— Может, чтобы запутать меня? Он мог воспользоваться любым липовым именем, не так ли?
— Пожалуй, — не очень убежденно сказала она. — Я бы с большей радостью согласилась с вами, Дэнни, если бы вчера ночью не была убита эта Эймс.
— Это мог сделать и дворецкий, — моя улыбка тут же увяла. — Вы имеете в виду, что бывшая жена Макензи стала любовницей Уэйленда?
— Потребовалось время, — прошептала она, — чтобы до вас наконец дошло.
— Так какая связь между Уэйлендом и Макензи, кроме Алисии? — пробурчал я. — Судя по всему, Макензи было наплевать, что случилось с его бывшей женой после того, как он вышвырнул ее из дома.
— Согласна, — поспешно сказала она. — Но я думаю, что нам следует прозондировать, есть ли еще какая-нибудь связь между ними.
— Как вы себе это представляете?
— Я покручусь около деловых людей, с которыми меня сможет связать мой здешний контакт. А вы могли бы с утра посетить Макензи и сказать ему, что все еще работаете на Уэйленда, жизни которого угрожает опасность. И что его бывшая жена была убита. Ну, вы понимаете?
— Вы собираетесь стать мозгом нашего товарищества и держать меня на посылках? — холодно спросил я.
— Но вы будете иметь определенную компенсацию, — мягко заверила она, — и даже кое-какую прибыль.
— Например?
— Например, налить вам еще?
— Пожалуй, это можно назвать своеобразной компенсацией, но никак не прибылью.
Она взяла пустой стакан из моей руки, подошла к бару и приготовила напиток.
— Ну что ж, — произнесла она, стоя ко мне спиной, — я полагаю, наш рабочий день закончен?
— Только не мой, — как можно более небрежно ответил я. — Как вы помните, я получил новую работу в качестве телохранителя.
Ее спина окаменела.
— Вы шутите? Ведь я в соседней комнате, а вы напротив. Шари достаточно икнуть, чтобы мы оба бросились бегом ей на помощь.
— Ей даже не нужно икать, чтобы прибежал я.
Она повернулась с наполненным стаканом и посмотрела на меня долгим задумчивым взглядом. Затем преднамеренно разжала пальцы, стакан упал на ковер и окропил его прекрасным напитком.
— Как я неосторожна! Я уронила ваш стакан, а налить больше нечего!
— Об этом не беспокойтесь, — оскалил я зубы. — Так или иначе, но мне, я полагаю, уже пора приступить к работе. Посмотреть, как там устроилась Шари. Может быть, ей нужно помочь с «молнией» или еще что!
Сапфировые глаза наградили меня долгим немигающим взглядом, а белые зубки впились в полную нижнюю губу. Затем она медленно и глубоко вдохнула и попыталась расслабиться.
— Очень кстати вы упомянули о «молнии», Дэнни, — беззаботно сказала она. — Я испытываю затруднения с моей «молнией». Не поможете ли мне с ней, прежде чем заступите на ночную смену?
Она повернулась ко мне спиной, всем своим видом выражая ожидание. Я встал со стула, подошел к ней и расстегнул молнию до углубления ниже талии.
— Спасибо, Дэнни, — вежливо поблагодарила она.
— Обычная учтивость, все равно что помочь старушке перейти улицу.
Все та же застывшая улыбка была на ее лице, когда она повернулась ко мне и встряхнула плечами. Бретельки скользнули по ее плечам, и черное мини-платье упало к ее щиколоткам. Голубой полулифчик едва сдерживал натиск ее полных, торчащих в стороны грудей, а крошечные трусики любовно обтягивали ее чресла. Сверкающие серебристые чулки держались на причудливых черных подвязках, обнажая очаровательные четыре дюйма бронзовых бедер.
— Я чувствовал, что где-то уже видел вас, — торжественно произнес я. — Вы та девушка, которая выпала из последнего номера журнала для мужчин!
— Здесь так жарко! — в голосе ее сквозила детская непосредственность. — Не испортился ли аппарат кондиционирования воздуха, Дэнни?
— Наверное. Мне самому стало трудно дышать.
— Вообразите, каково бы вам было, если бы на вас был лифчик, как на мне? — Ее руки скрылись за спиной. — Но от него нетрудно избавиться.
От умелого встряхивания плечей бретельки лифчика скользнули йо ее рукам, и он плавно опустился на пол словно флаг капитуляции. Она слегка сжала руками свои прекрасные груди, выпятив коралловые соски.
— Уж не пытаетесь ли вы отвлечь меня от моей новой работы? — с тревогой спросил я. — Уж не хотите ли, чтобы меня уволили прежде, чем я к ней приступлю?
Мне и в голову не пришло сделать вам такую пакость, Дэнни, — мягко проговорила она. — Я только что вспомнила, что у меня есть еще одна бутылка. Поэтому, если вы не спешите приступить к работе… — Она села напротив меня, положила одну сверкающую ногу на другую и начала развязывать свои подвязки. — Заодно вы можете налить и мне.
Я подошел к бару, быстренько налил два стакана, повернулся и обнаружил, что она исчезла.
— Я здесь! — позвал ее голос из спальни, и через дверь пролетели голубенькие мини-трусики как неопровержимый намек.
Она возлежала на постели с руками, заведенными за голову. Две узенькие полоски белого были в замечательном контрасте со сплошным загаром всего остального тела. Я дал ей ее дозу, и она, сделав большущий глоток, улыбнулась мне неуверенно.
— Знаете что? — сказал я. — Вы правы насчет Шари. — Какого черта она волнуется, если вы находитесь в соседней комнате?
— Так вы не думаете, что ей все время нужен телохранитель на расстоянии руки? — прошептала она.
— Конечно же нет! — согласился я.
— Вы хотите сказать, что я соблазнила вас настолько, что вы готовы забыть о вашей новой работе?
— Еще как! — глубоко вздохнул я.
— Я так рада! — Свободной рукой она выдернула из-под себя покрывало, быстро подсунула под него ноги и натянула его до плеч.
— Спокойной ночи, Дэнни!
— Как это? — пролепетал я.
— Вы можете допить свой стакан, пока выходите, — она протянула мне свой стакан, и я автоматически взял его. — Да и мой заодно.
— Куда это все делись? — в отчаянии спросил я. — В частности, я имею в виду одну прекрасную обнаженную блондинку!
— Я не могла устоять перед таким вызовом, — ровно проговорила она. — Все начала Шари. Потом вы продолжили, и я не могла не убедиться наверняка.
— О чем, черт возьми, вы говорите?! — сердито проворчал я.
— Могу ли я все еще соблазнить, — ее губы расплылись в самодовольной и отвратительной улыбке. — Похоже, что пока еще могу!
— Знаете что? — проскрежетал я зубами. — До этого момента я никогда не замышлял изнасилования.
— Да и сейчас не можете его замышлять, — уверенно сказала она. — Вы, Дэнни, никогда не сможете стать насильником!
— Я бы не делал такой ставки! — воскликнул я.
— Дело вовсе не во врожденной порядочности и не в вашем уважении к женскому полу. Человек с вашим колоссальным самомнением никогда не смог бы навязать себя силой отказавшей ему девушке, — она издала отвратительный самодовольный смешок. — Ваше непомерное тщеславие никогда не позволит вам сделать это!
Свой стакан я опорожнил двумя большими глотками, а ее — тремя. Джеки Милн издала долгий и очень слышный зевок, повернулась на бок спиной ко мне и закрыла глаза. Все мои мышцы были предельно напряжены, когда я вышел в гостиную, поставил пустые стаканы на столик и направился к двери.
У себя в комнате я налил гигантскую дозу бурбона и добавил льда, надеясь, что алкоголь в конце концов избавит меня от сексуального расстройства, от которого мои нервы все еще дрожали как струны контрабаса. Через пару минут я услышал тихий стук в дверь. Слепое и безумное желание подсказывало, что живущая напротив блондинка пришла обнаженная, чтобы пасть передо мной на колени и умолять о прощении, поскольку поняла наконец, что безумно влюблена в меня. Мое же страстное желание выжить предупреждало, что явился фальшивый Чак Макензи, чтобы довести до конца свое намерение убить меня.
Я взял свой револьвер из ящика шифоньерки и, предусмотрительно встав сбоку от двери, внезапно распахнул ее. Какая-то фигура стремительно влетела в комнату и остановилась как вкопанная. Я заметил, как голубые глаза расширились от ужаса, увидев пистолет в моей руке.
— Не стреляйте, Дэнни, — завопила она. — Я заплачу вам вдвое больше того, что обещал вам Стерлинг за мое убийство!
— А, замолчите! — с отвращением ответил я, захлопнув ногой дверь. — Вместо вас мог быть кто угодно, даже убийца Алисии Эймс, неужели не понятно?
Робкая, трепетная улыбка появилась на лице Шари Уэйленд, когда я положил пистолет обратно в ящик шифоньерки. Она была в черном шелковом халатике, туго подвязанном поясом на талии и достигавшем середины бедер. Ее пшеничные волосы были теперь расчесаны, ниспадали на плечи и смягчали резкие черты лица.
— Этот ваш пистолет так напугал меня, — сказала она дрожащим голосом, — что я чуть не умерла от страха.
— Вам неплохо бы выпить, — предложил я.
Она закивала головой.
Я налил стаканчик и протянул ей. Шари погрузилась в ближайшее кресло и начала поглощать с неимоверной быстротой неразбавленную водку.
— Я просто не могла больше оставаться одна в своей комнате, — прошептала она.
— И вы решили, что ваш телохранитель должен быть к вам как можно ближе?
— Вы правильно догадались, Дэнни.
— И тут ни при чем возможность того, что я мог остаться наедине с Джеки Милн на всю ночь? — настаивал я.
— Вы сошли с ума! — недоверчиво произнесла она. — Ни один мужчина в здравом уме не предпочел бы Джеки мне.
— Почему вы так уверены в этом? — усмехнулся я.
В ее голубых глазах засверкали молнии, ее узкая верхняя губа плотно прижалась к пухлой нижней, и обе они свирепо выпятились. Она поднялась на ноги, положила сжатые кулаки на бедра и пристально уставилась на меня.
— Я, вероятно, неправильно вас поняла, — промурлыкала она. — Так что повторю более отчетливо: ни один мужчина в здравом уме не предпочел бы эту безвольную яйцеголовую телку женщине, которая, как я, действительно женщина!
— Почему? — пробурчал я.
— Сейчас я представлю вам небольшое доказательство, — напряженно проговорила она.
Повторяется все то же, устало подумал я, наблюдая, как ее пальцы стали развязывать пояс. Только на этот раз это была другая блондинка. Через секунду я сообразил, что было и другое отличие: Джеки Милн проделала полный стриптиз, начиная с черного мини-платья, кончая голубыми мини-трусиками; Шари же не теряла времени на мелочи. Когда она вновь положила руки на бедра, халат распахнулся сверху донизу, обнажив под собой лишь Шари. Это было подобно поднятию занавеса на бродвейской премьере. Ее тело было щедро на богатые формы от гордой пухлости грудей до выпуклост