — Это очаровательный маленький древний городок из серого камня. К счастью, шоссе A.i. обходит его стороной. О нем упоминает Шекспир. «Можно купить хорошую пару волов на ярмарке в Стемфорде?» А спросите у них, не было ли там в конце мая большого угона грузовиков. Поблизости там ничего такого, конечно, не могло быть, но кража была настолько крупной, что, вероятно, они слышали о ней.
Приятная игрушка-лифт запросто поднимала его вес на четвертый этаж, и к этому времени он уже не чувствовал особого трепета, входя в него. Пока лифт послушно плыл к земле, его мысли снова вернулись к таинственному современному разбою на большой дороге. Он пролистал все досье, но ничего не нашел, и теперь тоже ждал телефонного звонка. Обещали позвонить после полудня. Порывшись в своих архивах, Скотленд-ярд просветит его. Но как такое событие могло миновать внимание газет и его самого?
Выйдя из лифта, он увидел в холле переговаривавшихся сержантов Кэмба и Мартина. Уэксфорд басовито кашлянул.
— Обсуждаем расследование дела Фэншоу, сэр, — почтительно сообщил Кэмб.
— Я думал, что оно отложено.
— Следователь хочет уже сейчас получить отчет, но я сказал ему, что нам нечего сообщить. Я все еще жду, когда миссис Фэншоу немножко придет в себя. Во время несчастного случая, по-моему, у нее все в мозгах перевернулось. Бог знает, как я сочувствую ей. Муж умер, и единственный ребенок тоже. Скажите сэр, как объяснить больной женщине, что ее дочь погибла, если она утверждает, что та жива и теперь в Германии?
— А может, она жива? — возразил Уэксфорд больше из вредности, желая расшевелить улей, чем из сомнения. Он устал, и его уже тошнило при имени Фэншоу. Он не перекладывал на полицейских в форме свои проблемы и не понимал, почему должен выслушивать глупую болтовню Кэмба. — Может быть, в машине была другая девушка.
— Ох, нет, сэр. Тетя опознала девушку.
— Ладно, это ваши проблемы, сержант. Вы подчиненный следователя, — с досадой добавил Уэксфорд. — У нас у всех свои сложности, и мы должны справляться с ними как можно лучше. — Он толкнул вращающуюся дверь и бросил через плечо: — Не знаю, Мартин, понимаете ли вы, что делаете, когда отвлекаете подчиненного следователя во время исполнения им своих обязанностей. Если вы хотите, чтобы работа шла, поднимитесь по лестнице и скажите Вердену одно слово «Макклой». А я иду к дантисту.
— Надеюсь, не очень болит, сэр?
— Вы отстали от времени, — усмехнулся Уэксфорд. — В наши дни к дантисту ходят не потому, что болят зубы, а чтобы проверить их состояние.
День стоял слишком хороший, чтобы ехать в машине. Детектив пересек дорогу, ведущую к газетной лавке Гровера, и свернул на Йорк-стрит. Солнце играло на нитях горного хрусталя, украшавших витрину магазина «Ваша радость — драгоценности», весело искрились позолоченные колье, и тени от листьев платана превращали тротуар в скатерть из дорогого полотна. После бензоколонки и ряда небольших домов, в одном из которых жил Джордж Картер, улица переходила в сельскую лужайку. Своеобразное расположение холмов и посаженные деревья создавали здесь что-то вроде смотровой площадки, с которой открывался мирный пасторальный пейзаж. Незнакомый с этим районом человек, поднявшись чуть выше, остановился бы в изумлении и, может быть, в досаде, наткнувшись взглядом на Плугменс-лейн, раскинувшуюся внизу по другу