Капли разбивались о кожу, воспламеняя и без того разгоряченное тело. Поколебавшись, я коснулся члена. Твердый орган быстро откликнулся, жаждал разрядки. Как жаждал я. Конечно, хотелось сделать это с ней.
– Это, – хриплым от возбуждения голосом передразнил сам себя.
Переспать. Трахнуть. Овладеть.
Неважно. Главное – с ней. Миленькая первокурсница. Идеальная цель. Мой фетиш. Она могла бы попытаться скрыть чувства, изобразить недотрогу, но я все равно понял бы. Когда подвозил домой – убедился. Мне понравилось, что она не стала ломаться. Да, мужчина по природе охотник, но приятнее играть с целью, уже пойманной в мышеловку.
Никуда теперь не денешься.
Астрид… Она напоминала Лорел. Ту Лорел с первого курса. Мою первую ошибку. В Астрид не было ничего особенного, может быть чуть больше кротости. Желания подчиниться. Ступить на грешную тропу.
Признаться, я был удивлен, когда Астрид выполнила мою просьбу кончить. Дважды. Обычно я не действовал так напористо. Но с ней… Я оказался нетерпелив, за что корил себя. Она могла спрыгнуть с крючка. Сбивчивое дыхание девчонки эхом звучало в ушах. Ее фраза… никаких дешевых стонов, просто фраза: «Надеюсь, вам понравилось, профессор Ричардсон». И сегодня, дерзкое: «Приезжайте, в вашей машине много места». Нет, малышка, ты не отделаешься перепихом на заднем сиденье. У меня на тебя планы.
От горячего пара слезились глаза. Я крепче сжал член, провел несколько раз рукой. Другой ладонью опирался на плитку, царапал ее ногтями. Сквозь стиснутые зубы, с рычанием, я выдохнул и кончил.
Да, Астрид. Мне очень понравилось.
На следующий день Моника потащила меня в город, чтобы пойти в торговый центр. Остатки стипендии умоляли одуматься и отказать, но Моника была убедительнее. «Тебе нужны новые шмотки! Я всегда веду первокурсниц по магазинам, это мой способ посвящения в студенты!» Или она таким образом извинялась, что забрала мое платье? Я слегка растерялась, но было весело, почти как с Пат. Мы дурачились, мерили идиотские вечерние платья и смешные аксессуары, а главное, я купила черные джинсы. Аргумент, что зима в округе суровая, весомый, но еще весомее – мне надоело выделяться среди других студенток «деревенским стилем». Буду как все. Да и какая разница? Мои мысли крутились вокруг Дерека Ричардсона. Что будет между нами дальше?
С момента, когда я начала интересоваться своей сексуальностью, я жаждала страсти. И вот похоть и влюбленность растекались по моим венам как нежный яд, стоило только подумать, что пальцы профессора Ричардсона окажутся на мне… во мне… ага, пальцы.
Я покраснела, но Моника была слишком занята выбором туфель.
Не обидела ли я Дерека последней фразой? Он бросил трубку. Но не думал же он, что я буду безропотно выполнять его приказы? Общение с Пат не прошло даром, и я требовала взаимности. Понимания. В конце концов, он устроил мне две проверки и я их прошла. Не сдала его. Не отступила. Так какого черта?
Пока Моника несла на кассу выбранные белые лодочки, я написала Патриции сообщение: «Что делать: влюбилась в препода, а он придурок?:)». Ответ пришел незамедлительно: «Выжидай, сестричка. Придурки долго соображают».
Но ждать я не могла. Сон испортился, аппетит тоже. Что я сделала не так? Он действительно ограничится «просьбами»? Игра окончена?
В четверг я подгадала момент, когда в кабинете зарубежной литературы не было студентов, и с вежливым стуком зашла.
– Здравствуйте, профессор.
– Добрый день, мисс Дэвис, – ответил он, не поднимая глаз.
Я вмиг растеряла все слова. Стояла и любовалась им: он сосредоточенно перебирал бумаги, чуть хмурился. Белая рубашка, черный галстук. Приоткрытые губы – ими он шептал мне непристойности. Длинные пальцы – он касался меня там, в моей спальне.
Я подошла, чтобы нас никто не мог подслушать, и тихо сказала:
– Простите, если вам показалось, что я нагрубила по телефону…
Он сложил ладони в замок и резко поднял голову. Ледяные глаза.
– Все в порядке, мисс Дэвис. Что-нибудь еще?
Я покачала головой, и он вернулся к работе.
Разговор был окончен. Чувствовала ли я себя обманутой? Идиоткой? Слабо сказано. Я могла понять ту студентку, что сбежала. Профессор ее тоже использовал. Будь у меня понимающие родители, я бы уехала из университета и сделала вид, что исчезла навсегда. Но у меня нет подобной роскоши. Единственное, что я могу, – прийти завтра в деканат и попросить о переводе на другой курс. Проигрыши – неотъемлемые ступени по лестнице к успеху. Разбитое сердце – лучше, чем не испытывать ничего.
Так я пыталась успокоиться и не рыдать остаток поганого учебного дня. Глупая, наивная девчонка. Ты получила то, что заслужила.
Ты годишься только на то, чтобы быть прислугой. Голос принадлежал не Ричардсону, а моему прошлому. Я стиснула вилку и воткнула ее в салат. Неправда. Я достойна получить образование. Достойна переехать в Нью-Йорк. Достойна… любви.
Телефон издал сигнал. Я положила вилку и взглянула на дисплей. Новое сообщение. Открыть. «Почему сегодня ты в джинсах, а не в платье? Мне нравится смотреть на твои колени».
Глава 7
Осень для кого-то синоним уюта, для кого-то хандры. Для меня же осень – это повод надеть любимые платья. Теплые, мягкие, в них уже не жарко, но еще не холодно. Поэтому я улыбалась, когда стояла перед зеркалом в приталенном платье на тонких бретельках. Оно было похоже на то, в котором я впервые переступила порог Берроуза, – и встретила Дерека Ричардсона, конечно же, – но крупные темно-оранжевые цветы, вышитые на черной ткани, придавали наряду праздничный вид. То что нужно для моей первой вечеринки в кампусе.
Думаю, все первокурсники вздохнули с облегчением: за пару недель учебы нас не привели в подвал с мешками на головах и не облили противной липкой жидкостью, смеясь и приговаривая, что мы теперь посвящены. По крайней мере, со мной и Тейлор такого не случилось. Зная политику Берроуза, я надеялась, что студенты университета не унижают новеньких с целью повеселиться. Однако я не знала, что, помимо двенадцати коттеджей (шесть – для девушек и шесть – для парней), существуют две коммуны: мужское братство и женское сестринство. В одной из них сегодня и пройдет «Приветствие первокурсников».
У меня и в мыслях не было отказаться. Диско-шар на потолке, поп-музыка из колонок, алкоголь в пластиковых стаканчиках, танцы, а также игры в «пиво-понг» и дартс – раньше я видела такое по телевизору. Выпускной в Луксоне быстро превратился в попойку, и мы с Пат сбежали к ней домой: есть чипсы и смотреть «Сумерки». Но тут, в университете, будет иначе!
От волнения руки тряслись. Я пригладила белую футболку (надела ее под платье, чтобы никого – в первую очередь меня – не смущал вырез), накрутила волосы в мелкие волны, сделала макияж и повесила на шею шнурок с жемчугом – подарок Патриции.
– Отпадный прикид! – воскликнула Моника, как обычно без приглашения заглянув в комнату. Моника предпочла золотое платье с открытой спиной, туфли на шпильках и массивные браслеты. Мой наряд уже не казался праздничным, но я отмахнулась от навязанных идеалов. – Ждем Тейлор и будем выдвигаться. Астрид, откуда у тебя столько классной одежды? – вдруг спросила Моника. – Мне нравится твой стиль, да! Но почему ты не носишь джинсы, которые мы купили в торговом центре? Они классно облегают твою задницу!
Я замешкалась. Не говорить же соседке, что сообщение профессора Ричардсона заставило меня убрать джинсы в дальний угол шкафа? С того СМС прошло несколько дней, иногда мы пересекались в коридорах, и я видела в серых глазах огонек одобрения, от которого и радовалась, и ненавидела себя. Профессор больше не писал мне, но я приняла его правила. Из тех часов, что мы провели наедине, я уловила одно: мы не закончили.
Размышления заняли пару секунд, я выпалила:
– В джинсах неприятно трутся друг о друга ляжки. А это платье, – я провела ладонью по подолу, – мы с подругой купили его в комиссионном магазине. Им управляет пожилая мисс Стоун. Она никогда не была замужем и считается изгоем в нашем городе, но ее одежда… больше чем вещи – сокровища. В сороковые годы мисс Стоун полюбила офицера, посетила с ним множество стран, но он погиб в авиакатастрофе. Мисс Стоун осталась верна ему всю жизнь.
– Звучит романтично, – вздохнула Моника.
Я кивнула.
– Несколько платьев достались мне от мамы. До болезни она шила одежду. – Воспоминания о родном человеке укололи в солнечное сплетение.
Тучу грусти рассеяла Тейлор. Улыбчивая блондинка в типичном розовом платье, что может быть милее и банальнее? Иногда мне казалось, она специально пародирует стереотипы о блондинках.
– Почему тусовки всегда проходят в мужской коммуне? – за спиной Тейлор показалась Джуди. Она поправила очки указательным пальцем, и я поняла, что нисколько не скучаю по тяжелой оправе. Носить линзы мне определенно нравилось. – Свиньи хотят затащить вас в свои койки? – недовольно добавила соседка, скрестив руки на пышной груди, спрятанной в коричневом свитере.
Моника демонстративно закатила глаза и поцокала к выходу.
– Потому что девушки из женской коммуны хитрее: им не хочется тратить все воскресенье на уборку, – ткнула она Джуди в грудь. – Умерь свою ненависть, это ненормально. А если попросишь вежливо, мы тебя накрасим и возьмем с собой.
От возмущения Джуди приоткрыла рот.
– Так и думала, – расхохоталась Моника и махнула: – Идем, первокурсницы! Сэм уже там.
Издали послышалась поп-музыка с агрессивными битами, и мы пошли на звук вдоль ухоженных улиц кампуса. Фонари освещали старинные здания из красного кирпича с широкими окнами и остроконечными крышами. Казалось кощунством смотреть на старинную архитектуру под песню Flo Rida[9], но моих соседок ничуть не смущал контраст. Они предвкушали вечеринку, а я бросала взгляды на темные окна кофейни. Был ли там сегодня Дерек Ричардсон? А где он сейчас? В своей квартире над книжным магазином? Катается по окрестностям вдоль реки? В гостях у Джона Голдмана? Или на свидании с какой-нибудь красоткой?.. Я споткнулась о брусчатку, едва не подвернула ногу и смачно выругалась.