– Дай-ка угадаю, – сказал ЛаВалль. – Именно от этих новых связей ты и хочешь сбежать. Энтрери не часто бежит от своих проблем.
Как только он это сказал, ЛаВалль понял, что допустил ошибку. Если бы Энтрери не нуждался в нем, он бы его убил.
– Я никого не боюсь, – решительно сказал Энтрери, угрожающе глядя на ЛаВалля. – Я хочу сменить обстановку и не желаю преследования. Мои союзники нуждаются во мне в десять раз больше, чем я нуждаюсь в них, и они не слишком обрадуются моему уходу. Обладая этой информацией, ты знаешь намного больше, чем кто-либо еще в городе.
ЛаВалль не знал, как на это отреагировать. Энтрери доверился ему. Хотя он сказал магу очень немного, это было гораздо больше, чем ЛаВалль должен был знать.
– Куда ты хочешь пойти?
– Далеко, очень далеко, – только и сказал Энтрери. – Было бы лучше, если бы я даже не знал куда.
Настало время ЛаВаллю спросить об оплате, и маг сделал паузу, обдумывая это.
– Я уже отплатил тебе, сообщив о своих намерениях, – сказал Энтрери. – Ты знаешь, также как и я, что эта информация – очень ценный товар в этом городе.
ЛаВалль кивнул.
– Я сделаю то, о чем ты просишь, но на это потребуется время.
– Я не становлюсь моложе, – ответил Энтрери.
Это было странное утверждение, и он не сделал бы его, если бы не беседовал до этого с Джарлаксом. Это замечание удивило ЛаВалля. Сколько лет было Энтрери? Ни один убийца на улицах не преуспевал так, как Энтрери, и, следовательно, ни один не жил так долго. Большинство из них встречало свою смерть от руки Энтрери. Обычно было уже слишком поздно, когда конкуренты этого человека понимали, что их жизни были бы намного длиннее, если бы они стали бардами, а не убийцами. Из-за этого, Энтрери производил впечатление бессмертного. Он начал карьеру будучи еще подростком и добился высокого положения. Потом он исчез на десять лет и вернулся только несколько месяцев назад, как будто нисколько не изменившись.
ЛаВалль часто терял счет времени. Ему было намного больше ста лет, и он планировал прожить, по крайней мере, еще пятьдесят прежде, чем начнет стареть. Немного волшебства и тот факт, что он имел на одну восьмую эльфийскую кровь, позволили ему пережить ровно тринадцать пашей. Глядя на Энтрери, ЛаВалль понял, что этому человеку должно быть почти сорок – неслыханный возраст для человека его профессии. Артемис Энтрери уходил в отставку?
– Ты часто бываешь в Медном Муравье, – это было скорее утверждение, чем вопрос.
Энтрери кивнул.
– Приходи туда через два дня, я подготовлю кое-что для тебя. А теперь я хотел бы вернуться ко сну.
ЛаВалль оставил Энтрери стоящим на том же самом месте, и потушил свет. Маг не стал смотреть, где теперь стоял в темноте Энтрери, а вместо этого напряг слух, чтобы услышать уход убийцы. Но он ничего не услышал. Напротив, он чувствовал пристальный взгляд Энтрери на своей спине. ЛаВалль терпел этот чрезвычайный дискомфорт в течение нескольких минут прежде, чем его терпение кончилось.
– Почему ты не уходишь! – закричал он и снова зажег свет. Комната была пуста.
– Я буду рад, когда он уйдет из города, – сказал он себе, выключив свет и пытаясь уснуть.
С приходом дроу, дом гильдии Басадони подвергся многим изменениям. С одной стороны, здание стало гораздо менее перенаселенным. Потребность в членах гильдии уменьшилась, когда появилась поддержка Бреган Д'эрт, банды Джарлакса. Большинство прежних членов гильдии было убито при перевороте, включая пашу Басадони. Поэтому Энтрери мог выбрать любую комнату, какую хотел. Не то, чтобы кто-то мог остановить его, даже если бы паша Басадони был все еще жив. Из дроу только Джарлакс выбрал себе комнату в доме гильдии. Другие лейтенанты-дроу проводили большую часть времени в Мензоберранзане. Непринужденность, с которой темные эльфы пересекали огромное расстояние между городом дроу и Калимпортом, в конец расстраивала Энтрери.
Энтрери не выбрал комнату главы гильдии, а взял вместо этого намного меньшую комнату на нижнем этаже дома гильдии. Он не нуждался в роскоши и мог обходиться без спиртных напитков, наркотиков и женщин.
Энтрери сидел в своей комнате поздним утром, предыдущей ночью вернувшись от ЛаВалля. Он ожидал посетителя, и предсказуемый дроу не заставил себя долго ждать. Дверная ручка бесшумно повернулась, и в комнату осторожно вошел Рай'ги Бондалек. Жрец дроу был могуществен, но не достаточно глуп, чтобы войти в покои убийцы слишком скрытно.
Эти двое ненавидели друг друга. Они не относились к тем, кому мог понравиться первый встречный, но оба вряд ли относились так же враждебно к кому-либо еще.
– Ты уходил вчера вечером, – вместо приветствия сказал Рай'ги.
– А ты шпионил за мной, – ответил Энтрери, зная, что Рай'ги понятия не имеет, куда он ходил. Несмотря на дружбу, о которой говорил Джарлакс, Энтрери знал, что он наказал Рай'ги и Киммуриэлю Облодре, своему псионику, наблюдать за каждым движением убийцы. Энтрери знал несколько мест в городе, которые были ограждены от таких магических вторжений, и, перемещаясь от одной области к другой, он мог по большей части оставаться скрытым от дроу. Если бы только он имел такую защиту и за пределами города, он не вернулся бы вчера вечером.
Сообщая Рай'ги, что знает все о его попытках наблюдать за ним через магический кристалл, Энтрери вынудил жреца признать, что тот не смог отследить его вчера вечером.
– Куда ты ходил?
– Почему я должен перед тобой отчитываться?
Рай'ги не желал препираться с этим человеком. Дроу обычно сражались другими способами, и поэтому не превосходили других в словесных перепалках; насколько было известно Энтрери, Джарлакс являлся единственным исключением.
– Для успеха наших предприятий на поверхности очень важно знать, что среди нас нет предателей.
– Ты обвиняешь меня в измене? – спросил Энтрери. – Я просто прогулялся ночью, а ты превращаешь это в предательство.
– Ты ничего не делаешь просто так.
Энтрери и Рай'ги пристально смотрели друг на друга в течение нескольких мгновений, еле сдерживая желание затеять смертельный поединок.
– Джарлакс желает ускорить события, – сказал Рай'ги. – Он нетерпелив и желает выяснить, какие из гильдий настроены против нас.
– Я могу ответить на этот вопрос без встреч, которые хочет устроить Джарлакс. Они все против нас. Этот город не настолько отличается от вашего. Добиться перемирия можно, только заключив с другими соглашение о ненападении.
– Это относится и к тебе? Ты на одной стороне с нами, ты можешь нанести нам удар в спину своим кинжалом, когда мы меньше всего этого ожидаем?
Вопреки тому, что он ранее сказал Джарлаксу, Энтрери улыбнулся.
– Я хочу, чтобы ты знал, Рай'ги, что, когда мой кинжал будет погружаться в твое тело, чтобы украсть твою жизнь, ты будешь смотреть мне прямо в лицо.
– Так что ты замышляешь против нас? – внутренне напрягся Рай'ги.
Энтрери засмеялся.
– Если я веду мирные переговоры с вами, вы думаете, что я усыпляю вашу бдительность, чтобы убить вас во сне. Если я угрожаю, вы полагаете, что я осуществлю эти угрозы. Я не могу победить ни одним способом. Сообщи Джарлаксу, что я устрою для него встречу, хотя он, вероятно, слышит нас в данный момент. Я устрою встречу послезавтра, хотя и сомневаюсь, что придут многие, и еще меньше останется, чтобы послушать то, что я буду говорить.
В верхней комнате дома гильдии Джарлакс улыбнулся.
– Они будут слушать, – сказал он себе. – Ты недооцениваешь себя, друг мой. Они будут слушать. Они будут слушать, или умрут.
Двайвел Тиггервиллис была владелицей Медного Муравья, и хотя в действительности заведение нельзя было назвать домом гильдии, Двайвел имела столько власти, сколько главы некоторых гильдий только хотели бы иметь. Она торговала информацией и превосходила в этом все вместе взятые гильдии, часто к их беде, но никогда к своей собственной. У нее был только один союзник, к которому она всегда была лояльна.
Энтрери вошел в Медный Муравей и почти почувствовал, как любопытные глаза дроу оставляют его, поскольку он ступил под защиту таверны. Двайвел, как и большинство ее клиентов, была хафлингом, но Энтрери не чувствовал дискомфорта, проходя через толпу завсегдатаев. Он терпел тесноту, так как знал, что в пределах этих стен у него не было врагов.
Двайвел улыбнулась, увидев убийцу. Она надеялась, что чем дольше продлятся их отношения, тем лучше это повлияет на постоянно кислое настроение Энтрери. Если это и работало, Энтрери упорно старался этого не показывать. Они сели за столик в углу.
– Твой друг оставил здесь вчера кое-что. Я полагаю, именно поэтому ты и пришел.
Энтрери кивнул. Двайвел достала маленькую коробку, размером три на три на шесть дюймов. Она мягко положила коробочку на стол между ними.
– Ты знаешь, что в ней? – спросила она.
Энтрери помотал головой.
– А ты?
– Я возмущена, ты думаешь, я бы ее открыла.
– Ты это сделала? – упорствовал Энтрери.
– Конечно, но я понятия не имею, что это.
Энтрери взял коробку и открыл ее. Он вытряхнул содержимое в руку и отложил коробку.
Это был хорошо отполированный цилиндр из слоновой кости, примерно полутора дюймов в ширину и точно по длине коробки. Поверхность белой трубки была безупречна без единого намека на царапину или любую другую отметину.
– Ты знаешь, что это? – снова спросила она.
Энтрери снова помотал головой, пристально глядя на магический предмет и пытаясь понять его предназначение.
– Хотя я думаю, что это сработает.
– Ты уходишь, не так ли?
Энтрери оторвался от своего исследования.
– Напомни мне убить ЛаВалля, когда я увижу его в следующий раз.
– Он сказал только мне, а я сказала только тебе. Ты далеко уходишь?
– Они все же заметят, – вместо ответа сказал убийца, затем медленно потянулся к куртке и достал свой, украшенный драгоценными камнями, кинжал.
– Я не могу взять его с собой, – сказал он, положив кинжал на стол.