Пока адвокат здоровался с Натаниэлем и знакомился с Маркиным, любопытная Офра заглянула в кабинет, как минимум, трижды. Розовски грозно глянул на нее и плотно закрыл дверь.
Цви Нешер сел в предложенное кресло. От кофе отказался. Натаниэль с видимым сожалением тоже отодвинул чашку. Маркин тут же завладел подносом, отнес его в свой угол и с удовольствием принялся за печенье.
— Собственно говоря, я не очень понимаю, чего ожидает Виктория от вашего участия, — сказал Нешер. — Думаю, сейчас следует сосредоточиться на отстаивании того факта, что полиция не располагает прямыми доказательствами ее вины.
— Понятно… — Натаниэль вытащил из ящика стола очередную пачку «Соверена», но не стал распечатывать, задумчиво ею постучал по ребру крышки стола. — Значит, вы хотите добиться оправдания за недостаточностью улик?
— Совершенно верно, — адвокат энергично кивнул. — Думаю, вы со мной согласитесь: это лучший выход из сложившейся ситуации.
— Ну почему же? — Натаниэль чуть рассеянно посмотрел на помощника. — Я совсем не уверен в этом. Соглашаться или не соглашаться… Не знаю, не знаю. Не владею информацией. Вы бы поделились со мной, господин адвокат. Что вам сказали в полиции?
Цви Нешер сосредоточенно нахмурился.
— Ничего определенного.
— Но, по крайней мере, они объяснили вам основания для ареста?
— Да, конечно. Обвинения базируются на показаниях мужа убигой, некоего Николая Ройзмана.
— Протрезвили на свою голову… — проворчал Натаниэль. — Он показал, что его жена в тот вечер должна была встретиться с Викторией?
— Его показания не столь однозначны, — ответил Нешер. — Иначе нам пришлось бы туго. Поскольку алиби на момент убийства госпожи Ройзман у моей подзащитной нет… Впрочем, я вам уже это говорил.
— Но без подробностей, — заметил Розовски.
— Да, верно, — Нешер с сомнением посмотрел на детектива и с еще большим сомнением на притихшего в углу Маркина. — Не знаю, должен ли я вообще посвящать вас в подробности…
— Думаю, должны, — Натаниэль, в конце концов, распечатал сигареты. — Думаю, должны, поскольку я все еще работаю на вашу подзащитную. Следовательно, вся информация, сообщенная вами, не выйдет за пределы этой комнаты, — он закурил, некоторое время смотрел сквозь облачко сизого дыма на задумавшегося адвоката.
Нешер, видимо, принял решение.
— Хорошо, — сказал он. — Собственно, в отсутствии алиби как раз ничего особенного нет — Виктория заявила, что после обеда у нее разболелась голова, она приняла снотворное и проспала почти до полуночи. Потом, как она утверждает, около двух часов сидела в саду, читала. Поскольку живет она в настоящий момент одна, то и подтвердить ее слова некому.
— Частично их могу подтвердить я, — сообщил Натаниэль. — Когда я уходил от нее — если не ошибаюсь, в четверть третьего, — она действительно жаловалась на головную боль и говорила о том, что собирается принять лекарство и лечь спать.
— Но спящей вы ее не видели, — заметил адвокат.
— Разумеется, нет. Но и полиция не видела ее в это время бодрствующей на месте преступления, — резонно ответил Натаниэль.
— Конечно, конечно, но…
— Перейдем к показаниям господина Ройзмана, — предложил Натаниэль, довольно бесцеремонно перебивая адвоката. И это, похоже, не понравилось господину Нешеру. Во всяком случае, лицо его сразу же приобрело недовольное выражение. Правда, всего на секунду или две.
Раскрыв папку, которую до того держал на коленях, он сказал:
— Здесь зафиксированы его показания. Я попросил копию и получил ее, — адвокат протянул детективу два листка распечатки, скрепленные в левом углу. Розовски быстро пробежал глазами показания свежеиспеченного вдовца, хмыкнул.
Маркин, вытянув шею, пытался рассмотреть текст. Натаниэль коротко глянул на помощника и сказал:
— Из этого следует, что Дина Ройзман неожиданно устроила мужу истерику… Видимо, после посещения виллы… Так. После чего призналась в том, что все эти годы, вплоть до злополучного торжества в Кфар-Шауль она была любовницей Аркадия Смирнова. Это повергло Николая в глубокое уныние, выразившееся в употреблении большого количества спиртного. В ходе означенного употребления он слышал, как жена собралась и кому-то позвонила. Кому точно, он не знает. Но ему показалось, что Дина назвала имя Виктории Смирновой. С уверенностью может утверждать только, что она назначила встречу в центре города, в кафе «Апропо». О цели встречи ничего не было сказано. Смутно помнит, что кто-то к нему вечером приходил… — Натаниэль покачал головой. — Хорошо хоть смутно, но все-таки помнит… Это я к нему приходил вчера вечером, — объяснил Розовски Маркину. — Могу подтвердить: он был в полной отключке. Накачался «Голдом» под самую завязку.
Маркин сочувственно покивал, потом осторожно спросил:
— А кто он такой?
— Ройзман? — Натаниэль вздохнул. — Господин из России, который очень не любит частных детективов… Не вижу здесь ничего, что обосновывало бы подозрения против Виктории, — сказал Натаниэль адвокату, возвращая листки. — Если, разумеется, они все точно зафиксировали. Он ведь не утверждает, что жена назначила встречу именно Виктории. Может, да, а может, нет. Что по этому поводу говорит госпожа Смирнова?
— Я уже объяснял: она спала. С трех часов дня и до самого утра. Сейчас ей кажется, что какой-то телефонный звонок она сквозь сон слышала. Но и только, — ответил адвокат.
Натаниэль снова взял запись протокола, которую адвокат не успел спрятать в папку.
— На допросе присутствовал переводчик? Ага, вижу… — Натаниэль посмотрел на подпись переводчика, спросил: — Значит, Николай Ройзман, уроженец Москвы, репатриировался с женой в июле 1998 года… — Розовски вспомнил фотографию с подписью в квартире Ройзманов. — Так. Работает ночным сторожем на автостоянке. Это мы уже знаем. Название не указано. Понятно. А что насчет кафе, в которое отправилась Дина Ройзман? Полиция проверяла?
— В том-то и дело, — ответил адвокат. Его прекрасно вылепленный лоб перерезала глубокая морщина. — Они разыскали официанта, работавшего вчера вечером. Тот опознал на предложенной фотографии Дину Ройзман и показал, что около восьми она покинула кафе. По его мнению, то ли она кого-то увидела сквозь витрину, то ли ее кто-то вызвал.
— По его мнению, — повторил Розовски. — По его мнению. На чем оно основано — неизвестно. Это все?
— Да.
— Ну и дела, — Натаниэль удивленно глянул на внимательно слушавшего Маркина. — И на основании таких расплывчатых показаний полиция готова предъявить обвинение госпоже Смирновой?
— Представьте себе, — с прежней невозмутимостью произнес адвокат. — Дело в том, что у полицейских уже имеется вполне логичная версия. Они предполагают, что причиной убийства Дины Ройзман является попытка шантажа. Они ухватились за показания господина Ройзмана — имеется в виду любовная связь убитой с мужем Виктории Смирновой…
— Да-да, — сказал Натаниэль замороженным голосом. — Покойники так любили друг друга… — он покачал головой. — Извините, Цви, но обвинение выглядит не очень серьезно.
— Я тоже так думаю. Тем не менее, они решили увязать гибель Аркадия Смирнова и убийство госпожи Ройзман.
— Вы говорите — гибель, — заметил Розовски. — Значит ли это, что полиция еще не решила, было ли то убийством или самоубийством?
— Думаю, что значит, — ответил Нешер. — Во всяком случае, используют формулировку именно такую, неопределенную.
— Та-ак… — Натаниэль задумался, побарабанил пальцами по столу. — Так-так-так… Что же выходит — муж покончил самоубийством, а жена решила разделаться с соперницей, которая уже не являлась таковой? Очень последовательное суждение. Логичное и психологически обоснованное. Ах да, вы же упомянули еще и шантаж. Стойте, ничего не говорите, я попробую угадать самостоятельно… — он на мгновение прикрыл глаза, после чего произнес торжественным тоном: — Значит, так. На самом деле Аркадий Смирнов не покончил с собой, как первоначально предположил проницательнейший из полицейских сыщиков инспектор Алон, а вовсе даже убит. Причем собственной женой. Естественно, из ревности. Безутешная любовница покойного об этом каким-то образом узнала, что родило в ней неистребимое желание подкрасться тихонько к убийце и заорать на ухо: «Ага! А я все знаю!» Та, подскочив от неожиданности, немедленно угостила шантажистку-соперницу крепким снотворным с небольшой примесью кофе… Сие событие, разумеется, происходило в кафе «Апропо», при большом скоплении любопытствующих, — пояснил Розовски помощнику, с удовольствием слушающему захватывающий рассказ шефа. — Вот, — Натаниэль вновь обратился к адвокату Нешеру, — а когда экзотический напиток подействовал должным образом, скрутила несчастную жертву, вывезла ее в пардесы и там, под безмолвными звездами, завершила свое злодейство. Убила несчастную Дину Ройзман, проломив ей затылок увесистым камнем. Который всегда хранила в косметичке. На всякий, знаете ли, случай.
Маркин захихикал.
Цви Нешер после небольшой паузы сообщил, неодобрительно кривя губы:
— Должен признать, что, несмотря на недопустимый тон, вы вполне точно сформулировали версию полицейского следствия.
— Знаю, знаю, — Розовски махнул рукой. — И эти люди упрекают журналистов в чрезмерной фантазии! Чтобы придумать такую версию, нужно действительно обладать буйной фантазией. А уж настаивать на ней… — он покачал головой. — Единственное, с чем я бы согласился в такой версии, так это с фактом убийства Аркадия Смирнова. Убийства, а не самоубийства. Что еще известно?
— Я вижу, вам известно больше, чем мне, — сказал адвокат, глядя на детектива с большим подозрением. — Например, эксперты действительно установили наличие большой дозы снотворного в организме убитой. Но вскрытие производилось сегодня утром, между тем…
— Да ладно вам! — сказал Натаниэль. — Я это понял еще вчера. Без всякого вскрытия. Тоже, открыли Америку…
— Вчера? — переспросил Цви Нешер. — Вы хотите сказать, что уже занимаетесь расследованием этого убийства? В таком случае я не понимаю…