Да, появились приборы, позволяющие человеку увидеть часть того, что скрыто от его прямого восприятия. Но это всего лишь компенсаторы.
Поясним.
Каменное рубило возместило homo отсутствие нормальных когтей и зубов, а масс-спектрометры и микроскопы — недостатки мозга. Отметим, что это возмещение кратковременно и доступно лишь единицам. Оно, по сути, ничего не меняет, так как знакомит только с отдельными явлениями. Не существует прибора, который мог бы одновременно и симфонично компенсировать человеку все то, чего он лишен. (Отметим, что сам факт появления приборных компенсаторов является лучшим доказательством того, насколько скрытая от мозга информация была необходима человеку.)
Также следует помнить, что мозг homo — наследник всех этапов развития нервной системы позвоночных. Это нелегкое наследство. Оно постоянно подгружает примитивность в наше поведение, но отказаться от него нет возможности. А вот командование мозгом навсегда осталось за его самыми древними структурами. Напомним, что они сформировались в эпоху палеозоя, когда сила и полноценность агрессий решали почти все, а «иные» качества были совершенно лишними.
Закончился палеозой. Пришло веселое время питекантропов. Оно добавило к наследству еще и деменцию[4], миллионы лет бывшую нормативным состоянием древнего человека.
Во всем этом нет никакой трагедии. Следует лишь понимать, что иллюзии неуместны. Бедный homo — явно не тот любимец эволюции, на котором она сосредоточила все свои усилия. Конечно, заключенный в нашем черепе ресурс позволил рассчитать альфа-константу и температуру Планка. Это впечатляет.
Но есть подозрение, что оснований для гордости немного. Вспомним, с каким трудом эти высоты дались человечеству. Процесс их постижения «от сих до сих» занял 5 тысяч лет.
Но столько усилий потребовалось не потому, что явления так сложны. Скорее всего, они очевидны и примитивны. Натужность их открытия объясняется лишь низкими «техническими» характеристиками мозга открывателей.
Как видим, знание истории головного мозга закрывает вопрос о его «таинственных» потенциалах. Тем не менее романтики продолжают поиск материального субстрата «гениальности». Научные институты годами толкут воду в ступе, выискивая в маринованных мозгах склонность к лидерству или ораторский дар.
Великие злодеи XX века исследовались с особой тщательностью. Исключение составил Сталин. Как только у «отца народов» была посмертно подтверждена дифаллия[5], интерес к его извилинам испарился, а все внимание сосредоточилось на редком уродстве.
К слову.
Самого Иосифа Виссарионовича двуглавость собственного пениса только радовала. Были тайно изготовлены маленькие короны, ленточки и гербы. По вечерам Сталин создавал пикантные композиции, приглашая ближний круг созерцать и умиляться. Кстати, диагноз «паранойя» был поставлен ему Бехтеревым, когда Коба, искрясь и краснея, показал свою «конструкцию» старому психиатру.
С другими маньяками дела обстояли не лучше.
Мозг Чикатило был безнадежно испорчен. Приводившие «вышку» в исполнение прапорщики перестарались и разнесли голову Андрея Романовича в клочья. Другой серийный убийца, Теодор Банди, тоже не смог предложить свои полушария науке. Они сварились в его черепе, когда шериф испытал на Банди предельную мощь тюремного электростула.
Мозг потрошителя Даммера запретил изымать его сентиментальный папа, а вот маньяк Уэйн мозговедов порадовал. Изъятие свершилось аккуратно и вовремя. Но никаких различий меж мозговым веществом Уэйна и известными стандартами не обнаружилось.
С Лениным было еще забавнее. Мозг Ильича был превращен в 30 тысяч препаратов. Над ними 50 лет потели 400 нейроморфологов, гистологов и молекулярных биологов. 13 профессоров так переутомились, что сами отправились на препараты. Двое застрелились, а шестеро свихнулись окончательно. Один из свихнувшихся был уличен коллегами в поедании микропрепаратов латерального коленчатого тела мозга Ленина. Над полушариями Ильича разразились сотни истерик, а общий литраж пролитых слез не поддается учету.
ЦК ВКПб, Наркомздрав СССР и лично товарищ Сталин с каждым годом все категоричнее требовали выявления хоть какой-нибудь уникальности. Этого же хотела и зрелая советская власть. Академика Саркисова, который руководил исследованиями, весь состав спецотдела ЦК уговаривал найти «хоть что-нибудь».
Но, как гласило итоговое заключение,
«…основные особенности мозга В. И. Ленина типичны для почти каждого третьего мозга».
Эти данные, разумеется, были долго засекречены. А потом стали никому не интересны.
Но упрямый homo не хочет расставаться со своей мечтой. Так что церебральная комедия повторится и лейтенантам вновь придется заедать лимончиком рвотный рефлекс.
Ожидаемого результата не будет. Субстрат гениальности, разумеется, не обнаружится. Что, впрочем, никак не помешает владельцу очередной «великой» головы с комфортом разместиться в Мавзолее. Выселять Ильича не придется, так как Мавзолей — заведение двуспальное. А при желании там поместится и еще парочка маньяков, включая обладателя двуглавого пениса.
МИЛЛИОН ЛЕТ СЛАБОУМИЯ
I
Религиозную веру можно сравнить с покровной шерстью. На первых этапах эволюции густая, сальная шерсть на человеке была вполне уместна. Она грела его, защищала и обеспечивала легким завтраком: в ее зарослях всегда можно было наловить калорийных паразитов. Но прошло несколько миллионов лет, и начался процесс разволосения. Сперва из грязного колтуна показалась голая физиономия. Затем наступила эпоха общего облысения человека. Эволюция неумолимо освобождала его от покровной шерсти, от ее съедобных обитателей и сладости постоянного чесания.
Конечно, это было очень жестоко. Но деваться было некуда. Приходилось лысеть, так как, чуть-чуть взойдя по иерархической лестнице, homo получил доступ к крупной падали. К тушам больших мертвых животных. А этот продукт требовал глубокого погружения. Содержащиеся в нем жидкие и полужидкие гнилостные субстраты пропитывали шерсть и окончательно превращали наших прадедов в ходячую помойку. Так что разволосение человека произошло по той же причине, что и обнажение шеи у грифов. Но гриф — птица деликатная. Она глубоко в падаль не лезла и посему сохранила большую часть оперения. А вот homo оголился почти полностью.
Возможно, все происходило не совсем так, как представляется мне. Но это и не важно. По той или иной причине человек избавился от уютной покровной шерсти. И это оказалось чрезвычайно полезно для его развития, размножения и выживания.
Примерно то же самое должно было произойти и с покровной шерстью его разума, с религиозной верой. Когда-то для примитивного дикарского мышления она была естественна и комфортна. Она согревала и дарила чесательную сладость молитвы. В ней заводились приятно зудящие убеждения. Но по мере изменения интеллектуальной среды эта «шерсть» тоже должна была исчезнуть.
Тем не менее этого не произошло. До сих пор ее носят 90 % людей. Эту «шерсть» подкрашивают, завивают и стригут в соответствии с религиозной модой и местной культурой. Конечно, на ней могут быть большие или малые проплешины, но все же, вопреки всем законам развития, в целом она сохраняется.
У нее сотни названий: каббала, православие, синтоизм, буддизм, ислам, метафизика, etc. Но, несмотря на множество имен и окрасов, это единое явление, имеющее одну природу и одно назначение. Атрибутика культов различна, но смысл у них общий: наличие внешнего управления миром.
Эту «шерсть» клочьями выдирала наука и выщипывала публицистика. Но она росла как ни в чем не бывало. Наконец квантовая механика препарировала саму реальность. В ее глубине обнаружился набор физических явлений, генерирующих всю видимую и невидимую материю. Разумеется, никаким «внешним управлением» там и не пахло. Но «шерсть» легко пережила и это.
Культивируя злобу и запреты, она всегда откровенно мешала развитию человека. На ее возгонку были впустую потрачены драгоценные столетия. Именно ею запускались «социальные» лифты, возносящие во власть самых примитивных представителей вида. Очевидна и ее бесполезность: любые долбежки лбом в пол перед символом любого божества как минимум безрезультатны.
Согласно всем законам развития, о вере должны были бы остаться только забавные воспоминания. Но эта «шерсть» слезать не собирается, а по-прежнему определяет мировоззрение абсолютного большинства людей.
Массовость религиозной веры не доказывает ее обоснованности или нужности. Можно взять 200 000 000 уток и выучить их одновременно крякать при виде надувного шарика. Утиное единодушие, конечно, произведет шоковое впечатление. Но оно будет не доказательством необычайных свойств шарика, а, скорее, характеристикой уток.
Иными словами, тайну веры следует искать там, где она и находится: в коренных особенностях homo. То есть там, где наши познания и так ущербны, а благодаря усилиям антропологии и психологии с каждым годом становятся все хуже.
Дело в том, что для понимания явления необходимо знать его происхождение.
Фундаментальные качества человека сформировались в ту эпоху, когда понятие «спасти свою шкуру» употреблялось в прямом, а не в переносном смысле. Так называемый «доисторический» период был самым продолжительным и важным для нашего вида. Тогда и решилось, каким быть человеку. Весь механизм нашей высшей нервной деятельности — плод именно того периода, когда homo был стайным животным, промышлявшим поиском падали и каннибализмом. За несколько миллионов лет заложились и закрепились все видовые повадки, особенности поведения и биологические привычки. Абсолютно все основные качества человека родом из той эпохи. В том числе и то свойство, что побуждает целовать доски с картинками или отрезать головы гяурам.