— Простите, если я заставила вас ждать. Понимаете, я после ночного дежурства.
— Все нормально, — ответил Лоринг. — Мне самому иногда приходится работать ночами, так что я знаю, что это такое.
— Что вы хотите узнать? Я уже разговаривала с полицией, — она тепло улыбнулась, — и сказала им все, что знаю о Брай-ди Калрос. Но понимаете, это совсем немного. Брайди не заводила близких подруг среди девушек. Она любила мужское общество.
— Я бы хотел услышать все, что вы можете сказать, мисс Льюис. Что она была за человек? Много ли у нее было друзей среди мужчин?
— Эта клиника не больница, где проходят практику, поэтому здесь нет студентов-медиков. Получив диплом, она проработала здесь год. И встречалась со всеми мужчинами, которые здесь есть.
Лоринг записал ее слова.
— Мужчина, который больше всех ее интересовал… да, я никогда не знала его фамилии. Брайди называла его Джей.
— Вы полагаете, это его инициалы? Или это уменьшительное имя от Джона или Джеймса… или Джерома?
— По-моему, уменьшительное имя. Я уже говорила об этом полиции, но они не заинтересовались. Я никогда его не видела.
— Она скрестила свои длинные голые ноги. — Он женат. Боюсь, Брайди не особенно беспокоили такого рода тонкости. О, вспомнила, она говорила, что его жена была пациенткой клиники.
Очаровательно, подумал Лоринг, навещать больную жену и на обратном пути подцепить одну из сестер.
— Я знаю, о чем вы подумали, — вздохнула сестра Льюис.
— И это не очень приятно. У него много денег и красивая машина и все такое. Брайди… — Она замолчала и покраснела. — Да, Брайди фактически жила с ним.
— И значит, в субботу восемнадцатого мая она поехала провести с ним уикэнд? Наверно, в Брайтон?
— Правильно, с Джеем. — Сестра Льюис, все еще залившись краской, вспоминала события той недели. — Она не вернулась. И я слышала, как старшая сестра говорила, что, если Брайди приедет, в этот раз она ее не примет.
— Вы хотите сказать, что она делала так и раньше?
— Да, она много раз опаздывала, а иногда не возвращалась после ночи и не выходила на дежурство. Брайди говорила, что не собирается всю оставшуюся жизнь носить костюм операционной сестры и выливать горшки. Она говорила, что хочет легкой жизни. Я думала, что она собирается уехать и жить с Джеем, как полагается. Ну не как полагается… вы понимаете, что я имею в виду.
— Скажите мне, делал ли он ей подарки? Была ли у нее очень хорошая черная сумка с ярлычком магазина «Маппин энд Уэбб»? Вот эта?
— О да! Он подарил ей эту сумку на день рождения. Ей исполнилось двадцать два… Но послушайте… — Она нахмурилась и подалась к нему. — Что это? Вы нашли ее сумку, но не нашли ее саму?
— Мы пока не уверены, — успокоил ее Лоринг, хотя сам не сомневался, что они нашли Бриджет Калрос.
Если он вернется назад только с этими фактами, Уэксфорд будет недоволен. Лоринг с радостью бы провел еще день в Лондоне, но удовольствие не стоило столкновения с гневом главного инспектора, а предварительные предупреждения гарантировали взрыв. Лоринг направился к главному зданию клиники и нажал кнопку звонка справочного отдела. Ожидая ответа, он разглядывал здание, размышляя о том, что ему еще не доводилось видеть такой больницы. У него создалось впечатление, что он первый человек с доходом меньше пяти тысяч в год, переступивший порог этой клиники.
Лоринг посмотрел вверх на лестницу, разделявшую отдел на две половины, и подождал, пока спустится регистратор. Он попросил список всех пациентов, поступавших в клинику Принцессы Луизы в прошлом году. Его запрос вызвал нескрываемое возмущение.
Пришлось потратить полчаса на переговоры с официальными лицами, каждый из которых адресовал его к другому. И наконец ему дали разрешение ознакомиться со списками.
Список оказался длинным и внушительным. Почти половине имен предшествовали титулы, а в простых мистерах и миссис он узнавал крупнейших промышленников, бывших министров, телевизионных знаменитостей, чье слово слышали в каждом доме. Среди женщин встречались герцогини, балерины, известные фотомодели. Но среди них Лоринг не нашел Дороти Фэншоу. Он был так уверен, что ее имя должно быть в списке, что просмотрел его еще раз. Но Дороти Фэншоу среди пациенток не было.
Джей — это может быть Джером, но также Джон, Джеймс, Джереми, Джонатан и Джозеф. Был ли любовник Бриджет Калрос мужем достопочтенной миссис Джон Фрезер-Беннет из Уилтон Кресчент, или мужем леди Джеймс Файн из Болтонса? Лоринг пришел к заключению, что ее любовником был покойный муж Дороти Фэншоу, и он полагал, что такой же вывод сделает и Уэксфорд.
Молодые Пертуии проводили медовый месяц в доме отца Джека. Их квартира должна была быть готова через две недели. И Джек отказался от заказанного в отеле номера. Им некуда было поехать и нечего было делать. И молодые Пертуии чувствовали, что если бы они в этот период придерживались своего прежнего образа жизни и отказались бы от праздничного безде-лия и привилегий любви, то это было бы своего рода профанацией медового месяца. Джек говорил, мол, нельзя же целый день лежать в постели. Поэтому они сидели в редко используемой гостиной, держались за руки, и Мэрилин ораторствовала на политические темы, а Джек, человек не болтливый, слушал. Ни один из них не привык читать книги, и оба ужасно скучали. Сейчас они заполняли свое молчание печальными размышлениями о Чарли Хаттоне. И хотя это тоже не тема для медового месяца, но они делились своими воспоминаниями о нем, выражая их в банальных и сентиментальных фразах.
В таком состоянии и нашел их Уэксфорд.
— Я пришел поговорить с вами о Макклое, — коротко сказал он Джеку.
— Вы уже говорили. Вы все сказали мне.
— Это не совсем подходящая тема для вашего медового месяца.
— Хорошенький медовый месяц, — проворчал Джек. — Думаете, я так планировал его провести?
Уэксфорд сел и посмотрел на них.
— Я не убивал Чарли Хаттона. Я даже не знал его. Вы его знали. Предполагается, что вы даже были его другом. У вас несколько странный способ выражать свою дружбу.
Болезненная судорога стерла румянец с лица Джека.
— Он умер. Нельзя быть другом мертвого. Можно только беречь память о нем.
— Поделитесь со мной частицами вашей памяти, мистер Пертуии.
Джек посмотрел в глаза детективу, кровь снова прилила к лицу и пульсировала под кожей.
— Вы всегда играете словами, крутите ими, и как умный…
— Хвалитесь вашим проклятым образованием! — перебила Джека жена.
— Не надо так, любовь моя. Я так же чувствую это, как ты, но не хорошо, не надо… Вы вбили себе в голову, что Чарли мошенник, разве нет? Чего хорошего, если я стану вам говорить, какой он был на самом деле щедрый, добросердечный. Но это ведь не то, чего вы хотите?
— Сомневаюсь, чтобы это очень помогло найти, кто убил его.
— Он нашел нам квартиру. Тот, у кого была эта квартира, хотел деньги вперед. Двести фунтов. Вот, что он говорил. И Чарли выложил ему двести фунтов. Нам в долг, конечно. Но он не требовал никаких процентов. Это было двадцать первого мая. Сколько буду жить, никогда не забуду этой даты.
Двадцать первое мая. В тот же день Хаттон заказал себе зубы. После грабежа, которого не было. Вот еще один пример того, как Хаттон распорядился своим маленьким состоянием, за что-то полученным от Макклоя.
— Где он брал деньги на такую щедрость, миссис Пертуии?
— Я могла задать ему такой вопрос, да? Конечно, я простая женщина из рабочего класса, но меня воспитывали правильно. Меня учили манерам. Так что, ради Бога, избавьте меня от ваших вопросов.
— Мистер Пертуии? — Ему придется отвечать на мой вопрос, подумал Уэксфорд. Он уже наговорил слишком много и вполне контролирует себя, так что не сможет отвертеться, ссылаясь на горе, как в прошлый раз. — Где он брал деньги? Двести пятьдесят фунтов за зубы, двести фунтов вам… Деньги, которые он неделя за неделей вносил на свой счет в банке. Он зарабатывал двадцать фунтов в неделю. Сколько вы зарабатываете, мистер Пертуии?
— Чуть больше, — сказал он. — В удачную неделю чуть больше.
— Вы можете одолжить вашему лучшему другу двести фунтов?
— Мой лучший друг умер.
— Пожалуйста, не увиливайте, — резко бросил Уэксфорд. — Вы знаете, как Хаттон жил. Не говорите мне, Пертуии, что вы не задавали себе вопрос, откуда приходят деньги? Вы спрашивали себя, и вы спрашивали его. Каким образом двадцать первого мая Хаттон стал богатым.
Теперь лицо Пертуии прояснилось. Он вздохнул, и в глазах сверкнула крошечная искра триумфа.
— Не знаю. Можете спрашивать меня хоть до Судного дня. Ничего не могу вам сказать, потому что я не знаю. — Он в нерешительности помолчал. — Вы спрашивали меня о Макклое. Двадцать первого мая Чарли не получал деньги от Макклоя. Просто не мог их получить.
Уэксфорд продолжал расспрашивать его, используя все уловки, какие накопил за долгие годы работы. Пертуии держал руку жены, качал головой и односложно уходил от ответа. Наконец Уэксфорд иссяк.
В специальном суде, куда было передано дело Мориса Келлема, прошло предварительное слушание, его признали виновным в краже ста двадцати фунтов из карманов мертвого Хаттона и оставили под стражей. Верден намекнул, что ему могут быть предъявлены дальнейшие обвинения. Но сам Верден не верил, что Келлем совершил убийство. Его дом обыскали сверху донизу, но никаких денег не нашли. У Келлема не было банковского счета, и его состояние исчислялось несколькими шиллингами. Единственный результат, какой дал обыск, это следы жестоких побоев на ногах Саманты Келлем. Ее пришлось передать под опеку властей графства. В связи с этим могли быть выдвинуты дальнейшие обвинения в адрес ее отца, но они бы не имели ничего общего с делом об убийстве и краже.
— Какой ваш следующий шаг? — лениво спросил доктор Крокер Уэксфорда и Вердена.
— Келлем не убийца, — хмуро взглянул на друга Уэксфорд.
— Вероятно, нет. Он предпочитает иметь дело с жертвами маленькими и слабыми. — И доктор разразился гневной тирадой в адрес арестованного Келлема.