ИСКАТЕЛЬ 1999
№ 2
Содержание:
Станислав РОДИОНОВ
ВОЗМЕЗДИЕ
Повесть
Кир БУЛЫЧЕВ
ЧУМА НА ВАШЕ ПОЛЕ
Повесть
Роберт СИЛВЕРБЕРГ
ЕВА И ДВАДЦАТЬ ТРИ АДАМА
Рассказ
Эд МАКБЕЙН
СОДОВАЯ ДЛЯ ДОННЫ
Рассказ
МИР КУРЬЕЗОВ
Станислав РОДИОНОВ
ВОЗМЕЗДИЕ
1
Испокон веков людей удивлял гипноз. Еще бы, один человек подчиняет себе другого человека. И не угрозой, не силой, не какой-нибудь зависимостью, а внушением. Меня же больше удивляет самовнушение. Не кто-то, а ты сам внушаешь себе мысль и веришь в нее, как в очевидную реальность. Поэтому я считаю, что самовнушение психологически сильнее постороннего внушения.
Возьмем фантомную беременность. Поразительно! Женщина внушает себе, что забеременела. И это внушение такой силы, что налицо все признаки: нет месячных, тошнота, ребенок шевелится… Живот растет! Я не понимаю, почему все врачи мира не ринутся изучать эту фантомную беременность? Ведь если силой внушения можно перестроить функции организма, то нельзя ли этой силой лечить собственные недуги? Не здесь ли перспективы самолечения, если не перспективы всей медицины?
В моей практике случаев самовнушения было множество, как и в практике любого следователя.
Как-то возбудил я дело по факту насильственной смерти неизвестного гражданина. Труп в сквере, без документов, без верхней одежды… Пришлось труп предъявлять на опознание нескольким женщинам, у которых пропали мужья. И одна опознала. Даже фамилию помню, может быть, из-за ее оригинальности — Продайвода.
Только на второй день заявляется другая женщина и тоже опознает в трупе своего мужа. Да так опознает, что у меня нет никаких сомнений: нижнее белье описала, документы принесла, дети его узнали и экспертиза подтвердила. А Продайвода продолжает настаивать, что это ее муж. Не просто настаивает — хлопочет. Написала жалобу на имя генерального прокурора…
Прошло какое-то время, следствие я закончил, потерпевшего давно похоронили… И вдруг узнаю, что Продайвода ходит на его могилу — могилу чужого мужа… Сила самовнушения?
На память пришел другой случай — ее, память, только копни. Правда, здесь не поймешь, чего больше — юмора или самовнушения.
Поступил сигнал о трупе, лежавшем во дворе. У информации есть свойство искажаться в пути, и чем длиннее путь, тем больше искажений. Информация о трупе шла так: жители — участковый — дежурный РУВД — прокуратура. Короче говоря, я приехал, «труп» начал выражаться нецензурно в адрес какого-то Славика. То есть следователю прокуратуры делать тут нечего. Но раз уж приехал…
Выяснилось, что упомянутый Славик этого мужчину выбросил с четвертого этажа. Вроде бы интерес к происшествию у прокуратуры, то есть у меня, появился — покушение на убийство. Потерпевший не то был сильно пьян, не то бредил, но ругался беспощадно.
Тут же, пока врачи оказывали ему помощь, начали искать Славика. Участковый делал поквартирный обход. И одна женщина весьма удивилась, что ее спрашивают об этом происшествии: «Вы меня подозреваете?» Участковый буркнул что-то неопределенное в том смысле, что весь дом на подозрении. Женщина выбежала на улицу в тот момент, когда потерпевшего грузили в санитарный транспорт. Она подскочила к нему с вопросом: «Разве я тебя выбросила?» И пьяный — кстати, через два дня скончался — ей выдал: «Ты, а то кто же».
Женщина принялась за хлопоты: писать заявления, ходить по инстанциям, обращаться в Газеты — доказывать, что из окна никого не выбрасывала. В инстанциях взмолились… Прокурор велел мне, как ведущему расследование, любыми путями женщину утихомирить. Любыми так любыми…
Я выдал ей справку остроумного содержания: «Выдана такой-то в том, что гражданина такого-то она из окна четвертого этажа не выбрасывала». Ну, и подпись следователя прокуратуры, юриста третьего класса. До сих пор удивляюсь, как эта справка не попала на страницы «Крокодила».
Но сейчас я хочу рассказать о случае более серьезном…
Вызвал меня прокурор района и передал папочку тоненькую, как, скажем, кружок колбасы сервелат, отрезанной жадной хозяйкой. Явно не уголовное дело. На мой удивленный взгляд он отозвался:
— Глянь матерьяльчик, есть ли основание возбуждать уголовное дело.
— Дали бы помощнику, — не удержался я от совета, поскольку проверять материалы входило в обязанность помощников прокурора.
— О чем разговор? Тут побеседовать с человеком да вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
По мелочам я стараюсь не спорить, но не упускаю эту возможность в делах серьезных. О чем разговор: побеседовать с человеком да вынести постановление…
Я вернулся в свой кабинет и открыл папку, вернее, скоросшиватель. Ровно три бумажки, три заявления. И все о гражданине Варустине Николае Архиповиче. Одно, судя по адресам, было от его соседки. Второе, опять-таки судя по адресам, коллективное от жильцов дома. И третье, скорее всего, от его знакомого либо даже приятеля. О чем же? Все об одном…
Николай Архипович Варустин — преступник.
Какие же доказательства? Косвенные. Варустин работает вахтером на какой-то маленькой чулочно-носочной фабрике и зарплату, естественно, имел мизерную. На Север за длинным рублем не ездил, в лотерею не выигрывал, наследство не получал, государственную премию ему не присуждали. Но он… И дальше в коллективном заявлении шли пронумерованные грехи.
1. Жил с женой в коммунальной квартире, в одной комнате, но обменял ее с баснословной доплатой на отдельную трехкомнатную в центре города, где придумал Голливуд.
2. Построил за городом натуральный кирпичный особняк; комнат так много, что в одной посадил сосны.
3. Купил автомобиль «Волга». Внутри обита бархатом и можно на ходу выпивать, поскольку всей в ней.
4. Любовниц меняет ежемесячно, они из тех, кто идет за деньги, то есть на букву «б».
5. Водку не пьет, только зарубежные ликеры, но зато большими бокалами.
6. Одевается в кожу и замшу.
7. У него собираются подозрительные компании, человека три-четыре, уходят под утро, но трезвые.
Писавшие это заявление не были ни стукачами, ни клеветниками. Дело в том, что тогда не существовало налоговой инспекции и налоговой полиции, поэтому люди обращались в компетентные органы да в газету. Я не сомневался, что этот гражданин, которому жильцы дома наскребли семь уличающих пунктов, легко объяснит происхождение своего густого достатка. В областной прокуратуре недавно возбудили дело на скоротечно разбогатевшего мужика. Он объяснил: собирал в лесу грибы и нашел золото. И ведь нашел-таки — пятьдесят килограммов. Правда, оно было в упавшем вертолете и с тремя трупами экипажа.
Я выписал повестку Николаю Архиповичу Варустину.
2
Он пришел минута в минуту. Не вахтер, а прямо-таки директор. На меня веяло обстоятельностью. Солидная фигура, круглые и крутые щеки, тяжелые губы… Темные волосы лежали плотно, словно он их намаслил, а на висках вскочили светлеющими вихорками. Я глянул в его паспорт: сорок два года. И глянул в лицо: не волнуется ли? Нет.
— Знаете, зачем вас пригласили?
— Догадываюсь, — ответил он голосом, естественно, солидным.
Я переписал паспортные данные в «шапку» объяснения, а не в протокол, поскольку уголовное дело не возбуждено и он еще не допрашивался. Спрашивать в лоб не следовало.
— Ваша специальность — вахтер?
— Да нет, — почти смутился он. — Радиотехник, работал в отделе технического контроля на заводе телевизоров.
Фразу он оборвал, хотя должен бы объяснить, как попал в вахтеры. Вопрос был за мной. И я подумал: что ломать голову и выстраивать тактику, когда жильцы дома в своем заявлении начертили мне подробный план. Пойду по его пунктам. И это заявление я вытащил из папки.
— Николай Архипович, раньше вы жили в коммуналке?
— Да, в одной комнате, в пригороде. Теперь это город, а был поселок Грибянка.
— На что обменяли?
— На трехкомнатную в центре, старинный фонд. Ванная больше вашего кабинета.
— Больше моего кабинета быть нетрудно. Ну, а как насчет Голливуда в одной из комнат? Есть?
— Есть. Гоняю импортные фильмы по видеомагнитофону.
Отвечал Варустин охотно. Впрочем, не допрос и запираться смысла нет. Я перешел ко второму пункту заявления:
— Николай Архипович, у вас и особняк есть?
— За городом, под той же бывшей Грибянкой. Кирпичный дом.
— Сколько комнат?
— Четыре, не считая всяких кухонь, веранд и террас.
— И в одной комнате посадили сосны?
Он засмеялся и ладонью над столом показал высоту этих сосен:
— Карликовые деревья, японские бонсай.
— У вас машина?
— «Волга», на ней и приехал.
— Внутри обита бархатом?
— Искусственным.
— И бар есть?
— Самодельный, заводского не было.
По тем временам большая квартира, автомобиль да еще загородный дом делали человека богатым. Об источнике богатства разговор был впереди. Пока я дошел только до четвертого пункта заявления.
— Варустин, говорят, у вас в квартире притон?
— Притон — это как?
— Женщин водите…
— Вожу.
— Э-э, сколько? — спросил я, ибо в заявлении было указано, что ежемесячно.
— В каком смысле «сколько»?
— По скольку? — для чего-то уточнил я вопрос, будто понятие «притон» зависело от количества приводимых женщин.
— По одной.
— В месяц?
— Не считал…
Не то испуг, не то удивление коснулись его лица. И не на разговоре о машине и о каменном доме, а на вопросе о женщинах. Видимо, я виноват: когда нет криминала, следователю беседа не интересна, а когда она не интересна, то следователь начинает задавать глупые вопросы. Варустин в проблему с женщинами решил внести окончательную ясность: