изображать из себя верную жену, и в этом случае без крика не обойдешься.
Борис знал людей, однако не особенно любил вдаваться в женскую психологию, предпочитая действовать «нахрапом». Впрочем, до сегодня он имел дело с женщинами, по которым с первого взгляда было видно, чего они хотят, в данном же случае…
— Так что вы хотели мне сказать? — не выдержала Вера. — Что вас просил передать мой муж?
— Да черт с ним, с мужем, — небрежно отмахнулся Борис, — честно сказать, но он вас не стоит. Меня так заинтересовал рассказ моего старого афганского приятеля Филиппа Коновницына, что я решил взглянуть — что же из себя представляет та девушка, которая буквально сводит с ума таких взрослых мужиков, как мы с Филом.
Услышав это имя, Вера заметно насторожилась.
— Вы — друг Филиппа?
— Можно сказать и так.
— Это он вас прислал?
— Меня никто никогда не присылает, — надменно усмехнулся Борис. — Это только я могу кого-нибудь куда-нибудь послать.
— Так зачем вы пришли?
— А ты не догадываешься?
— Не догадываюсь и не собираюсь догадываться, — холодно заявила Вера, нетерпеливо передергивая плечами. — Знаете, у меня сегодня еще много дел, поэтому…
— Нет, детка, так не годится, — усмешка Бориса постепенно становилась все более цинично-зловещей, — ты, видимо, просто не понимаешь, с кем имеешь дело. Меня нельзя просто так выгнать — я ухожу только по своему желанию.
Выражение лица молодой женщины заметно изменилось — она явно напряглась, хотя и не испугалась.
— Если вы не уйдете, то я вызову милицию или начну кричать!
— Во-первых, я тебе просто не позволю ни того, ни другого. А во-вторых, если ты все же попытаешься это сделать, то доставишь своему паршивому муженьку очень большие неприятности. Неужели тебе хочется, чтобы его принесли домой с переломанными конечностями? Нет, не хочется? — заметив, как исказилось лицо Веры, Борис властно протянул руку: — Ну, тогда иди ко мне, а по дороге можешь снять свой халат.
— Да вы просто бандит! — испуганно прошептала она.
— Еще раз назовешь меня подобным образом — и я сломаю тебе челюсть, — хладнокровно пообещал Борис. — Ну же, живо, делай, что я говорю!
Но Вера, несмотря на весь свой испуг, отнюдь не собиралась сдаваться. Она стремительно вскочила с места и бросилась в прихожую. Борису удалось схватить ее сзади за шею лишь в тот момент, когда она уже открыла замок и потянула дверь на себя. Та приоткрылась, Вера раскрыла было рот, чтобы закричать, но рассвирепевший Борис действовал крайне грубо и жестко. Одной рукой он зажал ей рот, другой сдавил шею с такой силой, что она задохнулась и обмякла. Оторвав девушку от двери, Борис толчком ноги захлопнул ее, после чего, похожий на паука, опутавшего попавшую в паутину муху, потащил свою жертву обратно в комнату.
Прекратив ее душить, но по-прежнему зажимая ей рот, он быстро схватился за воротник халата и попытался сдернуть его с плеч Веры. Попытка удалась только наполовину, поскольку девушка ухитрилась вывернуться и даже несильно лягнуть его ногой. Но все это лишь дополнительно раззадорило Бориса.
— Не хочешь расставаться с халатом? — прохрипел он. — Да и черт с ним!
Он проворно подхватил ее в объятия, развернул к себе лицом и, бросив на диван, мгновенно навалился сверху.
— Помогите! — успела вскрикнуть она в тот момент, когда он распахнул полы ее халата и на мгновение замер, оценивая красоту обнаженных грудей, — Вера была без бюстгальтера, в одних белых трусиках.
— Не ори, дура! — отвешивая ей увесистую оплеуху, пробормотал Борис, начиная расстегивать пояс брюк. — Иначе я тебя изувечу так, что муж не узнает!
В глазах молодой женщины мелькнул испуг, она замерла, а довольный произведенным эффектом Борис замедлил свои действия. Одной рукой расстегивая «молнию», он принялся проводить другой по грудям Веры, не столько лаская, сколько причиняя ей боль. И вдруг она порывисто оттолкнула его руку и, снова закричав, принялась яростно извиваться. Он ударил ее еще раз, но даже это не остановило ее яростного сопротивления, в результате которого они скатились с дивана на пол.
— Я тебе шею сверну, сука, если не прекратишь орать, — прошипел Борис, с силой сдавливая хрупкое женское горло и с ненавистью глядя в обезумевшие глаза Веры сверху вниз. — Неужели ты всерьез думаешь со мной справиться?
Она с трудом покачала головой.
— Что, поняла, наконец?
Уловив нечто похожее на кивок, он слегка ослабил свою хватку.
— Значит, теперь ты заткнешься и будешь вести себя, как послушная девочка? Ну?
— Отпусти меня, — с трудом произнесла она, — и давай поговорим спокойно. Неужели тебе приятно насиловать женщин, когда они сами того не хотят?
— А ты что — так еще и не захотела? — гнусно ухмыльнулся он.
— Дай же мне, наконец, вздохнуть спокойно, и тогда я выскажу тебе свое предложение.
— А какое у тебя может быть предложение? — удивился Борис. — Чего, ну чего ты мне можешь предложить?
— Дай мне сесть на диван и покурить, тогда и узнаешь.
— Валяй, только не вздумай повторять все снова, ибо ты меня уже и так порядком разозлила, — не застегивая брюк, Борис приподнялся, сел на диван и, схватив Веру за руку, одним рывком подтянул к себе. — Ну так что?
— Неужели тебе так сильно хочется меня изнасиловать? — с трудом прикурив сигарету, спросила Вера, потирая покрасневшее горло.
— Считай, что так. Что дальше?
— Но ведь я потом могу заявить в милицию!
— В этом случае вас с мужем похоронят в одной могиле, а менты спишут это дело как «висяк». Еще вопросы есть?
— Допустим, я соглашусь тебе уступить…
— Никаких допустим!
— Подожди, я еще не договорила.
— Так договаривай побыстрей, пока у меня еще стоит!
— Короче, — и Вера, последний раз выдохнув длинную струю дыма, загасила сигарету, — я согласна с тобой трахнуться, но только за деньги!
— Вот это уже деловой разговор! — оживился Борис. — С этого бы и начинала! Сколько возьмешь?
— Десять тысяч баксов!
— Это за что же? — поразился он.
— За один раз.
— С ума спятила, сучка дешевая? Да ты и штуки баксов не стоишь!
— В таком случае найди себе кого-нибудь получше, чего ты ко мне привязался? — огрызнулась Вера.
Борис, удивленный такой логикой и пребывая в некотором замешательстве, посмотрел на нее, после чего потянулся за сигаретами. Стоило ему отвернуться, как Вера закричала изо всех сил и снова бросилась к входной двери.
Но на этот раз Борис успел схватить ее за полу халата и, разъяренный этой новой попыткой, тут же принялся избивать ногами.
— Проклятая стерва, ты долго со мной будешь играть в эти игры? — рычал он, немилосердно пиная распростертую на полу женщину. — Сколько можно тебя учить, дура?
Она пыталась увернуться и приглушенно стонала, но стоило ей вскрикнуть чуть громче, как Борис затащил ее в комнату и стал бить по лицу. Прежнее вожделение прошло — теперь он даже не обращал внимания на то, что халат распахнулся, обнажив женщину почти полностью, — и его сменило слепое бешенство. До чего коварная, хитрая, лицемерная стерва!
В приступе накопившейся от неудовлетворенного желания злобы он мысленно отказывал ей даже в праве слабого на защиту любыми доступными средствами. Нет, ему надо ее проучить, и он не остановится, пока она не будет целовать ему ноги, умоляя его об этом!
— Прекрати же, ты меня убьешь! — отчаянно вскрикнула девушка и залилась слезами.
— Ага, получила свое? — удовлетворенно заметил он, останавливаясь и склоняясь над своей беззащитной жертвой.
— А ну, снимай трусы, блядь, и ложись на диван! Убери руки, — в этот момент она прикрывала лицо руками, — и делай, что я говорю!
— Сволочь, — простонала она и тут же съежилась, ожидая нового удара.
— Что ты там вякнула? — Борис с силой отвел ее руки, желая заглянуть ей в глаза. И тут произошло неожиданное — увидев искаженное болью и унижением, залитое слезами и кровью, обильно сочившейся из разбитых губ и носа, лицо женщины, Борис вдруг почувствовал, что у него пропало всякое желание ее насиловать.
— Вот крыса паршивая! — выругался он, злясь не столько на себя, хотя было очевидно, что он явно переусердствовал со своими «воспитательными мерами», сколько на ее проклятое упрямство, не позволявшее проявить покорность даже в самой безнадежной ситуации. — Из-за тебя теперь все желание пропало… Ладно, черт с тобой, трахайся со своим ублюдком и дальше, если не желаешь иметь настоящих мужиков. Но помни — вздумаешь жаловаться — и никому из вас не жить!
Широкими шагами он вышел в коридор, открыл замок и покинул квартиру, раздраженно хлопнув за собой дверью. Когда он спускался вниз, ему вдруг пришла в голову мысль, которая не только сняла раздражение, но даже породила нечто вроде гордости, если только в данном случае уместно это слово, за только что совершенное насилие — он отомстил «этой стерве» за унижение и страдания своего «боевого друга» — Филиппа Коновницына!
При этом Борису даже не пришло в голову, что мстить женщинам подобным образом не только не по-мужски, но являет собой крайнюю степень подлости, ибо нет ничего более подлого, чем проявлять насилие по отношению к слабым. Да, в характере женщины могут присутствовать подлость, стервозность и другие неприятные качества, способные отравить жизнь любому достойному мужчине, но мстить им за любовные измены и издевательства можно только таким же образом, но ни в коем случае не прибегая к своему преимуществу в силе.
Выйдя из подъезда, он направился к своей машине, причем если сначала двигался неторопливо, то по мере приближения начал все более убыстрять шаг. Черт возьми, но за рулем явно обрисовывался какой-то силуэт — неужели кто-то пытается средь бела дня угнать его «Шевроле»?
Борис с силой дернул за ручку, но дверца была заперта. Тогда он порывисто полез за пультом сигнализации, и лишь после этого дверца открылась.
— Ах ты, гнида…
Слова замерли на губах, поскольку зрелище было не для слабонервных — за рулем, уронив голову на руки, сидел труп бедно одетого старика с аккуратной дыркой в голове — явным следом от пули. Крови вокруг раны не было — это Борис осознал на удивление четко. Второе, что бросилось ему в глаза — это отсутствие указательного пальца на правой руке. Третье — это крайне омерзительная вонь, исходившая от трупа.