— Тоже в масках? — недоверчиво спросил инспектор.
— Тоже в масках.
— Что за идиотская затея! — с досадой сказал инспектор. — Ну как тут составишь словесный портрет? Как определишь хоть какие-то приметы? Ни черта не получится!
Подошел доктор Бен-Шломо.
— Смерть наступила, насколько я могу судить, более двух часов назад, — сообщил он. — Причина, как и предположил врач «Скорой помощи, отравление ядом. Действительно, похоже на синильную кислоту, но по ряду признаков я бы предположил, что был использован какой-то синтетический яд. Вот только какой именно — посмотрим на вскрытии… Ч-черт, вся эта синтетическая новомодная гадость имеет скверную привычку не оставлять следов! — с досадой добавил эксперт. — Одна надежда на анализ остатков в бокале. Что-то там есть на донышке.
Инспектор молча кивнул. Вдруг глаза его изумленно округлились и он вполне внятно и громко выругался. Натаниэль, собиравшийся было подойти к декоративным носилкам, удивленно оглянулся. К ним быстрым шагом приближался Кинг-Конг собственной персоной. Клыки гигантской обезьяны, казалось, сверкали в радостном предвкушении.
Впрочем, приблизившись к Натаниэлю и инспектору, Кинг-Конг сдвинул маску на лоб, так что она превратилась в нечто вроде бейсбольной кепочки. Розовски с трудом сдержал стон, рвавшийся сквозь сцепленные зубы. Обезьянья маска скрывала обманчиво-добродушную физиономию Ам-нона Герцога, корреспондента уголовной хроники из газеты «Хадашот а-ир». Похоже, покойному Аркадию действительно удалось поддразнить газетчиков. Только вот эффект получился не тот, на который рассчитывал устроитель вечера.
Увидев, что Герцога в первую очередь интересует инспектор, Натаниэль поспешил притвориться помощником экспертов и деловым шагом приблизился к укрытому покрывалом телу в центре двора. Правда, остановился он на расстоянии двух метров — чтобы лишний раз не раздражать Алона, бросавшего в его сторону свирепые взгляды. Ему подумалось, что сейчас декоративные носилки напоминают фамильный склеп: драконы-гербы, вычурная резьба. Кто-то не пожалел денег на этот безумный спектакль.
Он докурил сигарету, поискал, куда выбросить. Не нашел. Затушил окурок о подошву, положил в карман. По словам эксперта выходило, что между шутливой встречей Аркадия Смирнова и неизвестного в китайской маске и до смерти Смирнова прошло не более четверти часа. Ну и ну. Встретились, поговорили.
Потом зачем-то поменялись местами (Натаниэль был уверен, что именно так Смирнов оказался в носилках: мертвого на глазах гостей в паланкин не втащишь). Это как раз легко можно было сделать. Натаниэль вспомнил о шторках, прикрывавших внутренности паланкина от посторонних глаз. Дальше… Дальше в руке Смирнова оказался бокал с отравленным вином.
Розовски хмыкнул. Кому понадобился этот идиотский спектакль? Меняться местами… С кем? И куда этот неизвестный исчез?
И когда?
Несколько раз сверкнула фотовспышка — напарник Герцога, обряженный каким-то индийским раджей, старательно отрабатывал задание. Окрик инспектора на него не подействовал никак.
Отделавшись от настырного Амнона, инспектор направился к бармену и официанту, стоявшим за стойкой бара и явно не торопившимся уходить.
Амнон ухватил за локоть Натаниэля.
— Ну, а ты что скажешь, Натан? — спросил он. — Мнение полиции мне уже известно.
— Уже есть мнение? — пробормотал Натаниэль. — Быстро ребята действуют. А думают еще быстрее.
— Так что? — спросил Амнон. — Ты знаешь, что здесь происходило?
— Вечеринка, — ответил Розовски. — На которой ты, Амнон, тоже присутствовал.
Журналист досадливо отмахнулся.
— Мы пришли сами. Никто нас не звал. Просто появилась информация — дескать, богатые русские будут гулять, устраивается маскарад, карнавал, черт-те что. Я и подумал: а вдруг?
— Вот тебе и вдруг. Извини, Амнон, я на службе. Никаких комментариев.
— Брось, Натан, ты же уже не в полиции, — усмехнулся Герцог. — Мне ли не знать!
— Именно, Амнон, именно, — ответил Розовски. — Не в полиции. Потому и должен следить за собой, — он отвернулся. Разочарованный Герцог направился к кучке испуганных гостей.
Между тем инспектор Алон закончил беседовать с официантами, вновь подошел к сыщику.
— Ну и ну, — раздраженно сказал он. — Что же получается: покойник в течение двух часов находился у тебя перед глазами, а ты ничего не заподозрил?
Против желания Натаниэль опустил голову. Возразить инспектору Алону было нечего. Разве что объяснить, что он, Розовски, совершенно убежден в том, что покойники имеют обыкновение находиться на кладбище. В крайнем случае, в морге. Но никак не посреди ярко освещенного танцевального зала в самый разгар праздничного бала.
— Он был в маске, — Розовски чувствовал, что Алон имел все основания иронизировать. Большего провала Натаниэль не помнил за всю свою жизнь. — И потом, Ронен, это была чистой воды мистификация. Никто ничего не опасался, никто всерьез не относился к обеспечению безопасности.
— Вот как?
— Хозяин просто хотел разыграть гостей. Вернее, газетчиков… — Натаниэль понял, что его объяснения звучат как весьма неуклюжие оправдания. — Во всяком случае, так он мне сказал… Ладно, я потом тебе все объясню. Значит, мы можем быть свободными?
Не отвечая, Ронен Алон добавил, словно размышляя вслух:
— И злоумышленник мог благополучно ускользнуть у вас перед носом. Если только он был, этот злоумышленник.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Розовски.
— Может быть, господин Смирнов таким вот образом решил покончить счеты с жизнью? С кем-то договорился, потом залез в носилки, выпил яд. Судя по всему этому, — Ронен обвел рукой овальный двор, — он отличался эксцентричным характером, разве нет?
Натаниэль промолчал. Ему тоже приходило в голову такое объяснение.
— Ох-хо-хо… Ладно, идите, — инспектор махнул рукой. — Натаниэль, на твоем месте я бы вернул Министерству юстиции лицензию. Кроме шуток. Детектив, на глазах которого убивают клиента, — это, знаешь ли…
Розовски повернулся и вышел. Маркин последовал за ним.
— Он прав, — хмуро сказал Натаниэль, когда они отъехали от злополучной виллы. — Какой я, к черту, детектив? Смех один.
Сидевший за рулем Маркин промолчал. Впрочем, Розовски и не требовал ответа.
— Ты видел, как эти парни ушли? — спросил Натаниэль после продолжительной паузы.
— Какие?
— Которые привезли «китайца».
Маркин отрицательно качнул головой.
— Видимо, ушли через заднюю дверь… Эх, ч-черт… — с досадой сказал Натаниэль. — Ну зачем мы ввязались в эту историю? Пошутить ему захотелось, шутник…
— Мы! — фыркнул Маркин. — Не мы, а ты!
— А ты что же — не мог меня отговорить?
Задохнувшийся от негодования Маркин чуть не завалил машину в кювет. Нажав на педаль тормоза так, что нога едва не продавила старенькой «Субару» днище, он возмущенно повернулся к начальнику.
— Я не мог отговорить?! — заорал он. — Да я так мотал головой, что у меня чуть уши не оторвались!
— А что ты орешь? — в свою очередь рявкнул Натаниэль. — Ты что — первый день со мной работаешь? Знаешь ведь, что у меня развито чувство противоречия! Хотел отговорить — надо было уговаривать принять заказ! Тоже мне… Ладно, поехали, — сказал он неожиданно спокойным тоном. — Чего ты остановился?
— В следующий раз… — Маркин вывернул на основную трассу, ведущую от Кфар-Шауль в Тель-Авив. Трасса была совершенно пуста. — В следующий раз так и сделаю. А еще лучше — просто уволюсь… Слушай, Натан, ты что — серьезно? Насчет оплаты?
— А ты как думал? — проворчал Розовски. — Хорошенькое обеспечение охраны. Ты хоть понимаешь, что в течение последних двух часов мы были телохранителями — в буквальном смысле слова. Именно хранителями тела. Бездыханного. А оно, между прочим, никуда исчезать и не собиралось… — Натаниэль мельком взглянул на помощника и снова уставился на бегущую в свете фар трассу. — Так что завтра придется ехать к вдове и возвращать чек.
Маркин тихонько вздохнул.
— Сочувствую, — сказал он искренне. — Разговаривать с вдовой при таких обстоятельствах… — он покачал головой.
— А ты не разговаривай, — посоветовал Натаниэль невинным голосом. — О чем тебе с ней разговаривать?
Маркин снова тормознул. Если бы не ремни безопасности, Натаниэль ткнулся бы носом в стекло.
— Это почему же я не должен с ней разговаривать? — спросил Маркин с подозрением. — Вообще: при чем тут я? Что ты еще придумал?
— Ничего я не придумал, — ответил Натаниэль. Похоже, его вдруг очень заинтересовала пустая дорога и натыканные по обе ее стороны дорожные указатели и огромные рекламные щиты, способные до смерти напугать малоопытного автомобилиста. — Завтра поедешь к вдове и вручишь ей чек. Вместе с нашими соболезнованиями. Вот и все. А разговаривать с ней не нужно. И прекрати останавливаться через каждые десять метров. Так мы никогда не доберемся домой… — он вздохнул, приблизил к глазам раскрытую ладонь. На ладони лежал небольшой — сантиметра полтора на два — клочок бумаги.
— Что это у тебя? — поинтересовался Маркин, бросив недовольный взгляд на начальника.
— Да так… — неопределенным тоном ответил Розовски. — Какая-то бумажка. Валялась возле балдахина.
— На ней что-то написано? — спросил Маркин.
— Да нет, ничего не написано… — отозвался Натаниэль. Он какое-то время вертел бумажку, потом поднял ее, посмотрел на просвет. Хмыкнул, немного подумал и спрятал в карман.
— Сокрытие улик, — заметил Маркин. — Ну у тебя и привычки!
— Какая это улика? — хмуро ответил Натаниэль. — Никакая это не улика. Бумажка.
— Что же ты ее не выбросил? — ехидно спросил Алекс.
— Сохраню на память. Ты за дорогой смотри, — сердито приказал Розовски. — Опять в кювет съедешь, а на меня свалишь.
Согласно классификации Натаниэля, существующие неприятности можно разделить на две большие категории. К первой относятся неприятности временные, целиком создающиеся самим человеком. Например, поленился сделать что-то важное и после этого вынужден тратить время на исправление результатов собственной лени. Ко второй категории относятся неприятности постоянные и никак от тебя независящие. Например, существование большого числа родственников, требующих внимания и помощи.