— Плохо, — покачал головой начальник, — шесть ограбленных мест, а мы топчемся на месте. Может быть, в самом деле наши скупщики не при деле?
— Информаторы зря болтать языками не будут, — поднял от бумаги взгляд Иван Никитич.
— Набивают цену, — тихо буркнул Федор.
— Это навряд ли. — Паршин сжал губы, а потом добавил: — Выгоды им никакой.
— Если и дальше не будет у нас о преступниках сведений, то опять поползут по столице слухи о неуловимых бандитах, как прошлым летом, — посетовал Громов.
— Только этого нам и не хватало, — продолжал бурчать Нефедов.
— Отставить упаднические настроения. Наши уже за Варшавой, скоро к германским границам подойдут. А мы с какой-то бандой справиться не можем. Стыдно, господа, стыдно.
— Сергей Палыч, мы же делаем все, что в наших силах. — Иван Никитич не спускал глаз с начальника.
— Значит, недостаточно. — Громов провел рукой по лицу, при этом подметив, что надо бы сбрить щетину, не подобает начальнику показывать подобный пример сотрудникам. — Давайте рассмотрим, что имеем на сегодня.
— Пожалуй, не много, — Федор смотрел в окно, — шесть ограблений, в которых вскрыто семь сейфов…
— Завода Сан-Галли, — дополнил сотрудника Громов.
— Да, все вскрытые сейфы сан-галлиевские, — подтвердил Нефедов. — По тому, как они вскрыты, мы определили, что приложена одна рука — Жоржика Чернявенького.
— Откуда мы взяли, что поработал небезызвестный «медвежатник» Сидоров? Архив сгорел в прошлом году, и никаких документов о нашем Жоржике не осталось, так почему мы уверились, что именно Чернявенький орудует в нашем городе?
Федор пожал плечами.
— Так Сильков, — подал голос Паршин, — в девятьсот шестом или восьмом под руководством Владимира Гавриловича занимался делом о вскрытии сейфа. Уж не припомню, в каком учреждении, надо спросить его. Но он уже тогда был экспертом.
— Хорошо, — согласился Громов, — Андрей Андреевич опытный криминалист, его словам можно доверять. Но шесть вскрытых сейфов…
— Семь, — тихо сказал Федор.
— Ну, семь.
— Сергей Палыч, наши сотрудники отслеживают каждый шаг Ильи Стоголова и Вениамина Стеклова…
— А если они не имеют с грабителями никаких дел? Что у нас есть, кроме вскрытого железа? Одни домыслы. Что информаторы?
— Пока от них никаких известий. Грабители работают самостоятельно и никого из местных не привлекают.
— Но тогда они должны все-таки иметь сведения о тех, к кому собираются забраться? Эго не стопарь, который взял в руки нож или пистолет и вышел на улицу. Здесь подготовка должна быть, слежка, надо знать, когда скопятся в сейфе большие деньги или ценности, наводчик должен быть. На-вод-чик, — по слогам повторил Громов.
— Проверяем всех, начиная со сторожей, но опять же, Сергей Палыч, на все уходит время.
— Время, — задумчиво произнес Громов, — вот его-то нам и не хватает. Если грабители остановились, взяли немалые деньги и украшения, то тогда их не найти. Россия большая…
— Но городов больших не так много. — Паршин положил ручку на чернильный прибор.
— Достаточно, чтобы преступников никогда не поймать.
В дверь постучали. Громов отозвался, вошел дежурный по уголовному розыску.
— Сергей Павлович, взломан сейф в правлении Электрической компании слабого тока.
Федор присвистнул. Находящиеся в комнате с удивлением посмотрели на Нефедова. Тот произнес:
— Она же находится почти напротив правления Судостроительного треста.
— Да, сейфы которого опустошили две недели тому.
К зданию правления не стали подъезжать на пролетках, хотя оставался соблазн. Почти четыре месяца уголовный розыск роет копытом землю, но ни на шаг не приблизился к грабителям. Это расхолаживало и вселяло в каждого участника банды веру в непогрешимость, и только главарь, которого свои звали Лулусом, волчьим чутьем догадывался, что поздно или рано сыскные ищейки возьмут след — и тогда… О дальнейшем не хотелось думать. Теперь на кону три сейфа, и чтобы их вскрыть, уйдет полночи, а питерские ночи оставались короткими. Еще только август.
Пришли с разных сторон, кто через Большой Петровский мост, кто по Пермской улице, кто по Вологодской, кто через Лопухинский сад, в котором опустели фонтаны.
Жоржик Чернявенький должен был прийти позже, когда гостеприимно распахнутся двери правления.
— Все? — Главарь окинул взглядом пришедших.
— Кажись, все, — ответил помощник, мужчина лет сорока, в кожаной черной тужурке и фуражке, надвинутой почти до самых бровей. Блестели глаза на хорошо выбритом лице.
— Кажись? — Главарь смотрел на здание, в голосе звучало раздражение.
— Все.
Бывший капитан, а ныне главарь банды грабителей, держал подчиненных в ежовых рукавицах по части соблюдения дисциплины. Короткие русые волосы бобриком топорщились на голове, маленькие соломенные усики под носом добавляли объема тонким, почти бескровным губам. Лупус махнул рукой.
— Иди, Ванюша, — произнес помощник, подтолкнув в спину одного из бандитов. — Тебе на все про все пять минут, понял?
— Вестимо.
Ванюша, нескладный увалень почти саженного роста, пошел к входу, переваливаясь с ноги на ногу. Постучал вначале в окно, потом в дверь.
— Кого там несет? — раздался глухой голос спустя некоторое время.
— Никитич, своих не узнаешь? — произнес, озираясь, бандит. — Ванюша я, с подарком к тебе.
— Это который Ванюша?
— Нуты, Никитич, видимо, точно головой тронулся после прошлого июня. Сам же меня приглашал…
— Когда это?
— Ты ж сам на днях говаривал, если гостинец будет, то ты, Ванюша, заходи в правление этой, как его, мать его, трической компании, еще посмеялись тогда, что после полуночи ты тут директор. Вот я с гостинцем и пришел, — он постучал бутылкой в окно.
Сквозь стекло был виден сторож неопределенного возраста, с седой бородой.
— Это ты? — голос теперь зазвучал обрадованно. — Ванюша, а я-то думаю, кого в такой час принесло. Я мигом.
Послышался щелчок, и дверь распахнулась.
— У тебя закуска, надеюсь, найдется?
— А как же! — подмигнул Никитич. — Меня старуха завсегда без еды не оставляет. Ты заходи, пока никто не заметил. У нас порядки строгие.
Старик повозился с замком и кивнул.
— Иди туда, — махнул рукой, — я догоню.
Ванюша сунул левой рукой бутылку в карман, пальцами правой сжал деревянную рукоять ножа и начал медленно вытаскивать из-за пояса, бросая взгляд назад, чтобы Никитич не заметил.
Трехэтажный корпус Электрической компании, в котором располагались правление и часть инженерных служб, выходил фасадом на Лопухинскую улицу, довольно тихую и не обремененную посторонними людьми.
У входа прохаживались двое милицейских постовых, как в нынешнее военное время переименовали полицейских городовых. Хотя численность и старые посты восстанавливали, но все-таки людей не хватало и более пустынные и отдаленные улицы оставались без милицейского присмотра.
Кирпичников, выйдя из авто, пристальным взглядом осмотрел фасад здания.
— Это? — спросил он у Громова.
— Оно, — угрюмо ответил Сергей Павлович, — две недели тому там, — указал на пятиэтажный дом на противоположной стороне, — в правлении Судостроительного треста сейф вскрыли.
— И нет свидетелей?
— Отчего же? Сторожа связали, засунули кляп в рот, и в таком положении его обнаружили сотрудники треста.
— Неужели ничего не видел?
— Напуган был до смерти, только твердил, что грабители гее высокие и страшные. Предъявляли оставшиеся после пожара, — Громов напомнил, что архив сожгли в дни февральских событий прошлого года, — фотографические карточки, никого сторож не признал.
— Тупик, — покачал головой Аркадий Аркадьевич.
— Поживем — увидим. — На скулах начальника первой бригады заиграли желваки.
Два железных витых столба черного цвета поддерживали навес над входом. То ли тень от него, то ли настроение навевало в светлый августовский день какую-то неприветливость, трагическое предчувствие. У двери агентов уголовного розыска ждал мужчина средних лет, с горящими глазами, побелевшим лицом и трясущимися руками. Узел галстука сдвинут в сторону, небрежно торчал отворот воротника рубашки.
— Господа, — начал было сотрудник Электрической компании, но дальше выговорить ничего не мог, только дышал, хватая открытым ртом воздух.
— Простите, кто вы, и позвольте узнать ваше имя-отчество, — опередил начальника уголовного розыска Громов.
— Юлий Карлович Дозерен, один из акционеров компании.
— Что у вас стряслось?
— Вскрыты три сейфа и убит охранник.
— Убит? — не поверил сказанному Кирпичников. — Вы сказали, убит?
— Вы не ошибаетесь? — в тон начальнику спросил Сергей Павлович.
— Нет, что вы. Я своими глазами видел вскрытые сейфы.
— Я говорю о стороже, — пояснил Аркадий Аркадьевич.
— Убит, — отмахнулся Дозерен, — вы представляете, что вскрыты надежнейшие сан-галлиевские сейфы? — акционер поднял вверх указательный палец. — Нас уверяли, что надежнее ничего нет, нас уверяли, что в мире не найдется человека, способного вскрыть два их замка.
— Вы не знали убитого? — спокойно спросил Кирпичников, не обращая внимания на тираду одного из основных акционеров.
— Не знал. — Щеку Юлия Карловича перекосило, и он с раздражением произнес: — Какое это имеет значение?
— Погиб человек, защищавший ваш капитал, — дополнил слова начальника Громов.
— Плохо защищал, — прошипел Дозерен, — вам, русским, никогда нет дела до чужого капитала.
Кирпичников побледнел, правый глаз за стеклом очков начал мелко подергиваться.
— Сергей Павлович, арестуйте этого человека за создание препятствий следствию.
— Так точно, — начальник первой уголовной бригады артистично козырнул и даже щелкнул каблуками туфель.
Аркадий Аркадьевич прикоснулся рукой к полям шляпы и вошел в здание.
Сторож лежал ничком в коридоре, ведущем к лестнице на второй этаж. Вокруг головы нимбом расплылось пятно крови, которое уже почернело и заскорузло. Была видна только часть лица с раскрытым глазом и толи улыбкой, толи гримасой. Аркадий Аркадьевич обошел убитого и прикрыл рукой глаза. Горло было перерезано одним сильным движением заточенным до состояния бритвы ножом или чем-то иным. Оружия рядом не было.