— Обнаглели ребята, — закончил он свой рассказ. — Пора бы их за рога да в стойло. — Как вы думаете, Семен Тимофеевич?
— Подумать можно, но…
— Что вас смущает?
— Видишь ли, если Ольга Сергеевна змея, то Зоя Михайловна — очковая!
— Это почему же?
— Да потому что Ольга Сергеевна — снайпер-одиночка, а за спиной Зои Михайловны — гнуковская группировка, которой сынок Тойоты заправляет. Стоит ли с ним связываться?
— Ему давно пора хвост прищемить. — Климов зло пристукнул ладонью по столу. — Я послезавтра выхожу на работу и помогу вам всем, как говорится, огневыми средствами.
В кармане Климова мелодично пискнул сотовый.
— Слушаю, — сказал он, извинившись перед своей немногочисленной аудиторией. — Молодец! Заезжай за мной, вместе сгоняем.
— Колберг? — поинтересовался Скоков.
— Он самый.
— Новости хорошие?
— Мы поставили точку в деле Турусовой.
Скоков ехидно улыбнулся, спросил с подковыркой:
— Мы или ты?
Климов скользнул взглядом по лицам друзей — Красина, Волынского, Родина, — понял, что зла на него они не держат, скорее наоборот — сочувствуют, поэтому свое поражение в схватке с хищной птицей Турусовой признал спокойно и мужественно, как и подобает полководцу, проигравшему ответственное сражение. Затем стал разбирать ошибки, выстраивая пирамиду совершенного преступления.
— Турусова и Краева — давние приятельницы, дружили, — проговорил он, дымя сигаретой. — Но когда Краева охмурила ее брата — вышла за него замуж, — то дружбе этой пришел конец, ибо Ольга Сергеевна и думать не могла, что наследство уплывет на сторону. И стала действовать — познакомила Теплова с Краевой, заранее просчитав, что эта связь может закончиться. В прошлый раз кто-то из вас сказал, что это хорошо срежиссированное убийство…
— Это ты сказал, — поправил Красин. — Только имел в виду Краеву.
— Придется перед покойницей извиниться, — сказал Климов. — Душа у нее широкая, думаю, простит. Тем не менее формулировка остается прежней: хорошо срежиссированное убийство, но… Ни один суд виновной Турусову не признает. Я прав?
— На сто процентов, — кивнул Скоков.
— Теперь насчет кражи икон… С очерком ознакомились?
— И очень внимательно, — сказал Волынский.
— Хорошая песня, — с нажимом произнес Климов. — А испортил ее, по всей вероятности, христопродавец Гриша Шмаков. Он по области часто катается, что не так лежит — его. И доски не пропустил — приватизировал. Показал Широкову, с которым имел совместный бизнес. А Широков — Турусову. Последний снял с них копии и отправился в Сергиев Посад к своему другу Григорию Григорьевичу Степанкову, чтобы, значит, окончательно убедиться, что иконы те самые, из Владимирского музея. Ну вот, в общем, и все, — закончил Климов. — Остальное вам известно.
— Доски до сих пор у Степанкова? — спросил Волынский.
— Да. Колберг их сегодня заберет и передаст… В МУР или в музей — не знаю. Это ваша проблема: доски нашли вы, вам и торговаться. Думаю, вознаграждение будет приличным.
Степанков восседал на широкой дубовой скамье с резной спинкой, положив руки на столешницу столь же крепкого обширного стола ручной работы. Внешность обманчивая: седенький, хлипкий на вид, но с энергичным, обволакивающим взглядом черных глаз-бусинок. С такой внешностью можно быть кем угодно — от министра до бомжа.
— Чем могу быть полезен, господа? — спросил он, ознакомившись с документами Климова.
— А как вы думаете? — Яша уставился на самодельные полки, на одной из которых сияли тусклой позолотой «Александр Свирский» и «Иоанн Креститель с младенцем Христом».
— Понимаю, — кивнул Степанков, проследив за его взглядом. — Значит, прав был Андрей: доски краденые. — Он тяжко вздохнул. — Воришку нашли?
— Вычислили.
— И как у него только рука на такое злодеяние поднялась? — Степанков приподнялся, но Климов жестом остановил его.
— Григорий Григорьевич, какого числа Турусов привез вам иконы?
— Двенадцатого.
— Вы хорошо помните тот день?
— На память пока не жалуюсь. Что вас интересует?
— Во сколько он приехал?
— К обеду. Часа в два. А может, в три.
— Дальше.
— Поговорили. Сходили к Матвеичу…
— Кто такой?
— Большой специалист, на глазок может определить, какого века икона. Но его дома не оказалось. Мы вернулись, пообедали, попили чайку, и я стал уговаривать Андрея, чтоб ночевать остался. Куда ты, говорю, глядя на ночь попрешься? Вечера темные, люди ныне — разбойные, до греха недалеко. И уговорил. А ночью звонок. Сестра его, Ольга. Говорит, соседи по даче звонили, обеспокоены, что огонь из трубы бьет, как бы пожар не случился. А у меня, как назло, машина сломана. Что делать? Андрей позвонил Ольге и велел ей на дачу смотаться. А я, говорит, первой электричкой подъеду. И уехал. Навсегда. Я как узнал, что он руки на себя наложил, чуть с горя сам не повесился.
— Григорий Григорьевич, после этого случая вы не виделись с Ольгой Сергеевной? — спросил Климов.
— На похоронах. Я спросил, что делать с иконами. Но она отмахнулась. Сказала: пусть пока у тебя поваляются. А вчера позвонила и распорядилась иконы вернуть… говорит, милиция их разыскивает.
— Она подъедет?
Вместо ответа Климов услышал звонок в дверь, а затем скрипучий голосок Степанкова:
— Приехала!
Ольга Сергеевна вошла в комнату, увидела Климова, сидящего у полки под иконами, и лицо ее стало похоже на посмертную маску, снятую с покойника. Но это длилось мгновение. Она взяла себя в руки, присела напротив Климова и ледяным голосом произнесла:
— Кажется, я была права, когда говорила, что вас ждет разочарование.
— Разочарование — это не то слово, Ольга Сергеевна. — Климов перевел взгляд на Колберга. — Яша, прокрути, пожалуйста, наш разговор с господином Степанковым.
Яша нажал кнопку воспроизведения, но Ольга Сергеевна осталась равнодушна. Более того, ее охватила скука.
— Выпить не найдется? — спросила она у хозяина.
Григорий Григорьевич налил ей рюмку водки. Она выпила, закурила и, когда кончилась запись, спокойно произнесла:
— Да, все так и было.
— Не так, Ольга Сергеевна, — возразил Климов. — Узнав, что Краева и Синичкина на даче развлекаются, вы доставили туда Теплова, а затем позвонили своему брату…
— Полковник, вашему воображению можно только позавидовать!
— И врезались вы в мою машину не по дороге на дачу, а возвращаясь с дачи…
— Чушь, полковник! Бездоказательная веселая чушь!
— И с иконами вы влипли, крепко влипли! А влипнув, постарались избавиться, решили: лучше синица в руках, чем журавль в небе.
Ольга Сергеевна театрально всплеснула руками и хорошо поставленным голосом отчеканила:
— Переспать с женщиной, а потом поливать ее грязью… На это способен только подонок!
Глаза Климова превратились в щели бойниц.
— Ольга Сергеевна, внутри вас живет хищная птица, которую нужно ежедневно кормить, подкармливать, иначе она сожрет… Простите, уже сожрала и вашего брата, и его жену… До меня, сволочь, чуть не добралась! — И он так хлопнул дверью, что разгневанное эхо еще долго носилось по всем этажам многоквартирного здания.
На следующий день Скоков подписал с Зоей Михайловной Монблан договор, согласно которому он должен был упрятать за решетку ее обидчиков, а она выплатить ему за оказанные услуги десять тысяч долларов. Подписал и задумался: «С чего начать?» Попросил высказаться коллег.
— Я бы устроил на квартире Синичкиной засаду, — сказал Яша. — Линдер, узнав, что она не доехала до места назначения, обязательно постарается выяснить, куда она запропастилась.
— В таком случае желательно взять под наблюдение и квартиру Митасовой, — добавил Волынский. — Если эти молодчики запомнили ее в лицо… В общем, такого позора они ей не простят.
— Идея, конечно, стоящая, — кивнул Красин. — Но… Я руку на отсечение даю, что эти ребята до сих пор молчат — боятся: за такую самодеятельность Тойота-младший, то есть Сидоров, с них три шкуры спустит.
— И что ты предлагаешь? — спросил Скоков.
— Встретиться с Воропаевым. Это частный сыщик, которого Зоя Михайловна наняла, чтобы выяснить, кто ей бока намял.
— Я думал, ты сделал это еще вчера.
— Вчера он был целый день занят. А сегодня занят я — у меня свидание с Зоей Михайловной.
— Массаж, — поддел Яша.
— Массаж, — кивнул Красин, издевательски улыбаясь. Но уже в следующее мгновение лицо озабоченно помрачнело. — Я хочу проверить, не нашпигована ли квартира Зои Михайловны жучками. Если это так, то нам придется действовать с предельной осторожностью.
— Мы предпримем атаку в лоб, — отрезал Скоков. — Климов назначит Сидорову встречу и скажет, так, мол и так, уважаемый, Игорь Вячеславович, ваши ребята крупно наследили и должны за это ответить.
— Но почему Климов? — возразил Родин. — Зоя Михайловна обратилась за помощью к нам — нам и карты в руки.
— Видишь ли, Саша, если на встречу с Беркутом (так для удобства Скоков окрестил Тойоту-младшего) пойдешь ты, то боюсь, что разговор у вас не склеится, а Климов… Тойота-старший его должник, Беркут об этом знает, как знает и то, что сам до сих пор под колпаком у Климова, поэтому им договориться будет легче. Согласен?
— Согласен.
Скоков, призывая к вниманию, поднял согнутую в локте правую руку.
— Значит, так… Красин отбывает на массаж, Родин — на встречу с Воропаевым, Яша подстрахует Климова.
— А я? — озадачился Волынский.
— А мы, Боря, с тобой в шахматы сыграем. Чайку попьем. Пошушукаемся. Не возражаешь?
Волынский улыбнулся и пошел на кухню заваривать чай.
Климов предложение Скокова принял и тут же, не откладывая дела в долгий ящик, позвонил Беркуту в офис. Ответила секретарша, поинтересовалась, по какому вопросу. Климов ответил, что вопрос у него личный, но касается работы.
— Нельзя ли поконкретней?
Климов сказал, что поконкретней нельзя, ибо речь идет о секретном деле.
— Как мне вас представить? — сдалась секретарша.