Однако усталость от мирской суеты была роскошью, которой он больше не наслаждался. Несколько недель назад Хавьеро чуть не погиб. Он потерял глаз и остался со шрамами, изуродовавшими его навсегда. И теперь выглядел и чувствовал себя чудовищем.
Когда он в отчаянии провел рукой по волосам, кончики его пальцев рефлекторно отдернулись от нежной линии, где его снятый скальп был пришит обратно.
Он не должен навязывать свое ужасное «я» безответным администраторам и ничего не подозревающим официантам. Это было жестоко.
Однако его мать нуждалась в поддержке. Она стояла рядом с ним, когда почти все остальные обходили его стороной. Его дяди и двоюродные братья, люди, которых он финансово поддерживал, малодушно отводили взгляд и прятали от него своих детей. Его бывшая невеста, чья идиотская идея быть оригинальной заключалась в том, чтобы держать дома экзотический зверинец хищных животных, бросила Хавьеро, как горячую картофелину, как только увидела его увечья.
Не то чтобы он был уязвлен, кроме как в своем эго, ее отказом. Их предполагаемый брак был попыткой потешить его гордость. Теперь он это понял, и из-за этого только ухудшилось его и без того отвратительное настроение. Каким же жалким дураком он был!
Теперь его спутницей стала мрачная злоба. Она так же прочно укоренилась в нем, как глубокие борозды, запечатленные на его лице и теле. Сделала его сердце куском бетона.
Глядя одним глазом вниз, на улицы Афин, он, поклявшийся никогда больше здесь не появляться, мечтал только о том, чтобы сжечь все это целиком.
- Ваша семья унаследует значительную часть его поместья, - сказал адвокат отца. Все стороны должны присутствовать при оглашении завещания, чтобы двигаться вперед.
Хавьеро не хотел никаких отцовских денег. Он не хотел быть здесь, в офисной башне своего отца, и не мог смириться с мыслью, что ему придется выслушать еще одну версию представления его отца о том, что справедливо.
Только ради своей матери он смягчился. Николай Милонас ужасно обошелся с ней, и она заслужила компенсацию.
Если присутствие Хавьеро могло помочь наконец получить то, что должно по праву принадлежать ей, так тому и быть. Потому он здесь.
Впрочем, у него не хватит духу проявить хорошие манеры. Его терпение было на пределе от перспективы выслушать мать о беспринципности, присущей его отцу. И о том, что ее сын законный наследник.
И это притом, что любовница отца, Эвелина, утверждала, будто его единокровный брат Вэл на два дня старше Хавьеро, и поэтому все деньги должны достаться им.
Деньги, деньги, деньги.
От одной мысли о причине всех его бед он испытывал тошноту.
Хавьеро пожалел, что проклятый ягуар не прикончил его. Он действительно хотел.
Что касается Скарлетт… Его мрачное настроение взрывалось яркими искрами при одной мысли о ней.
Она позвонила только раз, когда Хавьеро был в больнице. От имени его умирающего отца. Его мать сообщила ей, что Хавьеро выживет, и это было все, что Скарлетт хотела услышать. Ни слова больше, ни карточки, ни цветов. Ничего.
Почему это его беспокоит? До последнего раза, когда он видел ее, Скарлетт всегда была деловой и невозмутимой помощницей отца. Почти патологически преданной своему боссу. Она была в одной из своих юбок-карандашей, - светлые волосы собраны на затылке, тонкие черты лица безупречно подчеркнуты макияжем естественных тонов, - и чертовски раздражала его своей безэмоциональной манерой держаться.
- Ваш отец хочет, чтобы я сообщила вам, что он знает о вашей роли в недружественных акциях в Германии. Он готов дать вам контроль над своими операциями, если вы вернетесь в Афины.
- Нет.
- Когда Эвелина обратилась с просьбой о выделении средств, Нико согласился. Это сумма, эквивалентная причитающейся вашей матери. Если вы хотите поговорить с ним…
- Нет.
А потом эта последняя встреча.
- Лечение вашего отца больше не приносит результатов. Вряд ли он переживет этот год. Сейчас самое время навестить его.
- Нет.
Она наконец-то взорвалась, и это было восхитительно.
- Вы не хотите того, что принадлежит вам по праву? Что, если все перейдет к Вэлу?
Это привлекло его внимание. Если бы дело касалось только Хавьеро, Вэл мог бы получить все до последнего проклятого евро, но его мать будет опустошена.
- Нико планирует оставить все Вэлу?
- Нет, - заверила его Скарлетт, но это была не вся правда. - Приезжайте и повидайтесь с ним, - настаивала она, казалось, готовая взять его за ухо, чтобы добиться своего.
Он не понимал, что привело ее в такую ярость.
Скарлетт не проявляла особой любви к его отцу. Она никогда не сказала злого слова о Нико, но также никогда не сказала и доброго.
Здесь была какая-то тайна - Хавьеро чувствовал это, - но тем не менее отказался, раздраженный тем, что она внушала ему искреннее искушение разгадать ее.
Тем не менее он почувствовал, что это ее последний визит. В ее словах была какая-то безысходность, подсказывающая ему, что он больше никогда не увидит ее.
Напряжение стало сексуальным и разрешилось страстным соитием, заставив его поколебаться.
Но, похоже, только он продолжал думать о Скарлетт многие месяцы. Она ушла еще до обеда, решив вернуться к человеку, которого Хавьеро ненавидел всеми фибрами своего существа, вместо того чтобы остаться с ним, новым любовником.
Это было до того, как он получил увечья. Будет ли ей противно видеть его? Или она останется равнодушной?
А почему, собственно говоря, его должно волновать ее отношение?
- Хавьеро! - В голосе матери за его спиной звучали такие сильные эмоции, что волосы у него на затылке невольно поднялись.
Он шагнул от окна в маленькой гостиной, и ему пришлось ухватиться за спинку дивана, чтобы удержать равновесие. Он все еще не привык к новому восприятию пространства.
Его мать настояла на том, чтобы еще раз проверить, насколько безупречна ее внешность. Черные волосы были аккуратно собраны в обычный пучок, но лицо заливала бледность, которую не скрывал макияж. Волнение читалось в ее сине-зеленых глазах.
- Иди туда. - Она кивнула в сторону двери в дамскую комнату.
Хавьеро удивленно поднял брови и почувствовал, как повязка на глазу натянулась, касаясь не полностью заживших шрамов.
- Какие-то проблемы? Я позвоню в службу обслуживания.
- Нет, - твердо сказала его мать. Она отступила и махнула рукой в сторону двери.
Досадливо хмыкнув, он прошел мимо нее, толкнул дверь в женский туалет и резко остановился при виде Скарлетт, стоявшей спиной к окну возле раковины.
Ее светлые волосы были собраны на затылке, лицо округлилось, а сшитый на заказ жакет едва сходился на животе.
Хавьеро склонил голову набок, напрягая свой единственный глаз, не уверенный, что разобрал все правильно.
Он снова перевел взгляд на лицо Скарлетт, на котором застыл ужас, когда она увидела его растрепанные волосы, повязку на глазу и уродливые шрамы.
Слово «беременна» приземлилось в бассейне осознания, послав приливную волну шока через всю нервную систему.
Скарлетт со стуком уронила телефон, по которому пыталась дозвониться до Киары. Теперь она смотрела на бледные отметины на лице Хавьеро, каждая из которых с обеих сторон была испещрена булавочными уколами недавно снятых швов.
Вероятно, поэтому черты его лица выглядели так, будто перекошены? От верхней губы глубокий шрам тянулся по отросшей щетине до самой шеи. И заканчивался опасно близко к яремной вене! Боже милостивый, он едва не погиб!
Она ухватилась за край раковины, пытаясь удержаться на ногах, - при мысли о том, что он мог умереть, у нее закружилась голова.
Нет, не увечья делали его отталкивающим в ее глазах, мрачно просчитала она сквозь туман паники и тоски. Тот презрительный взгляд, который он бросил на ее живот.
- Я думал, мы встречаемся в зале заседаний. - Его голос прозвучал сипло. Горло тоже повреждено? Или так проявлялись сейчас его истинные чувства к ней? А в ту их встречу он был нетерпеливый, взрывоопасно страстный. Щедрый на ласки. Рассыпающий комплименты.
Впрочем, чего ждать, когда она сейчас размером с бочку?
Ее артерии горели от адреналина, сердце бешено колотилось, мозг закипал от того, как быстро ей приходилось переключать передачи.
Все в ней хотело кричать о помощи, но она была в достаточно трудной ситуации, которая на ее совести.
Скарлетт боролась за то, чтобы сохранить ясный рассудок на протяжении нескольких минут, прежде чем перейдет к следующему вызову.
Это всего лишь небольшое испытание под названием роды, но она будет беспокоиться об этом, когда попадет в больницу.
Когда новая схватка резанула ее поясницу, она крепче ухватилась за край раковины и стиснула зубы, пытаясь успокоиться, не обращать внимания на усиливающуюся боль и держаться за остатки достоинства.
- У меня схватки, - натянуто произнесла она. - Это твой ребенок.
Новый шок промелькнул на его покрытом шрамами лице.
-Ия должен в это поверить?
- У меня отошли воды. Это хрестоматийный признак начавшихся родов.
- Ты знаешь, что я имею в виду. - Его агрессивная позиция немного смягчилась, когда он увидел, как Скарлетт глубоко вздохнула. - Он от моего отца?
Этого следовало ожидать, подумала она и поморщилась как от физической, так и от душевной боли, достигшей пика.
- У меня нет времени на долгие объяснения. - Она попыталась успокоиться. - Можешь поверить, что этот ребенок твой, мне на слово или убедиться после теста ДНК, не имеет значения.
На самом деле это имело значение. Ей было неприятно, что он так скептически относился к ней, убивая то немногое самоуважение, которым она обладала.
- Мне нужно в больницу, но я хотела сама сказать тебе, что это твой ребенок. Именно это ты узнал бы на сегодняшней встрече, вместе с тем, что…
Он никогда не простит ее. Скарлетт знала это, когда смотрела на положительный тест. И когда рассказывала об этом Нико и наблюдала, как его глаза сузились от возникшей идеи. Даже когда узнала о решении, которое обеспечивало будущее их ребенка и ее собственное.