Сунул за ремень брюк пистолеты, с нежностью погладил кончиками пальцев часы и положил в боковой карман. Деньги небрежно бросил в саквояж, оглядел номер, спустился через окно на крышу пристройки внизу и оказался в Петроградском дворе-колодце. Через несколько минут шагал прочь.
Тайный агент Громова позвонил в дверь минута в минуту. Сергей Павлович открыл. Перед ним стоял импозантный господин, возрастом тридцати с лишком лет, в котелке и с тростью в руках. Из-под головного убора выглядывали чисто вымытые черные волосы, изящная бородка оттеняла темный цвет кожи, словно пришедший много времени проводил на солнце. Он растянул алые губы в радушной улыбке.
— Здравия вам, Сергей Палыч! Разрешите?
Громов ступил в сторону, пропуская тайного агента. На приветствие только слегка кивнул и указал рукой, мол, проходи.
— Чаю? — спросил начальник первой бригады.
— Пожалуй, не откажусь. Разрешите? — И агент сел за стол.
— Я только заварил, — сказал Громов, разливая по чашкам.
— Благодарю. Сегодня, как савраска, бегаю по столице, поверите, присесть и выпить чарку не хватает времени.
— Не все такие занятые, — с серьезным лицом произнес Сергей Павлович, — вот я нахожу час, хотя от моего сидения меньше злодеяний не случается.
— Не всем же за порядком следить, некоторым, — гость расплылся в улыбке, наклонив голову, — чтобы прожить, приходится тревожить честных граждан.
— Прости, Николай, но я тебя позвал не для пикировки заумными мыслями и не для того, чтобы вести с тобою нравоучительные беседы.
— Я понимаю, но всегда приятно поговорить с умным человеком. — В голосе тайного агента звучали нотки то ли подхалима, то ли насмешки, Громов так и не смог понять.
— Перейдем, однако, к делу.
Начальник первой бригады достал из кармана фотографическую карточку Ваньши. Николай вздрогнул, но постарался больше не подавать виду, что удивлен.
— Встречал его?
— Да как сказать, — собеседник потер пальцами подбородок.
— Прямо и говори.
— Как я понимаю, — Николай ткнул указательным пальцем в фотографическую карточку, — он лежит уже в покойницкой?
— Правильно понимаешь.
— Ваньша, — теперь палец постучал по куску картона с застывшей посмертной маской, на которую стало походить лицо бандита, — всегда не отличался сообразительностью. Хороший исполнитель, но не более. Умственная деятельность ему была противопоказана.
— Значит, ты его знаешь?
— Не так чтобы близко, — уклончиво начал Николай, но Громов перебил собеседника:
— Говори по существу.
— Будучи несправедливо обвиненным царскими сатрапами в преступлениях, я пострадал и был отправлен в далекие земли за Уралом…
— Николай, — укоризненно произнес Сергей Павлович и покачал головой.
— Хорошо, буду краток. Встреча состоялась в Ново-Николаевске, куда меня отправили отнюдь не по моей воле.
— Что натворил Ваньша?
— Всего лишь банальная кража, я же говорю, его фантазии хватало только на простые проступки.
— Ты долго пробыл с ним бок о бок? — Начальник уголовного розыска соблюдал определенные правила игры и не напоминал о тюрьмах, ссылках и преступлениях собеседника.
— Не так чтобы очень, — припоминал тайный агент, — с полгода, наверное. Я отдыхал уже года полтора, — он закашлялся, — когда прибыл Ваньша. Потом я отправился на свободные хлеба, а он остался.
— Что он собой представлял?
— Добродушный увалень, мог пятак вдвое согнуть, но ума, увы, не нажил. По глупости променял домашний очаг на казенную койку. Его кто-то подначил, вот он на кражу и пошел, первую удачно совершил, а на второй попался.
— И?
— Не сказал бы, что он людей сторонился. Спокойный, не обращал внимания на шутки, всегда, если память не отказывала, улыбался, и улыбка такая добродушная. Хотя здоров был, но разговаривал тихо и никогда голоса не повышал. Когда разозлят и зыркнет, то у обидчика всякая охота пропадала связываться с ним.
— С кем он был дружен?
— С кем? — задумался Николай, сжав губы и наморщив лоб, потом хлопнул рукой по столешнице. — Так он не один попался, а с дружком своим, то ли односельчанином, то ли братом двоюродным. Сейчас не помню, но звали того, — он посмотрел в окно, — Пашкой, Сашкой, Лешкой, что-то вертится в голове, но не уловить. Нет, все-таки Пашка, и кликали его Пашка-Бык.
— Почему Бык?
— Он в отличие от Ваньши бешеным был и чуть что, так за нож хватался. Глаза кровью наливались, и себя не мог сдержать, только вот он, — тайный агент постучал пальцем по фотографической карточке, — сдержать и мог.
— Может, фамилию припомнишь?
— Сергей Палыч, столько лет прошло, да и не обращал я особого внимания на них. Живут и живут, что мне с них.
— И Ваньши не помнишь?
Николай отрицательно покачал головой, потом вздернул брови.
— Сергей Палыч, у Пашки Быков, а у Ваньши… — смолк на миг, шевеля губами, — а ведь вспомнил! — Глаза загорелись. — Бородулин. Вот! Точно, Бородулин.
— Не ошибаешься?
— Ни в коем разе, Бородулин, чем угодно поклясться могу.
— Верю. Ничего о них сказать не можешь?
— Не были мы друзьями.
— Ясно.
— Теперь о другом деле. — Громов убрал фотографическую карточку в карман. — Ты, наверное, наслышан, что в столице орудует банда, которая вскрывает сейфы?
— Краем уха.
— И что может сказать об этом деле твой край?
— Орудуют залетные, с местными связей не поддерживают. Действуют по своему плану. Хотя у нас сомневаются: получить столько наводчиков в разных организациях одновременно подозрительно, — покачал головой. — Либо случай, либо везение.
— Любопытно.
Беседа перетекла в чаепитие.
Веня Прозрачный не мог допустить мысли, что за мим следит агент уголовного розыска. За полтора года привык к посетителям, которые вначале приходили почти в открытую. Но связи давали свои плоды, дорогу не только позабыли, но и постарались имя Вени забыть. Мелочью скупщик не занимался, для таких целей существовали другие. Работал по-крупному. Щупальца раскинул всюду.
Он прослышал про успешных гастролеров и понял, что тем понадобятся его услуги. Не столь важно в чем: в сбыте золота и камней или в покупке на реквизированные из сейфов деньги благородных металлов, предметов старины или алмазов. Сам начал их искать, чтобы предложить услуги. Ведь залетные про него могли попросту не знать.
Когда Лупус в начале года существовал, в самом деле перебивался с хлеба на воду, познакомился в заведении мадам Ланье с побитым жизнью и каторжными сроками старым преступником, который тогда с завистью упомянул Прозрачного и даже назвал улицу, где последний обитал. Но сразу же умолк и перевел разговор на другую тему. Именно тогда Лупусу пришла идея сколотить банду, сорвать в столице куш и через Финляндию уйти в Швецию, а там… открывается целый мир. Благо, на западном фронте лягушатники хоть с трудом, но начали ломать хребет германцам. То же делал и генерал Корнилов, отбросивший противника от Петрограда и начавший успешное наступление, освобождая город за городом.
Вначале идея оставалась просто идеей, но в руки упал случай.
Лупус не стремился познакомиться с Веней после первой кражи, хотел заполучить вначале значительные суммы денег, чтобы одним махом обменять на камни и частично на золото.
Главарь банды последние два месяца пытался подобраться ближе к Вареному и Прозрачному. С Илюшей вышла незадача: тот оставался под наблюдением уголовного розыска, и связи с ним были определенно очень опасны. А вот с Веней, всегда осторожным и боязливым, возможно, сложится роман. Номер телефона Лупус получил по случаю и теперь опасался телефонировать, чтобы, не дай бог, опять не попасть на уголовку. Было бы крайне неприятно лишиться такого нужного человека.
— Добрый день, — поздоровался главарь.
— Слушаю, — раздраженный голос не ответил на приветствие. Лупусу говорили, что Прозрачный страдает одышкой, в трубке слышалось характерное тяжелое дыхание.
— Мне посоветовали обратиться к вам по поводу приобретения акций металлического завода и продажи бумажного.
Веня не сразу сообразил, о чем идет речь. Хотел было прервать разговор, но потом бросило в пот. «Господи, они сами на меня вышли».
— Я могу посодействовать в данном вопросе, хотя в нынешних условиях трудно сделать.
— Надеюсь, мы сумеем договориться.
Начальник первой бригады вернулся на Офицерскую в приподнятом настроении. Еще бы, сведения хоть и разрозненные и давние, но все-таки хоть что-то. Можно телеграфировать в Ново-Николаевск — может быть, там остались сведения на старых приятелей Пашку-Быка и Ваньшу. Здесь не маленькая ниточка, а целый канат, и вдруг пришлют фотографические карточки. Тянуть нельзя, надо хватать за кончик и разматывать.
Написал текст телеграммы и передал дежурному по уголовному розыску для отправки в ново-николаевскую полицию с грифом «срочно». Сам же отправился в архив, чтобы попытаться поискать там сведения о бандитах. Чем черт не шутит, вдруг найдутся.
Вечером Громову доложил Паршин об исчезновении молодого сотрудника Вани Петрова.
— У здания, где живет с домочадцами Илюша Вареный, заметили человека средних лет с тростью, который прогулялся неспешным шагом до конца улицы, повернулся и прошел обратно рядом. Правда, в дом не входил, но бросил украдкой взгляд. Я послал Петрова проследить за праздно шатающейся личностью, и вот до сих пор известий нет.
— Не мог куда-либо зайти твой топтун?
— Нет, исключено.
— Домой посыпал?
— В том-то и дело, что Вани дома не было с утра.
— Паниковать рано, — Громов покачал головой. — Ты >писать гулявшего можешь?
— Постараюсь, хотя не слишком его рассматривал. Лет тридцати, в дорогом костюме, по выправке военный. Шел неспешно, но чувствовался твердый шаг, в руках держал трость, на голове шляпа.
— Платье он сменить может, ты лицо опиши.
— Маленькие усики светлого цвета, — начал припоминать Паршин, — худое лицо, глаз не видел, да и далековато было бороды точно не припомню. День солнечный был, от шляпы падала тень и черты скрадывала.