то она была обладательницей довольно длинных и изящных ножек для её роста, но всё равно фактически они оказались раза в два короче моих «лыж». Заре приходилось буквально бежать за мной по пересечённой местности и быстро передвигать ногами, чтобы хоть как-то поспевать за скоростью моего спокойного шага. И это я буквально плёлся как черепаха, еле передвигая ноги. А эффект от Стремительного, которого я так любил, сейчас усиливал разницу в наших скоростях.
Тем не менее стоит отметить, что несмотря на тяжесть ноши Зара достойно справилась с маршрутом. За время нашего пути она ни разу не просила об остановках, а тихо пыхтела, быстро перебирая ногами. Когда мы наконец вышли к ферме Елены, на самый край Ривервуда, где появился намёк на нормальную дорогу, дыхание Зары выровнялось, она откинула закрывающую глаза чёлку в сторону и воодушевлённо зашагала рядом, всем своим видом показывая мне, какая она молодец и что легко справилась с переходом.
Когда мы проходили мимо, хозяйка фермы энергично работала на поле, усердно обрабатывая землю мотыгой. Однако, заметив нас, Елена сразу бросила инструмент и с улыбкой направилась к изгороди.
— Вот так встреча! И недели не прошло, а у тебя новая подружка! — воскликнула Елена, а потом, обратив внимание на Зару, с ухмылкой добавила. — Кто это с тобой? Слаймов и кроликов тебе уже мало, и ты решил завести себе личную рабыню для любовных утех, — её ухмылка только усилилась. — Ты сделал отличный выбор. Гоблины почти так же возбудимы и плодовиты, как и Куниды, так что она должна доставить тебе много удовольствия.
Слово «рабыня» прозвучало как гром среди ясного неба, и последние слова Елены я пропустил мимо ушей. Значит, в этом мире сохранилось рабство. Для средневековья, пусть и магического, рабство вполне обычная практика. Да что средневековье, в Африке и Азии до сих пор оно имеет место быть. И тут до меня дошло. Утреннее приветствие Зары, её стояние под дождём на коленях, на которое я толком и внимания не обратил. То, что я воспринял за шутку или какие-то местные заморочки имело куда более глубокий смысл. Так что теперь получается, я, сам того не желая, стал рабовладельцем? И я на это согласен?
Я окинул взглядом стоящую рядом со мной Зару, заглянул ей в глаза и принял решение.
— Нет, она не моя рабыня, а свободный гоблин и сама решает как ей жить — твёрдо ответил Елене на её пассаж. — Я не сторонник рабства.
Хозяйка фермы посмотрела на меня с недоверием, как будто не могла поверить в то, что только что услышала.
— То есть ты действительно отрицаешь рабство? — она рассмеялась, её смех был полон насмешки. — Но оно здесь на каждом шагу, тем более для нелюдей, — она ткнула пальцем в сторону моей спутницы. — Младшие расы годятся только на то, чтобы служить нам.
Я оглянулся и вновь посмотрел на Зару. Её большие глаза с пылающими алым отблеском зрачками смотрели на меня с такой печалью и потаённой надеждой, что у меня защемило сердце. Она явно поняла, о чём мы говорим. Нет, я принял решение, и оно останется неизменным. С трудом сдерживал рвущиеся наружу эмоции я довольно жёстко ответил Елене.
— Я против рабства, и моя спутница — свободный гоблин.
Я понимал, что спорить с упрямой крестьянкой о том, что рабство это тупиковый путь как развития, так и отношений, было бессмысленно. Скорее всего, Елена подумает, что я какой-то чудик или просто ненормальный. Ну а мне как-то, по правде говоря, класть на мнение окружающих, а тем более Елены. Пусть думает, что хочет, а мне нужен не раб, а друг и соратник.
Фермерша уставилась на меня, переваривая полученную информацию, а потом стала задавать новые вопросы с удвоенной силой:
— Если она не рабыня, то кто же? — спросила фермерша, указывая на Зару пальцем. И это, черт побери, был действительно хороший вопрос.
— Не знаю, — ответил ей, пожимая плечами. — Она просто свободный гоблин. Я спас её от пантеры в лесу и теперь просто пытаюсь помочь вернуться домой. Ты, кстати, не знаешь, где здесь неподалёку есть свободная семья или племя гоблинов?
— В нашем регионе нет племён гоблинов, — хмуро произнесла хозяйка фермы. — В основном они обитают в горах на севере или западе, либо в джунглях далеко на юге, где плодятся почти так же, как куниды. Если не брать во внимание несколько орудующих банд мародёров, то в Харальдане нет свободных гоблинов, они все рабы. Вероятнее всего, твой гоблин — это либо беглец, либо кто-то, кто выжил после нападения на группу путешественников. В любом случае тебе нужно срочно разобраться с этим, иначе тебя могут заподозрить в краже чужого имущества и предъявить обвинения.
Я шагнул вперёд, рефлекторно закрывая своим телом Зару от пристального взгляда Елены и её слов. Ни за что не отдам это милое создание какому-то хозяину, что оставил её в лесу на верную смерть в когтях пантеры. А если даже она действительно сбежала, то тем более не отдам. Я чуть не сдох, борясь за её жизнь с разгневанной кошкой. Но стоило признать, в словах Елены была и доля правды, нужно как можно быстрее разобраться с правовым статусом Зары, чтобы от этой информации строить дальнейшие шаги.
— Елена, а где можно это узнать? — спросил у фермерши, надеясь на её честный ответ.
— У старосты, конечно, — ответила она, прищурив глаза. — Он регулярно получает сводки из Дрифтена, который находится в севере от нас. В этих сводках содержится информация о вознаграждениях, розыске преступников, сообщениях о беглых рабах, объявления о набегах или охоте на опасных монстров и многое другое.
— Значит, до тебя не доходили слухи о пропавшем гоблине? — спросил я лишь для того, чтобы лишний раз убедиться в её словах. Елена снова рассмеялась, как будто это было чем-то забавным.
— Ты действительно думаешь, что кто-то здесь может позволить себе раба? — произнесла она с ухмылкой, глядя на Зару, которая выглядывала из-за моей спины. — Даже эти потаскушки нам тут не по карману. Хотя гоблины достаточно распространены и стоят довольно дёшево, чтобы дворяне и богатые купцы, вдоволь наигравшись, могли выбросить их на помойку, не считаясь с финансовыми потерями.
Я покраснел и тихо переспросил:
— Как ты только что назвала её?
— Что, обидела твою гоблиншу? — произнесла хозяйка фермы с ещё большей насмешкой. — Походишь в её компании и услышишь слова куда хуже. А если попытаешься вступиться за её честь, глазом не успеешь моргнуть, как окажешься в канаве с распоротым брюхом.
— Знаешь, Елена, я мог бы и тебя назвать словом куда как более ёмким, но проявлю вежливость и сдержанность, — обрубив фразу, я круто развернулся. — Пойдём, — сказал Заре, а затем подхватил её под руку, и мы, больше не оборачиваясь, направились прочь от фермы, к колее, что вела в сторону Ривервуда.
— Надо же, какой же ты самодовольный ублюдок! — крикнула мне в спину Елена. — Рано или поздно ты сдашься и приползёшь ко мне на коленях просить о прощении и порции ласки. Но знай, твоя грубость дорого тебе обойдется! Слышишь меня⁈ ДОРОГО!
Я проигнорировал её гневные выкрики и ускорил шаг, а Зара, похоже, была рада буквально бежать рядом со мной, лишь бы только подальше оказаться от разгневанной Елены. Надо же было так вляпаться в эту фермершу! Когда голос разгневанной женщины перестал до нас доноситься, а ферма скрылась из виду, Зара подняла на меня взгляд и пробурчала себе под нос что-то непонятное.
— Что ты сказала? — спросил у неё, но внятного ответа получить не удалось, спутница смущённо молчала и смотрела вперёд, стараясь удержать быстрый темп. — Ну и ладно, буду считать за «Спасибо».
Проходя через деревню, мы привлекли немало внимания местных жителей, которые смотрели на нас не только с любопытством, но и враждебные взгляды были не редкость. Хотя гоблины-рабы могли быть обычным делом в других поселениях, но для Ривервуда Зара оказалась «диковинной зверушкой».
Когда я постучал в дверь Дюрана, мне пришлось ждать его ответа почти минуту. Наконец дверь открылась, и на порог вышел староста, одетый в халат, ночной колпак, сладко зевнувший в кулак:
— Надеюсь, у Вас, Артём, есть хорошие новости или веские причины прийти в такую рань.
На мгновение меня охватила досада. Была уже середина утра, многие в посёлке работали, не покладая рук, и я был уверен, что староста тоже давно проснулся. Хорошо, что мы шли с Зарой довольно медленно, иначе побудка у Дюрана была бы ещё раньше, а настроение ещё хуже.
— Простите, уважаемый Дюран, я не думал, что вы ещё спите, и ни в коем случае не хотел Вас разбудить.
— Ну вот, я уже встал, — нахмурил брови староста. — Так в чём дело? — произнёс он, хмурясь ещё больше.
Я шагнул в сторону и указал рукой на Зару, что стояла в этот момент за моей широкой спиной, и собеседник её попросту не видел.
— Это Зара. Я спас её от пантеры в лесу и теперь стараюсь выяснить какую-нибудь информацию о ней. Может быть, её сейчас кто-то ищет?
Староста придирчиво осмотрел девушку с ног до головы, а затем задумчиво произнёс:
— Сбежавшая рабыня, да? Хм-м-м… Похоже, её действительно кто-то потерял. Она, — указал на мою спутницу пальцем мэр, — хороший племенной материал, и может стоить довольно дорого… для гоблина.
— Почему Вы решили, уважаемый староста, что Зара рабыня? Мне кажется, она свободный гоблин, и когда шла по лесу, была атакована пантерой.
Дюран уставился на меня с уже знакомым выражением недоумения:
— Свободный гоблин? О чем ты говоришь, Артём? В этих краях нет племён диких гоблинов.
Я попытался возразить:
— Но её могли освободить. Или Зара могла путешествовать с торговцами, на которых напали, и её хозяин погиб. Или…
Полноватый мужчина поднял руки, словно пытаясь остановить поток моих предположений:
— Ладно, ладно, парень! Нашедший забирает добычу себе, тем более ты спас её из когтей хищника. Если, проверив сводки, мы не обнаружим информации о ее поисках, считай, что имеешь законное право оставить её себе, как и остальную добычу с пантеры. Всё, что взято в бою, свято.