Массимо закрыл дверь в ванную и стал ждать, что Ливия попытается войти к нему. Но она этого не сделала.
Он включил душ и закрыл глаза, стоя под горячими струями.
Перед ним был образ удивленной Ливии.
Ему стало совестно. Он был с ней жестоким и не думал о том, что говорит.
Но выслушивать ее обвинения в том, что он пренебрегает дорогими ему людьми, было невыносимо.
Для своей семьи он сделал все возможное. Родственники видятся с ним не так часто, как хотели бы, но он компенсирует свое отсутствие другими способами.
И он сделал все возможное в своем браке. Он не виноват, если его понимание жизни не соответствует суровым стандартам Ливии. Она не ребенок, о котором нужно заботиться. Она взрослая женщина, которая выжила в Секондильяно и вырвалась оттуда. Она помогала местному врачу лечить пулевые и ножевые ранения бандитов с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, и получала по пятьдесят евро за каждую операцию. Как и Массимо, она прятала эти деньги. В отличие от Массимо, который держал деньги в коробке в своей спальне и не беспокоился о том, что его обворует собственная семья, она хранила деньги в водонепроницаемом контейнере под вазой на могиле своего отца. Поскольку только она носила цветы на его могилу, это было единственное безопасное место для ее сбережений.
Она не захотела вести преступную жизнь. И бросила курить, когда стала обучаться сестринскому делу в Риме. Ливия была крепкой, как сталь. Предполагать, что она нуждается в опеке, было смешно.
Приняв душ, он вытерся полотенцем и обернул его вокруг талии. Собравшись с духом, отпер дверь и вошел в спальню.
Ливия сидела на краю кровати и ждала его. Но в ее глазах была не ярость, а грусть.
После минутного молчания она тихо‑тихо сказала:
– Я не хочу, чтобы так было.
Он пригладил рукой влажные волосы и поморщился:
– Я думал, ты хочешь, чтобы я спорил с тобой. Разве нет?
Она повела плечами и уставилась в пол:
– Это не спор. Я не хочу, чтобы мы были жестоки друг с другом. Я знала, что этот уик‑энд будет непростым, но… – Она медленно подняла голову и посмотрела Массимо в лицо. В ее глазах стояли слезы, и его сердце сжалось. – Мне намного труднее, чем я думала.
Массимо прижался спиной к двери ванной и закрыл глаза.
– Мне тоже.
– Правда?
Он кивнул и стиснул зубы.
– Я не должен был говорить то, что сказал. Прости.
– Я не знала, что ты так себя чувствуешь. По твоим словам, я вела себя как вульгарная девица.
Он усмехнулся, услышав нотки юмора в ее тоне.
– Рядом с тобой я чувствую себя странно.
– Мне грустно, – призналась она шепотом, потерла глаза ладонями и глубоко вздохнула. – Я не буду возражать против развода.
– Мы должны договориться о твоем содержании…
Она покачала головой:
– Нет‑нет. Ты дал мне достаточно денег с тех пор, как мы поженились. Я почти ничего не потратила. Мне хватит на покупку квартиры.
– Ты собиралась купить квартиру в Риме, – прервал он ее. – Сообщи моему адвокату, когда подыщешь жилье. – Массимо предупредил своего адвоката и бухгалтера, что Ливия будет покупать недвижимость в Италии на свое имя, а он оплатит ей все расходы. Ему было наплевать, сколько она потратит.
– Я снимаю квартиру на прежнем месте. – Ливия считала: покупка собственного дома станет окончательным подтверждением того, что их брак завершен.
Жестокая правда в том, что они с Массимо совершенно несовместимы, а она по глупости думала иначе. Она знала это, когда уходила от него. Но ее сердце все равно замирало каждый раз, когда ее телефон звонил, и душа уходила в пятки, когда не его имя высвечивалось на экране.
– После развода я вернусь на работу, – прибавила она, сдерживая слезы.
Он со вздохом прижал голову к двери ванной.
– Тебе не надо работать, Лив.
Услышав свое сокращенное имя, она еще больше приуныла. Массимо был единственным человеком в мире, который так ее называл. А потом он перестал называть ее Лив и начал называть Ливией, как и все остальные.
Сморгнув слезы, она тихонько шмыгнула носом и резко кивнула:
– Мне нужна цель в жизни. Мне хочется знать, что я сама зарабатываю деньги. Я никогда не хотела быть содержанкой.
У него сдавило горло, но он кивнул:
– По крайней мере, разреши мне купить тебе дом, как мы договаривались. Закон дает тебе гораздо больше прав.
– Спасибо. – С трудом сглотнув, она встала. – Я пойду и переоденусь. И приготовлю себе кофе. Хочешь кофе?
– С удовольствием, спасибо.
Ливия улыбнулась и вышла из спальни. Она продолжала улыбаться, готовя кофе. Принимая душ часом позже, она осознала, что впервые за год они с Массимо разговаривали, не оскорбляя друг друга.
Безоблачное небо стало темно‑синим, ярко‑оранжевое солнце мерцало на горизонте, когда Ливия вышла из бунгало, чтобы разыскать Массимо. Он был на круглой веранде, где пил пиво и смотрел на телефон. На нем были потертые джинсы и белоснежная рубашка.
Ливия впервые оказалась в задней части бунгало. Она очень старалась не раскисать, вспоминая, как рассматривала проект жилища и представляла счастливые времена, которые они с Массимо проведут здесь. Это бунгало было единственной частью курорта, которым Массимо по‑настоящему интересовался. Они решили построить бунгало на выступающем кургане, по которому во время отлива можно идти по песчаной тропе. Это должно было стать их убежищем в личном раю. Их подковообразный бассейн, сад и веранда были полностью скрыты от посторонних глаз.
В бунгало была только одна кровать. Ливия решила, что будет спать на диване, на котором Массимо просто не поместится.
Она округлила глаза, когда он поднял голову и выпрямился.
У нее потеплело на душе, как только она заметила, что не оставила Массимо равнодушным. Ради ужина она накрасилась и аккуратно причесалась. Но ею руководило не желание соблазнить Массимо. Если она хорошо выглядела, то сразу приободрялась.
Массимо выключил телефон и изо всех сил постарался обуздать эмоции. Ливия надела обтягивающие белые брюки длиной в три четверти ноги и сверкающий красный топ до середины живота, с тонкими бретельками. На ее ногах были белые босоножки с ремешками и на высоком каблуке.
Несколько лет назад он подозвал бы ее, положил руки ей на бедра и притянул к себе.
Почувствовав мгновенное возбуждение, он понял, что фактически ничего не изменилось. Он по‑прежнему хочет Ливию.
Глубоко вдыхая через нос, он заставил себя успокоиться.
– Ты готова? – спросил он.
Она кивнула.
Он допил пиво и поднялся.
В молчании они прошли по веранде к передней части бунгало и направились в коттедж. За прошедшие два часа начался прилив, и теперь песчаная тропа была закрыта водой с красочными тропическими рыбками.
Семья Массимо собралась в коттедже за обеденным столом. Медсестра Джимми тихонько сидела в дальнем углу залы, читая книгу.
Ужин прошел быстро. Дедушка устал. Съев только суп, он отправился спать. Мадлен и Рауль тоже быстро ушли, забрав с собой Элизабет, которая начала капризничать.
Массимо собирался встать и уйти в бунгало, чтобы проверить работу, когда отец предложил ему сыграть в скопу – традиционную итальянскую карточную игру. Мать посмотрела на Массимо с надеждой, и он не решился отказать отцу.
Ему не надо было смотреть на Ливию, чтобы понять, что она тоже смотрит на него с мольбой. Ее слова о том, что его семья хочет проводить с ним время, постоянно звучали у него в ушах.
Он растянул губы в подобии улыбки:
– Конечно. – Ему стало не по себе, когда лица родителей просияли.
Он подал знак бармену. Вскоре бутылка бурбона, ведерко со льдом и четыре бокала поставили на стол, за которым они теперь сидели. Массимо с отцом играли вместе и сидели друг напротив друга, а дамы играли как противоборствующая команда. Ливия сидела рядом со свекром, а мать рядом с Массимо. Он перетасовал карты и раздал их.
Через пару часов игра превратилась в безумное веселье. Родители Массимо были самыми непринужденными и легкомысленными людьми на планете, но играли в карты как азартные шулера.
В какой‑то момент Массимо заметил, как его мать украдкой что‑то вытаскивает из сумочки. Оказалось, это была карта с королем. Вместо того чтобы устыдиться, его мать хихикнула. Ливия хрипло расхохоталась, и Массимо вспомнил свадьбу своей сестры, когда впервые услышал этот смех.
Приказывая себе не вспоминать их роковую первую встречу, он забрал карту у матери, а потом расхохотался, увидев, что из‑под топа Ливии выскользнули две крупные карты.
– Бесстыдница, – сердито упрекнул он, покачав головой.
– В любви и на войне все средства хороши, – ответила Ливия с блеском в глазах, которого он не видел так долго.
Он не мог оторвать от нее взгляда.
В одно мгновение ее веселье пропало, а в темно‑карих глазах отразилось больше эмоций, чем звезд на небе.
Бежали секунды, а Массимо и Ливия смотрели друг другу в глаза, и у него сжималось сердце. Он не сомневался, что она думает об их первой встрече, и воспоминания поражают ее так же глубоко, как и его.
Наконец Ливия отвернулась от него.
– Мне надо отлучиться, – пробормотала она, подняла карты и положила их на стол.
В шикарной дамской комнате Ливия уперлась руками в раковину и глубоко вдохнула.
Ее сердце переполнялось эмоциями и, казалось, вырвется из груди.
Карточная игра вышла настолько веселой, что Ливия на время забыла о том, что они с Массимо готовятся к разводу.
Она обожала смешить Массимо. Он был настолько серьезным, что его улыбка приносила ей больше радости, чем что‑либо еще. Она редко смеялась в детстве, поэтому ей нравилось радоваться жизни с Массимо.
Но, как и улыбки Массимо, его смех тоже стал далеким воспоминанием.
Выйдя на улицу, она обнаружила, что карты убраны, а столы опустели. Сэра и ее муж поднялись, когда она подошла к столу, извинились и пожелали ей спокойной ночи. Они устали и должны были немного поспать.