тался привести в чувство Колю, но тот лишь мычал и слабо отмахивался.
— Вот черт… — растерянно сказал полицейский, оставляя безуспешные попытки. — Что же мне теперь делать? — он покосился на пустую бутылку и осуждающе покачал головой: «Уж эти мне русские…»
Натаниэлю стало жаль парня.
— Лучше бы вам прийти утром, сержант, — сказал он. — Сейчас вы от него все равно ничего не добьетесь.
— Я не могу утром! — с отчаянием в голосе воскликнул полицейский. — Он нам нужен сейчас! Немедленно!
Николай дернулся и едва не свалился. Розовски поддержал его, вернул в прежнее положение.
— Может, врача вызвать? — с надеждой спросил сержант. Натаниэль покачал головой.
— Бесполезно. Медицина в таких случаях бессильна. А что случилось, сержант?
Тот сосредоточенно посмотрел на детектива, потом с надеждой спросил:
— Вы вообще-то знакомы с этим человеком?
— Можно сказать, что знаком, — уклончиво ответил Натаниэль.
— А жену его знаете? Видели?
— Видел. Не далее как сегодня. Между двенадцатью и часом. А в чем дело? — вопросы Натаниэлю очень не понравились.
— В таком случае придется вам проехать со мной, — твердо сказал сержант. — Недалеко. За промзоной.
— И что же я там должен буду сделать? — вопрос был, конечно же, излишним. Натаниэль уже знал, что услышит в ответ. И не ошибся. Сержант сказал:
— Нужно опознать тело.
Свет фар выхватил из плотной темноты бело-голубой микроавтобус «Форд-транзит» с надписью «Полиция Израиля». Рядом стояли человек пять полицейских в форме. Джип остановился. Не дожидаясь приглашения, Натаниэль со вздохом облегчения покинул свое место.
Сержант похлопал его по плечу. Розовски посмотрел туда, куда указывал его палец, и обнаружил еще одну группу7 людей, освещенных фарами микроавтобуса. Трое мужчин в штатском склонились над чем-то, чего Натаниэль отсюда не видел.
Потому что очень не хотел видеть.
Но делать было нечего. Он молча пошел вперед, перелез через желтую ленту, растянутую на пластиковых колышках. Пройдя несколько шагов, снова остановился. Один из штатских выпрямился, повернулся к нему, и Натаниэль узнал инспектора Ронена Алона. «Господи, — мысленно взмолился Розовски, — ну если ты не хочешь, чтобы я занимался этим расследованием, почему бы не дать мне это понять менее болезненным способом? Например, сбросил бы на голову кирпич…»
При виде частного детектива Алон грозно нахмурился.
— Кто разрешил? — рявкнул он. Сержант, сопровождавший Натаниэля, несколько оторопел.
— Но вы же сами распорядились… насчет опознания… Мы хотели привезти мужа, но он…
— Ронен, — терпеливо сказал Натаниэль, — это чистая случайность. Я знаком с Ройзманами и, когда сержант приехал, как раз был у них в гостях. Поверь, я вовсе не собирался сюда ехать, но Николай Ройзман просто не в состоянии передвигаться.
— Почему? — мрачно спросил инспектор. — Что значит — не в состоянии?
— Да пьян он! — воскликнул в сердцах сержант. — В полной отключке. И вот этот господин…
— …Приехал, чтобы помочь бывшим коллегам, — подхватил Натаниэль. — Вот и все.
Инспектор долго молчал, в упор разглядывая детектива. Как назло, фары «Форда» светили Натаниэлю прямо в лицо.
— В жизни не поверю, что ты оказался здесь случайно, — сказал инспектор. — Уверен: все это подстроено.
— В таком случае все это подстроено тобой, Ронен, — сердито заметил Натаниэль. — Потому что именно ты прислал своих ребят на квартиру Ройзманов. Так что давай лучше займемся делом…
— Стоп-стоп-стоп! — инспектор загородил Натаниэлю дорогу. — Прежде всего объясни: какое отношение ты имеешь к этим людям?
— Никакого, — огрызнулся Розовски. — Наняли меня замочить их, да вижу: кто-то опередил… Послушай, Ронен, что ты привязался? Тебе привезли законопослушного гражданина, способного оказать помощь доблестной полиции. По элементарной причине: Николай Ройзман в данный момент не способен опознать собственную физиономию в зеркале. Боюсь, завтра он будет прилежно опознавать зеленых чертиков, прыгающих по кухне. Так что? Позволишь мне взглянуть? Или отправишь назад? Тогда распорядись насчет машины, я не намерен переться домой пешком, тут добрых пять километров до города. Все, думай, а я пошел, — не дожидаясь ответа, он бесцеремонно отстранил Алона и направился к лежащему в траве телу.
Его решительность была продиктована не столько желанием действительно помочь инспектору Алону, сколько стремлением поскорее закончить с самым неприятным.
Оба эксперта на время их препирательств прекратили осмотр. При его приближении они молча расступились. Натаниэль присел на корточки.
— Узнаешь? — спросил за спиной Алон все еще недовольным голосом.
В свете двух фонарей лицо погибшей казалось неестественно белым, а губы и глаза почти черными.
— Да, — хмуро ответил Натаниэль и поднялся — возможно, с чрезмерной поспешностью. — Это она.
Эксперты одновременно развернулись к детективу. Натаниэлю они были незнакомы — видимо, появились в управлении уже после его ухода. Натаниэль хотел было отойти, но тут эксперты перевернули тело, и детектив увидел страшную рану.
Один из экспертов двинулся было к инспектору, но тот остановил его жестом, крепко взял Натаниэля за локоть и быстро повлек к машине. Розовски не сопротивлялся. Все равно ему бы не дали осмотреть место происшествия, да и помощники Ронена сделают это вполне профессионально. Натаниэль не имел ни малейшего желания впутываться в расследование второго убийства. В том, что Дина Ройзман стала жертвой именно убийства, а не несчастного случая, сомнений не было.
Толкнув детектива к стоящему поодаль «Рено» (Натаниэль сразу не заметил эту машину, иначе был бы готов к присутствию здесь инспектора), Алон заговорил со сдержанной яростью:
— А теперь слушай меня, Натан, и запомни хорошенько! Мне не нравится твое участие во всей этой истории!
— Мне тоже… — устало сказал Розовски. — Мне тоже не нравится и эта история, и мое в ней участие. Хотя мы с тобой, наверное, имеем в виду разные вещи.
Алон досадливо отмахнулся от его слов и продолжил:
— Если у меня будет хоть малейшее подозрение в отношении тебя — попрощаешься с лицензией, даю слово.
— Какое подозрение, Ронен, ты в своем уме? — теперь Розовски возмутился по-настоящему. — Ты что же думаешь, я каким-то образом замешан в убийстве? По-моему, ты забыл, что я — тоже полицейский.
— Бывший полицейский! — рявкнул Ронен во весь голос. — Бывший!
Полицейские, стоявшие у «Форда», оглянулись. Инспектор посмотрел на них и вновь понизил голос.
— Я не знаю, чем ты сейчас занимаешься и что за люди тебя окружают. Я не знаю… — Алон замолчал, прислонился к автомобилю рядом с Натаниэлем. — Ч-черт… — раздраженно сказал Алон. — Ну что ты таращишься? А как, по-твоему, я должен все это понимать? Позавчера в Кфар-Шауль обнаруживается труп Аркадия Смирнова. В весьма своеобразной обстановке. Я приезжаю туда и кого вижу в первую очередь? Тебя. И никаких вразумительных объяснений не слышу. Мистификация, игры в безопасность… Чушь собачья! Сегодня находят труп женщины с явными признаками насильственной смерти. И кто приезжает на опознание? Снова ты! И снова не можешь объяснить. И после этого ты будешь убеждать меня, что ничего не знаешь ни о первой смерти, ни о второй? — инспектор негодующе фыркнул. — Не поверю… Дай сигарету, — неожиданно сказал он вполне мирным тоном.
Натаниэль протянул ему пачку. Тоже закурил. Они некоторое время молча дымили. Потом Розовски спросил:
— Кто ее нашел?
— Таиландцы, — хмуро ответил инспектор. — Таиландские рабочие. Приехали на сезон в соседний кибуц. Я так понимаю, подцепили девиц, пришли сюда развлечься. Ты, надеюсь, еще помнишь, что тут по ночам творится?
Натаниэль кивнул. Немалое число проституток приводили своих клиентов именно в такие вот рощицы — благо их хватает у каждого израильского города. Головная боль для полиции: проституция не запрещена законом, запрещено сводничество и содержание притонов или домов свиданий. Патрули время от времени гоняли любителей ночных развлечений под сенью апельсиновых дерев, но что толку? Патруль уезжал, парочки возвращались.
— Я вот думаю: может, и она сюда приехала с кавалером? — сказал вдруг инспектор. — А вместо свидания…
— Да, возможно, возможно… — пробормотал Розовски. Алон чуть оживился:
— А что? Пока муж сидел дома, пил, как ты говоришь, свою водку, госпожа Ройзман отправилась на свидание с возлюбленным. Возлюбленный привез ее в рощу. Поссорились. Он ее ударил, она упала. Ударилась. Он, естественно, испугался и удрал. Потом появились таиландцы. Наткнулись на тело и вызвали полицию. По-моему, вполне логичное объяснение. Тем более что ни следов ограбления, ни следов изнасилования, — излагая все это, Алон бурно жестикулировал, так что огонек его сигареты описывал в темном воздухе фантастические фигуры.
— Да, логично. Но так быть не могло, — задумчиво сказал Натаниэль.
Сигарета инспектора замерла в воздухе, превратившись в крохотную красную звездочку.
— Почему же не могло? — задиристо спросил он.
— Во-первых, она оделась не так, как одеваются на любовное свидание, — ответил Натаниэль. — Строгое платье, минимум косметики… Я бы предположил, что она готовилась к деловой встрече. Во-вторых, вокруг нет ни одного камня, о который она могла случайно удариться с такой силой…
Рядом с ними остановился микроавтобус с оранжевой мигалкой и красной шестиконечной звездой на дверцах. По окружности шла надпись: «Американская скорая медицинская помощь». Надпись Натаниэля не обманула: подъехавшая машина предназначалась для перевозки покойников. Он молча следил за тем, как санитары уложили тело Дины Ройзман в пластиковый мешок, погрузили в машину. Несколько бородачей в желтых пластиковых жилетах, с черными ермолками на головах и большими фонарями в руках — члены погребального братства «Хевра Кадиша» — тщательно обследовали место происшествия в поисках малейших следов крови. Травинки, мелкие камушки с бурыми пятнами аккуратно упаковывались в отдельные прозрачные пакетики, в соответствии с еврейской религиозной традицией: ни одна, даже мельчайшая частичка тела, даже капля крови не может остаться непогребенной. «С этими парнями и криминалистам делать нечего, — подумал Натаниэль. — Каждый сантиметр осмотрят, ничего не пропустят». Лица бородачей, когда на них падали лучи полицейских фонариков, были спокойно-деловитыми. Дверь санитарной машины, наконец, закрылась, заурчал двигат