— Да.
— Ну вот и замечательно, тогда давай заниматься этим почаще!
На это Вера лишь неопределенно пожала обнаженными плечами, что можно было расценить как знак согласия, и обрадованный муж тут же потянулся, чтобы поцеловать ее в щеку.
— Ты у меня такая целомудренная и стеснительная, что я одно время даже не знал, как с тобой обращаться.
— А разве это плохо?
На этот раз пожал плечами Вадим.
— Понимаешь, — затягиваясь и выпуская дым в потолок, заговорил он, — хорошая жена должна не только хорошо готовить, но и быть в постели страстной любовницей, то есть уметь делать все, причем делать это с удовольствием. Давай, чтобы отучить тебя от застенчивости, я буду приносить домой самую крутую порнуху, а ты будешь смотреть — и учиться.
— Ну вот еще!
— А что? — и он удивленно повернулся к жене, которая в тот момент стряхивала пепел со своей сигареты.
— Ты же знаешь, что я не люблю порнуху, — решительно заявила Вера.
— А жаль. Знаешь, сейчас, когда я хожу по квартирам… — к тому времени Вадим уже уволился из разорившейся фирмы и устроился в другую, которая занималась ремонтом компьютеров и телевизоров на дому, — то иногда попадаю к старикам, у которых есть видео и множество порнографических кассет. Представляешь — человеку уже под семьдесят, а он с удовольствием смотрит подобные фильмы…
— И что — возбуждается при этом?
— Наверное, а иначе зачем смотреть?
— Ну, а меня это не возбуждает.
— А я тебя возбуждаю?
— Более или менее.
— Но ты меня любишь?
— Да, — усмехнулась она.
— А чему ты усмехаешься?
— Ты спрашиваешь меня об этом так же часто, как в свое время Филипп предлагал выйти за него замуж.
— Так ты все еще помнишь этого своего врача?
— Да нет, только сейчас вспомнила, — Вера загасила сигарету и, заметив, что в глазах мужа вновь вспыхнули сладострастные огоньки, поспешно добавила: — Давай спать, а то и тебе и мне завтра рано на работу.
— Давай, — со вздохом согласился Вадим. — Как все-таки жаль, что мы поженились в такое неудачное время. Эх, если бы мы могли одновременно уйти в отпуск!
— И что тогда, — уже поворачиваясь на бок, поинтересовалась Вера.
— Тогда бы мы могли целые дни проводить в постели!
— Это было бы ужасно… — сонно пробормотала она с нескрываемой иронией в голосе.
— Добрый день, мастера вызывали?
— А как же, — лениво протянула красивая пышнотелая брюнетка не старше двадцати лет, в белом махровом халате, окидывая Вадима оценивающим взглядом. — Видак сломался, и теперь делать не хрена стало. Проходи, чего встал…
«Ух, какие груди, — успел подумать Вадим, прежде чем девица ленивым движением запахнула халат, который, впрочем, тут же распахнулся снова, — не то что у Веры», — с сожалением добавил он, вспомнив маленькие, девичьи груди жены.
— Ну, проходи в комнату, долго ты на меня будешь пялиться? — поторопила хозяйка.
— Обувь снимать?
— Ага, и штаны тоже.
Голос у нее был волнующе-хрипловатого тембра, а вся лениво-циничная манера разговаривать выдавала если и не откровенную шлюху, то весьма развратную женщину. И это не на шутку взволновало Вадима, который за три месяца своей женитьбы имел опыт совсем иного общения…
«Интересно, если ли у нее кто дома?» — подумал он, снимая ботинки в передней.
Оставшись в одних носках, он подхватил с пола чемоданчик с инструментами и прошел в гостиную, где царил весьма красноречивый беспорядок — диванные подушки валялись на полу, вперемешку с предметами женской одежды, а на журнальном столике громоздилось несколько пустых бутылок и стаканов. Но еще больший бардак царил в спальне, дверь в которую была распахнута настежь, так что Вадим не сумел удержаться от любопытствующего взора. Постель разобрана и сильно смята.
«Не слабо здесь кто-то порезвился вчера вечером», — подумал Вадим, оглядываясь на хозяйку квартиры, которая тем временем плюхнулась на диван, обнажив красивые голые ноги, и закурила.
— Что, нравлюсь? — заметив его взгляд, усмехнулась она и, не дожидаясь ответа, добавила: — Ты давай-давай, делай свое дело, не отвлекайся.
— Да я не отвлекаюсь, — буркнул Вадим, чувствуя непонятное раздражение. Странно — человек, можно сказать, только что из постели любимой жены, и вот на тебе… Черт, но ведь до чего соблазнительна, стерва!
Он подошел к телевизору, на котором стоял видеомагнитофон, снял его и повернулся, ища место посветлее, где бы можно было вскрыть корпус. Такое место нашлось только на кухонном столе, грязную посуду с которого хозяйка лениво переставила в раковину, но даже не подумала вымыть.
Пока Вадим копался во внутренностях видеомагнитофона, выискивая неисправность, хозяйка квартиры какое-то время постояла в дверном проеме, выдыхая сигаретный дым ему прямо в спину, а затем, когда ей это надоело, вернулась в гостиную, оставив его одного.
— Скажи, когда закончишь, — крикнула она ему оттуда.
— Ладно, — ответил он, сосредоточенно орудуя отверткой и стараясь при этом думать о Вере. Все-таки они вчера очень даже славно трахнулись…
Через какое-то время хозяйка вновь появилась в кухне и тут же полезла в холодильник.
— Пивка хочешь?
— Нет, потом, — покачал головой Вадим.
— Ну, а я сейчас выпью, а то голова трещит после вчерашнего, — она с треском открыла банку «Баварии» и тут же выругалась, неосторожно пролив пиво себе на халат: — О, бля, ну что за невезуха!
Сделав несколько жадных глотков, она прошла в ванную и включила воду.
Тем временем Вадим заменил неисправную деталь, закрыл корпус и, взяв в руки видеомагнитофон, направился в гостиную. По дороге он едва не наткнулся на открываемую дверь ванной.
— Что, уже готово? — поинтересовалась хозяйка. — Быстро же ты!
— Да тут неисправность пустяковая… Пойдем проверим, как работает.
— Сейчас, только воду выключу.
Пока Вадим устанавливал и подключал видеомагнитофон, девица вышла из ванной и встала за его спиной. Убедившись, что техника работает нормально, она удовлетворенно хмыкнула и скрылась в спальне.
— Эй, мастер, сколько я тебе должна?
Вадим назвал сумму.
— А у тебя сдачи со ста баксов найдется?
— Откуда, это же мой первый визит.
— О черт, а что же тогда делать? — девица вышла из спальни и остановилась в дверях. — У меня из наших денег только мелочевка…
— Сходи разменяй или давай я схожу, — предложил Вадим.
— Ну вот еще, разбежался, — хмыкнула она. — Так я тебе и поверила.
— Сама иди, раз не веришь.
— Да лень мне куда-то тащиться… настроение не то, — она в очередной раз внимательно взглянула на Вадима и вдруг спросила: — Слушай, а может, натурой возьмешь?
От столь откровенного предложения он внутренне затрепетал, почувствовав дрожь в коленях и холод в ладонях.
— Ну, че молчишь? Не нравлюсь, что ли? — глядя на него в упор, допытывалась брюнетка.
— Да нет, нравишься.
— Ну тогда договорились? — и она взялась обеими руками за пояс халата.
Вадим нервно кивнул, и через минуту халат слетел на пол, полностью обнажив стоящую перед ним женщину. Он глубоко вздохнул и сделал шаг к ней, стягивая на ходу куртку.
— Погодь, погодь, — вдруг задумалась брюнетка, — а у тебя гандоны есть?
— Откуда?
— Тьфу, черт, и у меня вчера кончились.
Вадим уже начал было расстегивать рубашку, но, заметив нерешительность в глазах женщины, остановился.
— Так что теперь делать? — растерянно спросил он.
— Ты женат?
— Да.
— Давно?
— Да уж почти три месяца.
— От жены по бабам еще не начал шляться?
— Нет.
— Ну тогда ладно, обойдемся без гандонов, — решительно заявила брюнетка, поворачиваясь к нему спиной и направляясь к постели. — Раздевайся в гостиной и заходи сюда… Но, учти, только один раз — не больше!
Через полчаса Вадим, покинув квартиру, спускался по лестнице и все еще испытывал чувство сожаления, что все кончилось так быстро. Какая, черт подери, классная телка и как она умеет заводить мужчин! Эх, если бы его жена вела себя столь же соблазнительно…
Глава 4. События начинаются
Одно дело — когда в порыве неистового отчаяния ты сам готов умереть от несчастной любви, и совсем другое — когда кто-то пытается тебе в этом помочь, хотя ты его об этом вовсе не просил!
Спустя примерно две недели после свадьбы отца Филипп едва не лишился жизни в результате более чем странного покушения. Это произошло поздно вечером, когда он, возвращаясь домой с работы, задумчиво прогуливался по пустынному перрону станции «Семеновская» и в ожидании поезда продолжал размышлять о загадке естественной смерти.
«…Простейшие одноклеточные организмы способны к бесконечному делению, потому их можно назвать бессмертными, если только не считать смертью деление материнской клетки на две дочерних. Клетки же многоклеточных организмов утрачивают подобную способность, но зато обретают специализацию. В сущности, человек — это сообщество высокоспециализированных клеток. К бесконечному делению способны только простейшие клетки типа соединительной ткани и раковые — то есть больные клетки. Специализация возникает для наилучшего приспособления к окружающей среде, одновременно с этим возникает и запрограммированность организма на конечный рост. Что же получается? Окружающая среда бесконечно развивается, оказывая на нас воздействие даже при самых благоприятных условиях — например, в виде космического излучения, а организм прекращает свое развитие в момент достижения пика репродуктивного периода. Именно это противоречие — между конечностью развития организма и бесконечностью развития среды — и является основой для понимания смерти. Все конечное в мире рано или поздно «изнашивается» и гибнет — об этом говорит второй закон термодинамики.
Но если деятельность разума и жизни ограничена материальными законами Вселенной — то есть бессмертие индивидуального разумного организма «упирается» в конечность его развития, — то идеально-свободная сфера деятельности нашего самосознающего «Я» не ставит, да и не может ставить ему никаких ограничений. Поэтому, поместив себя на место Бога, самосознание должно взять на себя и решение проблемы бессмертия, в каком бы виде это в данный момент не представлялось — кл