– Значит, его мог получить кто угодно.
– Прости, Чейз. Ты ничего не говорила про секретность.
– Я думала, это очевидно.
– Не настолько. Извини.
– Ладно. По крайней мере, мы знаем, что случилось.
– Если бы я знала, то использовала бы секретный код.
– Что ж, ничего не поделаешь.
– Я не знала…
Нам позвонил Фенн. В тот же день нас допросили еще двое следователей – мужчина и женщина. Мы рассказали им то же, что и первой группе, потом повторили это еще раз. Нас спрашивали, кто мог желать нашей смерти, и скептически качали головами в ответ на слова «Не знаем».
– Нет, конечно, враги у меня есть, – сказал Алекс. – В моем бизнесе без этого никак. Но ни одного из них я не могу назвать маньяком-убийцей.
– И вы полагаете, что они охотились за этой… Марголией?
– Да.
– Такого, пожалуй, не случалось со времен золотой лихорадки.
Следователи вели себя очень серьезно – «спасибо, мэм, вы абсолютно уверены?». Мужчина был приземистым и коренастым, женщина – высокой и стройной. Похоже, она была его подчиненной.
Они продемонстрировали нам фотографии всех Чарли Эверсонов, проживавших на планете, но похожего среди них не оказалось. Потом нам показали изображения преступников – с тем же результатом.
– Туда заложили бомбу? – спросила я.
– Да, – кивнула женщина. Голос ее звучал сдавленно – возможно, из-за еле сдерживаемого гнева. – Трудно поверить, – помолчав, добавила она, – что кто-то мог заложить бомбу в заполненный людьми транспорт. Куда мы катимся?
– Приняты все возможные меры безопасности, – сказал мужчина.
Алекс спросил, есть ли у полицейских идеи насчет того, кто мог это сделать. Те ответили, что подобную информацию предоставить не могут, посоветовав нам быть осторожнее и звонить, если мы заметим что-либо подозрительное.
– Не думайте, будто после подачи заявки вам ничто не угрожает, – сказала женщина. – Лучше вам не путешествовать вместе, пока мы все не выясним.
Главной темой новостей была катастрофа челнока. Археологические находки мало кого интересовали. Все же на следующий день Винди, как и обещала, собрала пресс-конференцию, и Алекс выступил с официальным заявлением. Стоя перед группой из полутора десятков журналистов – обычно в таких случаях их собиралось около сотни, – он сообщил им, что Марголия найдена.
В ответ послышались смех и презрительное фырканье. Он шутит, да?
Нет.
– Она действительно там. Мы там были.
– Они живы? – спросил кто-то, вызвав новый взрыв смеха.
– Нет. Планета давно мертва. Покрыта джунглями.
– Вы уверены? – публика начала успокаиваться. – В смысле – уверены, что побывали именно там?
– Да, – ответил Алекс. – Похоже, это не подлежит сомнению.
Он начал описывать увиденное нами и излагать наши версии случившегося. Вероятно, виной всему стала пролетавшая мимо звезда.
Журналисты донимали его вопросами больше часа. Как долго просуществовала колония до катастрофы? Как он чувствовал себя, оказавшись внутри «Искателя»? Как правильно произносится его название? Как мы оцениваем численность населения Марголии на момент ее гибели? Собираемся ли мы вернуться? Что нас туда привело?
К последнему вопросу Алекс был готов.
– Должен признаться, что честь открытия принадлежит не нам. «Искатель» нашли Адам и Маргарет Уэскотт почти сорок лет назад. Это была экспедиция разведки. Вернувшись, они все еще пытались осмыслить то, что увидели, но затем погибли во время землетрясения.
Снова посыпались вопросы, но Алекс продолжил говорить:
– К счастью, они привезли чашку с «Искателя», которая в конечном счете привела нас к кораблю.
Когда Алекс описал то, что мы нашли на погибшем корабле, все ненадолго замолчали. Но он не упомянул о трех контейнерах с бесценными артефактами, которые девять тысяч лет крутились в окрестностях Тиникума лишь затем, чтобы погибнуть при взрыве челнока.
Еще не успев выйти из здания, мы услышали, что Казимир Кольчевский выступил с заявлением, назвав наши действия «святотатством». Он был потрясен до глубины души и считал, что пора озаботиться принятием основательного закона, который «остановил бы воров и вандалов, зарабатывающих на жизнь тем, что грабят наше прошлое».
Когда мы направлялись в офис, нам позвонила Дженнифер Кэбот, ведущая «Утра с Дженнифер».
– Алекс, – сказала она, – хочу предупредить вас, что Казимир выступит в завтрашнем шоу: он будет говорить про Марголию. Возможно, вы захотите ему ответить?
«Казимир». Кольчевский явно был ее приятелем. Это на случай сомнений насчет того, чью сторону она примет.
Мы только что покинули основной транспортный поток и направлялись в сторону новостроек, выросших на месте старых лесов к западу от Андиквара. Алекс скорчил гримасу, которую обычно делает дома при виде летающих насекомых.
– В какое время вы хотите меня видеть? – спросил он.
Когда мы вернулись в офис, я спросила, не нужна ли ему моя помощь для подготовки к дебатам.
– Все в порядке, – ответил он. – Справлюсь сам. Можешь отдыхать. Ты это заслужила.
Идея выглядела неплохо, но у меня хватало дел. Нам были посвящены центральные сюжеты в выпусках новостей, у нас раздавались звонки клиентов со всего мира: каждый из них, похоже, считал, что мы привезли целую груду артефактов. На самом деле их было всего пять – три чашки, тарелка и табличка с текстом про Абудай.
Алекс, кроме того, получил двадцать с лишним просьб об интервью. Возможность была уникальной, и мне хотелось воспользоваться ею сполна.
Вечером я выделила несколько минут, чтобы поговорить с Гарри и сообщить ему о новостях. Это нужно проделывать время от времени с каждым аватаром: тогда он даст больше информации следующему, кто обратится к нему. Но обычно этим пренебрегают.
Я тоже делала это не слишком охотно, но сейчас не могла поступить иначе. Я рассказала аватару о том, что планируется новая экспедиция.
– Чейз, у меня есть к вам просьба.
– Слушаю.
– Если кто-нибудь узнает, что случилось с Самантой и моими детьми, сообщите мне.
Конечно. Но вообще это было глупо. Я знала, что он не может их помнить, никогда не знал их, даже не знал, как они выглядят. Он был лишь говорящей программой.
И может быть, я тоже. Я решила узнать все, что можно.
Я позвонила Шепарду Маркарду с факультета земных древностей университета Баркросса:
– Шеп, я хотела бы поговорить о Гарри Уильямсе.
– Ладно. Поздравляю. Я видел пресс-конференцию. Просто потрясающе.
– Спасибо.
– Жаль, что меня не было с вами. Невероятная удача. – Он откашлялся. – Сведений о Уильямсе крайне мало. Что вас интересует?
– Его семья. Что известно о его семье?
– У него была семья?
– Жена и двое детей. Мальчики.
Он взглянул куда-то вправо:
– Сейчас посмотрю. – Он нахмурился, покачал головой, пристально вгляделся в экран, приложил палец к губам и наконец поднял взгляд. – Жену звали Саманта. Действительно, у него было двое сыновей.
– Гарри-младший и…
– Томас. Томас был младшим. Когда они улетели, ему было лет пять.
– Что еще вам известно?
– Это все.
– Мы можем встретиться?
– Могу я пригласить вас на ужин? Завтра я как раз буду в городе.
– Конечно, Шеп, – ответила я. – С удовольствием.
– Я вам позвоню.
Глава 23
…В знак признания исключительных заслуг перед человечеством…
Шеп появился в «Рэйнбоу»: элегантно одетый, он явно был готов к роли звезды вечера. С собой он принес чип с данными и пару книг.
– У меня есть кое-какая информация о Саманте, – сказал он. – Думаю, вам будет интересно взглянуть и на запись со старта «Искателя».
– У вас даже это есть? – восхищенно спросила я.
Он протянул ладонь, на которой лежал чип.
– Голографическая запись, – сказал он. – Восстановленная. Сделана двадцать седьмого декабря две тысячи шестьсот восемьдесят восьмого года.
Мне не терпелось увидеть ее, но Шеп покачал головой.
– Сперва ужин, – сказал он.
– Почему бы не посмотреть прямо сейчас?
– Если сделать, как предлагаю я, вам придется пригласить меня к себе.
– Шеп, – сказала я, – в офисе оборудование получше.
Он улыбнулся – прекрасной, ясной и открытой улыбкой.
– Сомневаюсь, – заметил он.
Мы поужинали в «Фонаре над крыльцом», а потом поехали ко мне домой.
Мы смотрели, как колонисты движутся по узким проходам древней космической станции. «Искатель» был слишком велик, чтобы пришвартоваться к ней, и поэтому пассажиров перевозили туда на челноке – по двадцать человек за один раз. Если верить диктору, для доставки на орбиту девятисот человек и переправки их на корабль требовалось около недели. Среди них были люди всех возрастов, а не только молодежь, как ожидала я. И конечно, множество детей. Некоторые несли воздушные шарики и гонялись друг за другом, другие плакали, – видимо, им не хотелось покидать родной дом.
Далее шло интервью с колонистами, которое переводилось на стандартный язык. Те говорили, что отправляются к новым рубежам в поисках лучшей жизни. К своему удивлению, я услышала, что они рассчитывали на установление отношений между колонией и родной планетой: «Когда мы полностью обустроимся…» Похоже, слово «обустроимся» пользовалось среди них популярностью.
До этого мне казалось, что колонисты были состоятельными людьми, представителями обеспеченных слоев. Но люди на видеозаписи выглядели совершенно обычными.
Похоже, никто не прилетел на станцию, чтобы пожелать им счастливого пути. Печально. Вероятно, причиной стала стоимость полета на орбиту – намного больше, чем сейчас. Все слова прощания, скорее всего, уже были сказаны на Земле. И все же отлет проходил под знаком одиночества и уныния.
На одном из кресел кто-то оставил белый листок бумаги. Я не могла прочитать старинную надпись, но переводчик помог: «Марголия или Лоно».