— А хочешь, я тебя познакомлю с какой-нибудь красивой телкой?
— Я за этот год уже переспал с таким количеством телок, красивых и разных, что теперь это уже все бесполезно, — кисло поморщился Филипп и, желая сменить тему, спросил: — Кстати, а что же ты сам не позвонил и не попросил вернуть свой мобильник?
— Честно сказать, я просто забыл о том, что одолжил его тебе, а потом решил, что потерял во время взрыва на кладбище, — усмехнулся Борис. — Поэтому просто завел себе новый — только и всего. Кстати, если хочешь, можешь оставить старый себе.
— Хочу, но последние дней десять он почему-то не работает.
— Наверное, его просто отключили за неуплату или возникла какая-нибудь мелкая неисправность. Дай-ка мне его на минутку, я пойду покажу своим ребятам, и они тут же все наладят, — взяв из рук Коновницына телефон, Борис удалился в соседнюю комнату.
Пока он отсутствовал, Филипп мелкими глотками пил виски и задумчиво размышлял. Черт, и угораздило же его встретить сегодня мужа Веры! Угасшее было страдание вдруг дало новые — и весьма болезненные рецидивы. Странное дело — но после трех месяцев страданий от любви он вдруг почувствовал, что как-то само собой, помимо своей воли, начинает ее ненавидеть! В принципе это было вполне естественно, более того — справедливо. Душа, уставшая от страданий, начинает пылать ненавистью к их источнику. Однако в отличие от любви ненависть неизменно становится источником самых страшных чувств. Разве это не страшно, когда ты начинаешь желать боготворимой когда-то женщине самых страшных несчастий, мечтая увидеть ее униженной и угасшей на фоне собственного цветения и благополучия? Разве именно в этом состоит так называемое торжество справедливости?
— Ну вот, все готово, — бодро заявил Борис, возвращаясь в кабинет и протягивая Филиппу телефон, застегнутый в кожаный футляр, — мои ребята заодно футляр подобрали, так что пользуйся на здоровье.
— Спасибо, старик, — растроганно произнес Филипп, поднимаясь с места и протягивая руку, — но и ты, если не дай Бог что-нибудь со здоровьем, сразу звони мне.
— Договорились, — заверил Борис, похлопывая его по плечу.
Проводив приятеля, он закурил, какое-то время задумчиво ходил по кабинету, а, затем сел в кресло. В этот момент в дверь постучали.
— Да? — и Борис поднял голову. — Чего тебе? — тут же переспросил он, увидев одного из молодых сотрудников своей фирмы.
— Шеф, вам тут подарок доставили, — и юноша разжал ладонь, показав небольшой прямоугольный сверток, аккуратно заклеенный со всех сторон в плотную бумагу.
— Это еще что за хреновина? — подозрительно поморщился Борис. — Кто доставил?
— С почты.
— Ты уверен?
— Я сам расписался в получении.
— Ну, раз сам расписался, то сам и вскрывай, — хмуро скомандовал Борис, — но только не здесь, а за дверью.
— Хорошо, — и несколько побледневший юноша послушно вышел, а Борис замер в кресле, ожидая результатов «вскрытия». Если бы раздался взрыв, то он бы удивился этому значительно меньше, чем раздавшемуся за дверью воплю ужаса.
— Шеф, — завопил его помощник, врываясь обратно, — вы только взгляните на эту гадость!
В небольшом, плотно закупоренном флаконе плавал заспиртованный, укоризненно покачивающийся указательный человеческий палец.
Желание услышать неповторимый, милый голос Веры с таким чудным тембром оказалось настолько сильным, что, придя домой, Филипп не удержался и поспешно, словно боясь передумать, набрал знакомый номер. Но стоило прозвучать так хорошо знакомому: «Алло?» — как он тут же взволнованно повесил трубку, отирая испарину со лба. Не прошло и минуты, как раздался телефонный звонок.
— Да? — произнес Филипп, поднимая трубку, и тут же задрожал, услышав строгий голос Веры:
— Это ты мне сейчас звонил?
— Нет, с чего ты взяла? — проклиная собственную слабость, пробормотал он. — И не думал даже…
— Не ври, у меня новый телефон с определителем номера. Зачем ты звонил?
— Голос твой хотел услышать, — отчаянно признался несчастный врач.
— Ну и как — доволен, что услышал?
— Доволен.
— А увидеться у тебя нет желания?
От такого предложения у Коновницына голова пошла кругом. Ведь только сегодня, буквально час назад, он говорил Борису о том, что если Вера вдруг вздумает развестись с мужем и выйти за него замуж, то он… О черт, неужели он стал пророком?
— Что ты молчишь?
— Да, то есть, разумеется, хочу.
— Чего ты хочешь?
— Увидеться.
— В таком случае жду тебя на нашем старом месте ровно через час.
Ошеломленный Филипп машинально повесил трубку, затем взглянул на часы, даже не поняв, сколько сейчас времени, наконец, осторожно присел на край дивана. Через несколько минут он как ужаленный вскочил с места, снова кинул быстрый взгляд на часы и бросился собираться.
В свое время они чаще всего встречались на выходе со станции метро «Дмитровская» — Вера работала рядом, да и жила неподалеку. Он увидел ее, еще поднимаясь на эскалаторе, — она стояла у аптечного киоска и что-то высматривала. При первом же взгляде на свою «роковую» любовь Филипп мгновенно оказался во власти нахлынувших чувств — Вера словно бы нарочно оделась как нельзя более соблазнительно. Обтягивающие джинсы, черные туфельки на высоком каблуке, короткая кожаная куртка, из-под которой выглядывал длинный белый свитер. Волосы распущены, надменные глаза накрашены, губы чуть тронуты розовой помадой.
Зайдя сбоку, Филипп не решался заговорить до тех пор, пока она сама, почувствовав на себе его взгляд, не повернула голову.
— Привет, — с трудом выдавил он из себя. — Давно ждешь? Но я, кажется, не опоздал…
— Давай выйдем на улицу, — сухо кивнула она и первой направилась к дверям.
Филипп уныло поплелся сзади — судя по манере поведения, это свидание не сулило ему ничего хорошего. Но тогда зачем она его позвала?
Они вышли из метро и медленно пошли рядом, направляясь в близлежащий двор, где стояла скамейка и детские качели.
— Ты уже знаешь, что сегодня я случайно столкнулся с твоим мужем? — первым заговорил Филипп, желая хоть как-то сломать этот невыносимый лед отчужденного молчания.
— Да? — довольно равнодушно переспросила она, думая о чем-то своем. — И где же это произошло?
Филипп пересказал ей недавнюю сцену, разумеется, опустив при этом как свое желание наброситься на Вадима, так и возникшую между ними словесную перепалку.
— Понятно, — все так же холодно заметила Вера, опускаясь на скамейку и доставая сигареты. — Садись, чего ты стоишь?
Филипп неуверенно опустился рядом.
— У вас с ним возникли какие-нибудь проблемы?
— Нет, с чего ты взял?
— Но тогда зачем же ты меня вызвала?
— Повидаться захотелось, — усмехнулась она, не поворачивая головы.
— Не лги, пожалуйста, ведь ты совсем на меня не смотришь. У тебя что-то случилось?
— А если и так, — и тут она наконец-то подняла на него внимательные глаза, — ты сможешь мне помочь?
— Да, конечно, все, что смогу, сделаю… Ты же знаешь, я никогда и ни в чем тебе не отказывал.
— Значит, ты обещаешь выполнить одну мою просьбу?
Это был типично женский подход к делу — и он это понял. Сначала поставить его в такое положение, когда он сам предлагает свои услуги, затем взять с него обещание, похожее на подпись под чистым листом бумаги, и лишь потом, наконец, снизойти до подробных объяснений. Таким образом, он окажется загнанным в угол, а она, несмотря на всю потребность в его услуге, будет еще и диктовать ему свои условия! Сколько раз за все время их знакомства Вера поступала с ним подобным образом! И он никогда не осмеливался возражать, боясь, что она попросит кого-то другого… Но теперь-то чего ему бояться? После всех адских мучений, причиненных ему этим невозмутимым и стройным чудом, неужели он снова покорно склонит голову и начнет выполнять все ее прихоти? Неужели даже ее измена его ничему не научила?
— Сначала объясни, что от меня требуется, — глухо заявил Филипп, поворачиваясь боком и смотря себе под ноги.
Казалось, Вера поняла, что происходит в его душе, поэтому не стала продолжать эту игру.
— Мой муж попал в скверную историю… То есть пока не попал, но может попасть. Короче, мне требуется справка о том, что 14 июня с трех до шести часов вечера он находился на обследовании в твоей больнице. Ты можешь это для меня сделать?
— Для тебя бы я это, разумеется, сделал, — кивнул Филипп, — но ведь речь идет о твоем муже.
— А это не одно и то же? Ведь это я тебя об этом прошу!
— Это далеко не одно и то же… С какой стати я буду рисковать своим положением и изготавливать фальшивые справки, ради того, чтобы обеспечить алиби какому-то придурку, который неизвестно во что вляпался? Только потому, что ты имела глупость в него влюбиться?
— Он не придурок, а мой муж!
— Одно другого не исключает!
— Ты хочешь со мной поссориться и никогда меня больше не видеть?
— А ты думаешь, видеть тебя вот такой — по-прежнему неприступной да еще разговаривающей самым холодным тоном — доставляет мне безумное блаженство? А ты знаешь, о чем я при этом думаю?
— О чем же?
— О том, сколько раз в день он стягивает с тебя трусики, чтобы заняться сама знаешь чем!
— Какая пошлость! — поморщилась Вера, бросая окурок и вдавливая его в землю носком туфельки. — В общем, ты отказываешься?
— Нет, я согласен, но у меня есть одно условие.
— Какое еще условие?
Филипп поднял глаза и криво усмехнулся, ощущая себя в этот момент самым откровенным подлецом. Но, в конце концов, какого черта! После того, что она с ним сделала, неужели он не может позволить себе легкий шантаж?
— А ты сама не догадываешься?
— Не собираюсь ни о чем догадываться.
— Догадываешься, любовь моя, догадываешься, — покачал головой Филипп, ощущая себя в тот момент герцогом Анджело, пытающимся воспользоваться просьбой Изабеллы, которая пришла к нему просить за жизнь своего брата. — Тем более что все очень просто. Первый раз ты изменила мне со своим мужем, так что ничего страшного не будет в том, если теперь ты изменишь именно ему…