Тихий смех Соксона прервал затянувшееся молчание.
- Граф, я же говорил. Не стоит недооценивать знания Шрама, – произнёс мудрец, поднимаясь из-за стола. – В конце концов, именно с его слов было составлено описание одного из «малых миров совокупности». И боюсь, вы не сможете рассказать ему больше, чем сам он рассказал Империи… Уважаемые! Вынужден откланяться – дела! И… граф?
- Да, мастер, – буркнул Кадли.
- Как бы там ни сложилось, через четыре дня мне необходимо направить в земли Линга отряд!
- Да, мастер, – кивнул Кадли.
А я невольно восхитился как выдержкой, так и способностью Соксона поставить зарвавшегося аристократа на место. Ведь ни слова не произнёс после резкой отповеди наместника. Сидел с благосклонной улыбкой и слушал наш с графом разговор. А потом поднялся в нужное время, посмеялся над всеми – и сказал ровно то, что необходимо, чтобы целый граф смог ему дважды ответить только «Да, мастер». После чего неспешно ушёл, оставив последнее слово за собой.
- Шрам, – граф Кадли снова обратил на меня своё внимание, дождавшись, когда за Соксоном закроется дверь. – Как видишь, я не могу отпустить твой отряд... Нам нужно ещё минимум полгода, чтобы мы нашли вам замену.
Вот так вот. Ещё несколько минут назад мы были бездарями, и нас надо было расформировать. А теперь – некем заменить. Память ехидно подсказала, что такое поведение – вовсе не новость со стороны власть имущих. Однако подробностями, как обычно, делиться отказалась.
- Высокородный, граф, мы бы с радостью остались ещё на полгода, но многие мои бойцы – должные нори. А заработки в посёлке…
- Понимаю. Предположим, я утрою ваше жалование на эти полгода, – неожиданно легко согласился граф Кадли. И в этот момент мне стало почему-то страшно. – Смотри сам. С одной стороны – ваш спешный отъезд и моё неудовольствие. И неудовольствие это будет отражено мудрым письмом. Конечно, можешь потом оправдываться перед будущими нанимателями, но кому они поверят – тебе или мне? С другой стороны – тройная оплата, благодарность мудрым письмом и привычная тебе работа.
Никаких эмоций я со стороны графа и его людей не почувствовал. И вот тут мне стало ещё страшнее. По словам Соксона, я стал хорошим эмпатом. Я отлично чувствовал даже тень настроения окружающих. А сейчас всё, что я ощущал – это только тень удовлетворения со стороны собеседников. Как будто всё, что происходило здесь, шло по заранее определённому плану. По плану, в котором мне отводилась какая-то роль – и я её сыграл до конца в полном соответствии с задуманным. От такого становится жутковато.
В какой-то момент меня посетила мысль: вдруг всё, что я чувствовал со стороны графа, не было настоящим? Вдруг наместник знал обо мне очень много – и в соответствии с этими знаниями играл эмоциями, приоткрывая мне то одну, то другую? Ведь сейчас я не чувствую практически ничего. А в его положении он должен хотя бы волноваться, испытывать какую-то надежду… Ничего. И это говорило, что граф Кадли умеет владеть эмоциями гораздо лучше, чем я мог представить.
- О чём тут думать, Шрам? – проговорил молчавший весь разговор граф Эгона. – Отличное предложение!
- Да, высокородный, – согласился я, тщательно подбирая слова. – Мне нравится это щедрое… предложение. И всё же я прошу дать мне день на окончательный ответ.
- Пятнашка, а тебе нравится предложение? – неожиданно обратился граф Кадли к девушке. Но та, казалось, ждала этого вопроса.
- Да, высокородный, – вежливо ответила она. – Однако наш отряд планировал уехать уже давно, и все планы были согласованы с бойцами.
- Вы обсуждаете такие вопросы с бойцами отряда? – удивился барон Скраги, обращаясь ко мне.
- Да, благородный, такие решения обсуждаются с бойцами отряда, – ответил я со всей возможной учтивостью. – И мнение бойцов учитывается. Я мог бы принять решение единолично, но в таком случае потерял бы немалую часть доверия своих бойцов… А это…
- Ясно, – неожиданно заговорил наместник, хлопнув себя рукой по колену. – В таком случае, пусть у вас будет день. Посовещайтесь и примите, в конце концов, верное решение. И вы, думаю, понимаете, какое оно?
- Да, высокородный, – сдержанно согласился я. – Мы приложим все силы, чтобы прийти с тем ответом, который вы желаете услышать.
- Не прикладывайте силы – просто ответьте мне правильно, – приказал Кадли и махнул рукой. – Идите! Послезавтра утром жду вас в администрации прямо с утра.
- Благодарю, высокородный, – в этот раз я поклонился, как полагается, всем сидящим за столом и направился к выходу. С каждой минутой удерживать себя в руках и не трястись как осиновый лист становилось всё сложнее. Судя по тому, что исходило со стороны Пятнашки – она чувствовала себя не лучше. Но только на крыльце мы позволили себе переглянуться. И друг у друга в глазах мы прочли всё, что думаем по поводу предложения графа.
Глава 3
- Мне всё это напоминало выступление бродячих артистов, – проговорила Пятнашка, когда мы зашли в штаб. Девушка уселась за стол, обхватила плечи руками и уставилась в пустоту. – И мы их не разочаровали. Да, Шрам?
- Да, Пятнашка, – кивнул я. – Не разочаровали… Почувствовал себя несмышлёнышем каким-то...
- Да уж, – девушка невесело усмехнулась. – Надо понять, что им нужно… Сходишь к Соксону?
- Нельзя, – я покачал головой. – Этого и ждут. Боюсь, нам придётся принимать решение самостоятельно. А потом ещё и убеждать остальных.
- Не убедим, – Пятнашка судорожно вздохнула. – Не убедим… Тройная оплата…
- Неужели никто не поймёт, как это опасно? – спросил я. – Он же явно что-то недоброе задумал.
- Тройная оплата и благодарность! Шрам, ты хоть понимаешь, что это значит?
- Наверно, нет? – предположил я.
- Это быстрый пропуск в вэри, если благодарность утвердят в имперской администрации, – пояснила Пятнадцатая. – Из нас не все нори-то стали полноценными, а тут – возможность получать хорошие заказы, возможность зарабатывать… Может, не рассказывать нашим?
- Нет, – понимая, в какую ловушку загнал нас граф Кадли, возразил я. – Узнает, что мы не сказали, и… и мы с тобой вэри не станем никогда. А он узнает.
В последние месяцы ни мне, ни Пятнашке не было острой необходимости спорить между собой. Потому что думали мы очень похоже. Вот и в этот раз достаточно было обменяться взглядами, чтобы понять: мы уже пришли к единому мнению. Нас собирались использовать – и не обязательно с пользой для нас. Мы не знали, где, зачем и как это будет сделано. И это было ещё не самое худшее.
Вся наша встреча, весь разговор, все наши мысли и решения, поведение Соксона – всё было просчитано заранее. Я даже не был уверен, что это понял Соксон. Скорее всего, мудрец просто решил, что наблюдал картину самодурства начальника. И не понимая того – подыграл.
- Прости, я снова не удержался, – вздохнул я, вспомнив, как дал волю собственной гордости. Я уселся рядом с Пятнашкой и приготовился выслушивать обоснованные упрёки.
- Ты и не мог знать, – ответила девушка, дружески приобнимая меня. – Я тоже ничего не поняла… Мне кажется, ты даже немного им поломал планы своей выходкой.
- А я думал, наоборот…
- Нет, на такое они явно не рассчитывали, – Пятнашка поднялась, потрепав меня напоследок по голове. – Будешь вино?
- Буду…
- Нам надо понять, что и как говорить своим, – девушка достала из шкафчика кувшин и кружки, поставив всё на стол. – Иначе просто… Давай только ты будешь всё объяснять?
Я с удивлением посмотрел Пятнашку: обычно сложные вопросы с другими десятниками она решала сама, а мне оставалось только кивать.
- Ты бываешь очень убедителен, когда рассказываешь сомнительные истории, – пожала она плечами. – Так что тебе верят…
- Ну спасибо! – с сарказмом поблагодарил я её.
- Это талант, – серьёзно ответила Пятнашка. – Я вот так не умею, а у тебя получается. Вот тебе и стоит этим заняться. Знаешь… может, всё не так плохо?
- Всё плохо, – не согласился я, прислушавшись к ощущениям.
- Этого ты наверняка знать не можешь, – не согласилась Пятнашка. – Наместник ведь знал, что ты эмпат, да? Что ты чувствовал?
- Сначала веселье, презрение, ехидцу, – проговорил я, вспоминая. – Потом растерянность, удивление, негодование… Только знаешь… это уже после того, как они поняли, что не могут нас заставить.
- А когда ты их провоцировал?
- Ничего, – признался я. – Вообще ничего. Тогда в первый раз и стало подозрительно.
Пятнашка покачала головой и задумалась на несколько секунд.
- Да, этим мы ничего не сможем сделать – уйти бы живыми…
Дверь штаба отворилась, и с улицы вошёл Хохо.
- Пятнашка, там твои оглоеды дурью маются. Займи их чем-нибудь! – радостно сообщил он и только потом заметил наше настроение. – О чём грустим? Нам не заплатят последнее жалование?
- Нам готовы его оплатить в тройном размере, – хмуро успокоила его Пятнашка.
- Ну… Тогда нас проклянут после нашего отъезда? Назначат награду за наши головы? – предположил Хохо.
- Нам дадут хорошие рекомендации, – не согласилась девушка. – Но только если мы останемся ещё на полгода.
- Так давайте останемся! – предложил наш десятник и по совместительству казначей.
- Мы боимся, что… задержавшись, нам придётся остаться тут очень надолго, – объяснил я.
- Надолго – это насколько? – уточнил Хохо.
- Навсегда, – пояснил я. – И не нужны нам тогда будут благодарности и деньги.
- Собираю наших? – на мгновение задумавшись, предложил Хохо.
- Давай, времени-то мало, – кивнула Пятнашка.
Десятники выслушали наш рассказ молча и не прерывая. И только когда я закончил высказывать свои соображения – начали задавать вопросы. И, как и ожидалось, все готовы были остаться.
- Ты сам посуди, Шрам, – сказал Ша-арми (для меня навеки «бывший Шасть»). – Ваши с Пятнашкой подозрения – только подозрения. Да, нагнули вас там знатно, но ведь в результате мы вроде как остаёмся не в обиде?