Получалось как в остроумнейшей фразе одного современного юмориста: «Молоденький мальчик женился на старушке, и когда он умер, ей досталось все его состояние».
Обычно известие о массовой гибели «братвы» вызывает у оперативников чувство «глубокого удовлетворения», но в данном случае потери понесли обе стороны — среди восьми погибших трое были штатными сотрудниками милиции. Следователи рьяно взялись за дело, справедливо полагая, что если не удастся вовремя докопаться до истины, то оно будет непрерывно пополняться все новыми и новыми трупами.
Филипп был приглашен на Петровку в числе прочих, оставшихся целыми и невредимыми свидетелей взрыва. Переговорив полчаса со следователем и, в сущности, не сообщив ему ничего нового, он подписал пропуск и, выйдя в коридор, уже направился было к выходу, но по дороге призадумался.
Раз уж он попал сюда, то почему бы ему не поговорить с каким-нибудь толковым следователем и не рассказать о недавнем покушении в метро и своих подозрениях относительно смерти отца? Вот только к кому обратиться… или просто постучать в первую попавшуюся дверь?
«Старший оперуполномоченный майор Прижогин Л. И.» — гласила табличка на двери кабинета номер 16.
Коновницын решительно постучал в дверь.
— Войдите, — послышался приглушенный, чуть дребезжащий голос, и Филипп решительно вступил в кабинет.
— Вы ко мне? — с сомнением посмотрел на него следователь с бледным лицом, на котором выделялись кустистые брови и бледно-голубые глаза. Лет ему было примерно столько, сколько Филиппу, и врач про себя решил, что не ошибся.
— Да, если позволите.
— Отчего ж не позволить? Садитесь.
Коновницын направился к стулу, но не успел присесть, как в кабинет буквально ворвался молодой следователь.
— Леонид Иванович, хотите посмеяться? — сам давясь от хохота, еще с порога спросил он.
— В чем дело, Петр, ты же видишь — я занят.
— Ну, всю эту историю можно рассказать за минуту. Представляете, только что у меня был мужик с заявлением о пропаже мертвого младенца.
— То есть? — вскинул бровь Прижогин.
— У мужика горе — жена долго не могла разродиться, а когда родила, то сын был уже мертвым. Вчера мужик пришел забрать труп из роддома, положил в сумку и поехал домой, но по дороге завернул в пивной бар, чтобы помянуть «невинную душу», как он сам выразился. Ну, и в итоге набрался до такой степени, что не заметил, как сумку украли.
— И что же здесь смешного? — кисло заметил Прижогин.
— Как что? — удивился его молодой коллега. — А вы представьте себе рожу, кто это сумку украл, когда он обследует ее содержимое.
— Все ясно. Ладно, Петр, иди к себе и не мешай мне поговорить с товарищем… Как, кстати, вас величать?
— Филипп Сергеевич Коновницын. Если хотите, могу показать паспорт.
— Да нет, зачем же, я верю, что вас зовут именно так, — усмехнулся следователь и, дождавшись, пока за Петром закроется входная дверь, предложил: — Ну, рассказывайте, с чем пожаловали.
— Недавно на меня было совершено покушение, — произнеся эту фразу, Филипп сделал паузу и испытующе взглянул на следователя, но тот лишь равнодушно кивнул:
— Уже интересно. А теперь давайте во всех подробностях — кто, где, когда…
Врач заговорил и, радуясь способности своего собеседника внимательно слушать, проговорил ближайшие полчаса, подробно рассказав и о покушении, и о свадьбе и смерти своего отца, и о его жене, а теперь вдове. Он так разошелся, что рассказал даже про случай в морге.
— Так-так, — пробормотал следователь, когда Филипп, наконец, умолк. — А что, этот ваш друг патологоанатом, производил вскрытие в обоих случаях?
— Да, производил, причем я сам попросил его вскрыть отца, хотя его жена была против.
— И что — он нашел какой-нибудь криминал?
— Видите ли, в чем дело, Леонид Иванович… Естественно, что никаких следов отравления, асфиксии, механических травм, уколов, передозировки лекарств или тому подобных вещей не было. Но мне почему-то кажется, что в обоих этих случаях криминалом скорее всего могло стать нечто внешнее, какое-то событие, которое и спровоцировало сердечный приступ или внезапную остановку сердца.
— А конкретнее, какое событие?
— Да практически любое, связанное с большой нагрузкой на сердце. Это может быть активный половой акт, сильное волнение в результате ссоры, холодный душ после того, как пожилой человек сильно разгорячится, или, напротив, горячая ванна, принятая в состоянии сильной усталости. Кстати, оба старика были сердечниками — мой так вообще уже перенес два инфаркта.
— А зачем же он женился на молоденькой?
— Ну, если отвечать в двух словах, то, наверное, можно сказать так: не хотел отказываться от привычного образа жизни.
— А он что — всю жизнь увлекался женским полом?
— Да, и даже выйдя на пенсию, продолжал пользоваться услугами проституток, распродавая фамильные вещи.
— Ага, значит, после него осталось какое-то наследство, на которое и могла позариться эта молодая особа? — насторожился следователь.
— В том-то и дело. Причем если учесть трехкомнатную квартиру в Центральном округе, то весьма значительное. Кстати, возможно, в том, первом случае тот старик тоже что-то имел.
— Ваш отец оставил завещание?
— Нет.
— Значит, по закону вы получаете одну четвертую часть всего имущества?
— Да.
— А вы уже разговаривали об этом с его вдовой?
— В том-то и дело, что она всячески уклоняется от подобного разговора.
— Что значит — уклоняется? Действуйте решительнее, тем более что вы имеете на это право.
— Постараюсь, — кивнул Филипп.
— Кстати, эта девица имеет московскую прописку?
— Да, имеет. Она москвичка.
— И вы знаете ее прежний адрес?
— Нет, но я думаю, это несложно узнать — достаточно заглянуть в ее паспорт.
— Да, конечно. Но признать ее брак фиктивным ради получения московской квартиры и прописки уже не удастся, — вздохнул Прижогин. — А ведь это было бы самым простым выходом из сложившейся ситуации.
После этого наступила небольшая пауза. Врач вопросительно смотрел на следователя, ожидая «диагноза», который тот должен был поставить его делу.
— Ну что ж, — наконец, вздохнул Прижогин. — Я поразмыслю над вашей историей и постараюсь разобраться… «Парабеллум» я вам дать не могу, — неожиданно усмехнулся он, — только свой телефон и совет быть поосторожнее — например, стараться пораньше возвращаться домой, избегать поздних прогулок и случайных встреч, особенно когда вы один.
— Хорошо, — кивнул Филипп, весьма обнадеженный найденным взаимопониманием. Он уже вставал с места, когда Прижогин, не глядя на него, вдруг произнес одну фразу, после которой у врача упало сердце:
— Вчера поступило сообщение, что еще один старик был найден мертвым в своей квартире. Впрочем, он не был женат, и на его шее имеются совершенно очевидные следы удушья…
Глава 6. Дела семейные
Погода была по-летнему великолепной, поэтому после ужина они вышли прогуляться перед сном. Вадим вяло обнимал жену за талию, однако смотрел куда-то в сторону, имея крайне задумчивый вид.
— Куда ты все время смотришь? — наконец, не выдержала Вера, когда они молча обошли уже подрайона. — А, понимаю, — тут же усмехнулась она. — Тебе понравилась вон та брюнетка в короткой юбке и с длинными ногами?
Вадим поднял голову и попытался усмехнуться, однако вместо усмешки издал нечто похожее на тяжелый вздох.
— Какие ноги, какая брюнетка… Я тебе уже много раз говорил, что ты обладаешь самыми красивыми и пикантными ножками на свете.
— У тебя какие-то неприятности на работе? — осторожно поинтересовалась жена.
— Не то чтобы на работе… Хотя это, конечно, имеет отношение к моей работе.
— А почему ты мне ничего не рассказываешь?
— Честно говоря, не хочу тебя впутывать, — и Вадим, взглянув на Веру, обнял ее чуть плотнее. — Сам должен разобраться.
— Ну, а все-таки!
— Ты настаиваешь?
— Конечно.
— Ладно, сейчас расскажу. — Вадим отпустил жену, достал сигарету и, остановившись, прикурил. — Понимаешь, какое дело, — начал он, когда они медленно двинулись дальше. — Пару дней назад я приехал на вызов к одному старику — у его телевизора кинескоп забарахлил. Все было как обычно, я устранил неисправность, получил деньги, выписал квитанцию и…
Он замолчал, выдыхая сигаретный дым.
— И что дальше?
— А вчера я узнал, что этот старик был найден в своей квартире мертвым — его задушили.
— Какой кошмар! — довольно равнодушно произнесла Вера. — Ну и что из этого? На тебя так подействовала его смерть?
— Нет, ты не поняла… — покачал головой муж. — Вчера меня прямо с работы вызвали на Петровку, к следователю, который ведет это дело, некоему майору Прижогину. И там сняли отпечатки пальцев!
— Зачем? Тебя подозревают?
— Разумеется, ведь я, вполне возможно, был последним, кто видел его живым.
— А сразу после тебя пришел убийца?
— Не знаю, — замялся Вадим, уже жалея о том, что затеял этот разговор. Дело в том, что он не мог рассказать жене всего…
Как ему сообщил следователь, экспертиза установила, что старик был убит приблизительно в шесть часов вечера. Вадим был у него в три часа дня, но после ухода поехал не на работу, а к той самой путане, которая ему так понравилась во время первого посещения, и оставался у нее до семи. Если бы он явился на работу или хотя бы позвонил и поехал по очередному вызову, то у него было бы «железное» алиби. В принципе алиби было и теперь, но он боялся даже представить себе последствия того, что Вера узнает о его измене, — ведь они женаты всего три месяца и он очень любит свою молодую жену!
— Короче говоря, мне нужно объяснить, где я был с трех до шести часов вечера — именно в этот промежуток времени и произошло убийство.
— А где ты был? — тут же спросила Вера.
— Ездил по делам, потом почувствовал себя усталым и, перед тем как поехать домой, немного погулял в сквере, выпил там бутылку пива.