остаться — и ты получишь деньги. Так это началось. Девушка прожила у нас полгода. Два года спустя он купил матери новую машину, и в это же время я застала его в офисе с секретаршей. — Она глубоко затянулась. — На полу, — холодно уточнила она. — С тех пор мне стало понятно, что, когда отец заводил новую любовницу, он соответственно платил матери. Я имею в виду, если он считал, что девушка стоит того. Он хотел, чтобы мать оставалась, потому что она была хорошей хозяйкой и прекрасно содержала дом. В восемнадцать лет я уехала в Оксфорд. Получив диплом, я сказала матери, что теперь содержать ее буду я, и она может уйти от отца. В ответ она все отрицала и потребовала от отца, чтобы он перестал выплачивать мне деньги на жизнь. Он отказался, по-моему, главным образом потому, что об этом просила мать. Вот уже два года, как я не беру этих денег, но… — Она покосилась на сумку и часы. — Но не всегда следует отказываться от подарков, — стиснув зубы, процедила она, — в особенности, когда дарит родная мать, и в особенности, когда ты единственный ребенок.
— И тогда вы нашли работу в Германии? — спросил Уэксфорд.
— Я подумала, что лучше всего для меня уехать. — Румянец вернулся неприятными красными крапинками. — В январе, — нерешительно проговорила она, — я встретила мужчину, коммивояжера, который ездил в деловые командировки из Англии в Кельн. — Уэксфорд ожидал рассказа о любви, а вместо этого услышал в ее голосе нотки душевного потрясения. — Как я уже говорила вам, я бросила работу и вернулась в Лондон, чтобы жить с ним. Когда я сказала, что, если мы поженимся, то я смогу не брать у отца ни пенни, он… ну да он вышвырнул меня.
— И вы вернулись к родителям?
Она подняла голову, и первый раз он увидел ее улыбку. Безобразную, злую улыбку насмешки над собой.
— Вы хладнокровная рыба, правда? — удивленно воскликнула она.
— У меня, мисс Фэншоу, создалось впечатление, что вы презираете сочувствие.
— Вероятно, вы правы. Хотите еще кофе? Нет? Я тоже не хичу. Так вот. Да, я вернулась к родителям. Мне все еще было жалко мать, понимаете. Я подумала, что отец стал старше, и я стала старше… Я понимала, что никогда не смогу жить с ними… Мать встретила меня патетически, объявив, что всю жизнь мечтала быть настоящей подругой взрослой дочери. — Нора презрительно сморщила нос. — Даже у высокомерно сдержанных натур, вроде меня, есть слабые места. Я поехала с ними, главный инспектор, в Истовер. В то время мы были в удивительно хороших отношениях. Отец даже раза два назвал мать «дорогой», и у них был вид дружной немолодой пары. Они интересовались, ищу ли я новую работу, и, казалось, все искренне радуются миру в семье так искренне, что, когда мы в бунгало поужинали, немного выпили и отец ушел спать, мать сделала то, что никогда раньше не делала. Вдруг она начала рассказывать мне, какую жизнь она ведет с ним, рассказывать обо всех подкупах, унижениях и тому подобном. Она так об этом говорила, будто я и в самом деле была женщиной ее возраста, будто она исповедовалась мне. Да… Так мы проговорили час или больше, а потом она спросила, есть ли у меня возлюбленный и какие романтические планы на этот счет. Это ее буквальные слова. И я, как дура, рассказала ей о мужчине, с которым жила. Я сказала, «как дура». Но, наверное, если бы я не оказалась дурой, то валялась бы мертвой на дороге вместо той девушки.
— Ваша мать не посочувствовала вам, мисс Фэншоу?
— Она вытаращила на меня глаза. — Нора Фэншоу педантично сделала ударение на глаголе. — Потом, раньше чем я успела остановить ее, вытащила из постели отца и все пересказала ему. И они оба накинулись на меня. Мать истерически причитала, а отец обозвал меня многими неприятными словами. Я стояла и больше всего боялась, что не выдержу. И наконец сказала ему, мол, яблочко от яблони недалеко падает, но по крайней мере, я не замужем. — Она вздохнула и пожала своими угловатыми плечами. — И что вы думаете, он ответил?
— Что для мужчин это совсем другое дело, — сказал Уэксфорд.
— Как вы догадались? Во всяком случае, первый раз родители выступали единым фронтом. После того, как мать в моем присутствии охотно выдала ему все мои секреты, он заявил, что найдет этого мужчину, Майкла, и заставит его жениться на мне. Больше выдержать я не могла и заперлась в своей комнате. Утром я уехала в Нью-Хейвен и успела на корабль. С матерью я попрощалась, сохранив холодные вежливые отношения. А отца не было дома.
— Спасибо, мисс Фэншоу. Вы предполагаете, что погибшая девушка могла быть любовницей вашего отца?
— Вы считаете невозможным, чтобы отец вез в Лондон в одной машине жену и любовницу? Уверяю вас, так вполне могло быть. Для него это было просто. Он привел бы девушку и заявил матери, мол, ему надо отвезти ее в Лондон, и за такое осложнение заплатит ей кругленькую сумму.
Уэксфорд старался не смотреть в лицо Норе Фэншоу. Она так не походила на его Шейлу. Общее у них — только молодость и здоровье, и, как все женщины, они были чьими-то дочерьми. Отец девушки умер. И с необычным приливом сентиментальности Уэксфорд понял, что предпочел бы быть мертвым, чем человеком, о котором дочь говорит такие вещи.
— Мисс Фэншоу, девушка явно не могла быть просто подругой или соседкой из Истовера, которую ваши родители согласились подвезти в Лондон. Потому что иначе ее родственники принялись бы разыскивать ее и подняли бы страшный шум и плач, узнав о катастрофе.
— Но кем бы она ни была, разве это не обязательно?
— Нет, не обязательно. Она могла быть девушкой без постоянного адреса. Или особой, часто уезжавшей на уикэнды и надолго задерживавшейся, поэтому квартирная хозяйка и родственники привыкли к ее исчезновениям. Она могла наниматься на временную работу в разных концах страны или жить с разными мужчинами. Предположим, она проводила время на одном из курортов южного побережья и попыталась уговорить вашего отца подвезти ее в Лондон?
— Отец никогда не подвозил незнакомых. И он и мать не одобряли людей, путешествующих автостопом. Главный инспектор, вы рассуждаете так, будто все находившиеся в машине погибли. Вы не забыли, что мать жива? Она на пути к выздоровлению, и мозги у нее повреждены. Она настаивает, что в машине никого не было, кроме ее и отца. — Нора Фэншоу подняла глаза, и голос теперь звучал не так уверенно. — По-моему, вполне вероятно, что у нее что-то вроде психологической блокировки. Она хочет верить, что отец был другим человеком и никакой девушки в машине не могло быть. Она убедила себя, что они были только вдвоем. Это тоже возможно.
— Уверен, что так оно и есть, — Уэксфорд встал. — Доброй ночи, мисс Фэншоу.
Следующий шаг, думал он по дороге домой, изучить список пропавших лиц в курортных городах и в Лондоне, поиски которых не дали результатов. Рутинная работа, и не ему ей заниматься. И вообще, почему он расследует это дорожное происшествие, что явно не входит в его обязанности. Почему он отвлекается от неотложного дела Хаттона? Неужели потому, что подробности этого происшествия так запутаны и необъяснимы, что никто другой просто не возьмется разбирать их?
Конечно, может оказаться, что Джером Фэншоу во время уикэнда встретил девушку, которая привлекла его внимание. И ничего такого драматического, как предполагает Нора Фэншоу, не произошло. Разве не мог Фэншоу сказать жене: «Эта юная леди опоздала на последний поезд, и, поскольку она живет в Лондоне, я предложил подвезти ее в нашей машине»? Но в таком случае, миссис Фэншоу вряд ли стала бы отрицать присутствие девушки в машине.
Но был и более важный момент. Сумка. Кэмб обыскал ее и не нашел ничего, кроме пудры-помады и маленькой суммы денег. Это неестественно, размышлял Уэксфорд. Почему не было тех вещей, которые женщины обычно носят в сумках? Носовых платков, чеков на купленные платья, рецептов, билетов, ручек, писем? Вещи, оставшиеся в сумке, были анонимны. Вещи, по которым можно было опознать личность погибшей, исчезли.
Уэксфорд вошел в дом, и Клитемнестра кинулась встречать его.
— Что бы ты сделала, — спросил он жену, — если бы я привел в дом девушку и сказал, что дам тебе тысячу фунтов за то, что ты позволишь ей жить с нами?
— У тебя нет тысячи фунтов, — ответила миссис Уэксфорд.
— Правда. Всегда есть противоядие.
— И кстати, о молодой девушке и деньгах. Мистер Виго прислал убийственный счет за зуб твоей дочери.
Уэксфорд взглянул на счет и застонал.
Следующие несколько часов Уэксфорд провел, изучая путевые листы Хаттона и ежедневные записи миссис Хаттон.
Его интересовала неделя, предшествующая 21 мая. 22 мая Хаттон внес на свой счет в банке пятьсот фунтов стерлингов. А двумя днями раньше он уже обладал большой суммой денег или не сомневался, что получит ее, потому что двадцать первого мая заказал новые зубные протезы. Миссис Хаттон вела свои ежедневные записи в календаре в виде прямоугольной книги. С левой стороны были помещены фотографии красивых английских пейзажей и стихи, соответствующие картинке и времени года. А каждая страница на правой стороне была разделена на семь квадратов. Дни недели стояли слева, а оставшееся пространство от одного до пяти дюймов предназначалось для коротких записей.
Уэксфорд открыл страницу — воскресенье 12 мая.
Фотография изображала фруктовую оранжерею в Кенте, а стихи из «Как вам это понравится» гласили, что мужчины подобны апрелю, когда ухаживают, и подобны декабрю, когда женятся. А девушки, подобны маю, пока они девушки, но на небо набегают тучи, когда они становятся женами.
В воскресенье — ничего. Понедельник 13. «Чарли уехал в Лидс. К чаю пришла мама». Вторник 14. «Звонили из газовой конторы. Чарли приехал домой в 3 часа дня». Поездка в Лидс подтверждалась и путевыми листами Чарли. По дороге он останавливался в Норман Кроссе для ленча в кафе «Мэри Ингланд» и недалеко от Ретфорда, чтобы выпить чашку чая в «Дейве динер». В Лидсе он снимал комнату у миссис Хаббл на Ледисмит-роад, 21 и на обратном пути останавливался только один раз и снова в «Мэри Ингланд». Хаттон сделал рейс в самое кратчайшее время, не оставив и минуты на подпольные