– …
– Знаю, у тебя нет никакого настроения, но это пойдет тебе на пользу. Не вставай, я обо всем позабочусь!
– Клодина?
– Что, дорогая моя?
– Я прошляпила свой первый трамплин.
– Пф…
Глава двадцатая, в которой я вижу себя в зеркале
Моя парикмахерша не успевала принять меня в назначенное время. Я расположилась на диване в стиле Людовика XVI и стала, как обычно, делать вид, что выбираю себе новую стрижку, новый цвет волос, листая многочисленные модные журналы, которые хаотично валялись на низком столике. Какие бы смелые решения я ни принимала в такие моменты, они неминуемо превращались в пшик, когда я усаживалась в кресло к Сабрине и в поле моего зрения появлялись ножницы. Мои потуги следовать модным тенденциям быстро сдавались натуре скучной женщины, которая проявлялась даже в ухаживании за волосами.
– И что мы сегодня делаем?
– Э-э, как обычно.
Клиентка, которой заканчивала заниматься Сабрина и из-за которой она задержалась, восторгалась градиентом розового, появившимся на ее волосах после многих этапов обесцвечивания и окрашивания:
– Именно то, что я хотела! Отпад! Подруги мне обзавидуются! Мама скоро зайдет расплатиться с тобой.
Чуть поодаль еще одна клиентка, круглая как шар, советовалась с Евой, другой парикмахершей.
– Хочу что-нибудь поменять, мне жутко не нравится, как я выгляжу. А если сделать цветные пряди по бокам, это немного вытянет мне лицо?
– Длины волос для этого недостаточно. Возможно, придется поиграть с формой стрижки, чтобы добиться нужного эффекта.
– А если здесь сверху добавить немного красного? Так же поярче будет, правда?
Эта женщина внушила себе, что цветные пряди визуально скинут ей несколько килограммов. Человек живет надеждой, и это один из величайших его талантов. Он пичкает себя иллюзиями, которые позволяют хотя бы на время убежать от суровой реальности.
– Пожалуй, это смотрелось бы красиво. Но придется сначала обесцветить волосы, а потом уже подбирать нужный оттенок.
– Оно того стоит?
– Если хочешь получить хороший красный, то другого выбора нет.
– Что ж, тогда вперед!
Она удовлетворенно рассмеялась, предвкушая свое преображение от нескольких высветленных прядей, которым она доверила поправить свой внешний облик и моральный дух. От удовольствия она помахала похожими на сосиски пальчиками.
В большом зеркале, висящем в глубине зала, я увидела свое отражение. Отросшая седина, скромная поза добропорядочной женщины. Как и все, я пришла сюда за иллюзией.
– Диана, привет!
– Привет!
– И что мы сегодня делаем?
– Я хотела бы вернуть волосам натуральный цвет.
– Думаешь, этот слишком темный?
– Да нет, я имею в виду их настоящий цвет.
– Не понимаю.
– Вернуть седину.
– Ты серьезно?
– Да.
Она посмотрела на меня в зеркале, пытаясь понять, что происходит. Как правило, женщины бегут от своего возраста, а не бросаются в него очертя голову. Спорить она не стала. Сабрина вообще задает мало вопросов, работает быстро и качественно, о своей жизни не рассказывает.
– Сделаю тебе светлые пряди оттенка, наиболее приближенного к твоему натуральному. Это позволит сгладить период отрастания волос. Будем подкрашивать пряди каждые два-три месяца. Через пару лет у тебя будет седина по всей длине.
– Мне хотелось бы подстричь волосы прямо сейчас.
– Подстричь как?
– Каре до подбородка. Так же они быстрее станут белыми, да ведь?
– Думаю, будет потрясающе. Но обещай, что не пожалеешь о своем решении.
Сабрина развернула кресло и, вскинув брови, посмотрела мне прямо в глаза.
– Обещаю.
– Месяца два назад одна клиентка пришла ко мне подстричься. Хотела новую короткую стрижку, как у Дженнифер Лоуренс…
– Я не знаю, кто это.
– Неважно. У девушки волосы были до середины спины, а она хотела их отрезать.
– Ох!
– Я ее подстригла, получилось обалденно – все в салоне восхищались, когда она ушла, – мы сделали фотки и все такое, но через неделю она вернулась и наорала на меня!
– Надо же!
– Оказывается, она пожалела о стрижке. У нее, понимаете ли, был тогда плохой день, а мне, дескать, стоило ее отговорить от этого шага.
– Бедная ты, бедная.
– Я что, продаю безделушки, которые можно вернуть обратно? Отрезанные волосы уже не приклеить!
– И что ты сделала?
– Усадила ее, успокоила, потом показала, как можно укладывать волосы с помощью пенки и всего остального, – бедолага совершенно не представляла, что с ними делать, у нее на голове была лепешка какая-то, жуть просто, такой стрижкой заниматься же надо. Ну и подарила ей баночку геля для волос.
– Ты молодец.
– А еще попросила ее оставить мне свой календарь менструаций на будущее.
– Пф… Насчет меня не беспокойся, все в порядке.
– Отлично. Ладно, приступим.
Два с половиной часа спустя я сделала первое в жизни селфи, селфи со своей парикмахершей, которая показала, как поделиться фотографией в «Фейсбуке». Все нашли меня восхитительной. Отовсюду полетели «мне нравится», «супер», сердечки и короткие комментарии. Так никто не подпрыгнул бы от неожиданности, увидев меня на улице. Мои близкие и не очень близкие могли между собой обсуждать изменения моей внешности, строить догадки о моем эмоциональном состоянии. Соцсети тем и хороши, что свой первый шок от твоей новости – будь то развод, рождение ребенка или новая стрижка – люди переживают без твоего присутствия.
– Ты не знаешь какого-нибудь хорошего агента по недвижимости? Действительно хорошего и внимательного?
Сабрина показала на подставку с визитными карточками рядом с кассовым аппаратом.
– Это мой друг, суперпрофессиональный, суперлюбезный, не то что многие нахрапистые агентишки.
– Сказать ему, что я знакома с тобой?
– Да. Он друг моего брата.
– А то встречалась я с одним на прошлой неделе, это было ужасно. От него так воняло, что я не выдержала.
– Вот увидишь, он сама учтивость. А тебе чертовски идет эта прическа! Не знаю, почему мы раньше до нее не додумались!
Мои парикмахер и психолог делают одно и то же: помогают мне почувствовать себя красивой, одна – внешне, другая – внутренне.
Тут в салон зашла мать предыдущей клиентки Сабрины, и вид у нее был недоуменный.
– Ну и что это? Что за цвет?
– Мы сделали красивый градиент… Ты не знала?
– Скажи, что ты шутишь.
– Господи!
– Что это за цвет?
– Розовый.
– Градиент розового?
– Это очень модно.
– И сколько стоит эта моднота?
– Присядь сначала.
– Нет-нет-нет, сколько?
– Потребовалось обесцвечивание в два этапа, тройное окрашивание прядей…
– …
– Двести сорок пять долларов.
– ЧТО? Черт побери! Ее наглости нет предела! Я деньги не печатаю! Себе я никогда такие траты не позволила бы!
Я взглянула на свое отражение в зеркале и увидела женщину с красивыми седыми прядями, противоречащими тренду на молодость, с прической, оплаченной за счет выходного пособия.
И несчастной эта женщина не выглядела.
Мне уже очень хотелось его увидеть. Хоть и говорят, что не следует судить по одежке, я думаю, что, бегло изучив оболочку, можно составить представление и о содержимом.
Столь же пунктуальный, как и частный детектив, он явился вовремя на кроссовере «Субару», заляпанном грязью. Не всматриваясь специально, я все же заметила, что колеса не были закрыты дисками (Антуан мне говорил, что уважающий себя водитель никогда не станет ездить без колесных дисков, ведь автомобиль – продолжение его самого). На нем были темные джинсы и темно-синяя рубашка поло. Никакого пиджака и лаковых ботинок. Образ расслабленный, даже слишком на мой взгляд. Рядом с ним я выглядела чересчур разодетой. Он оказался моложе, чем я ожидала. Лет тридцати, наверное. С густыми бровями. Отпусти он волосы – стал бы походить на благообразного монаха.
– Добрый день! Мадам Делоне?
– Стефан?
– Да.
– Может, сразу на «ты»?
Мы расположились на уличной террасе на абсолютно сухих стульях. Мне требовалось узнать, с кем я имею дело, прежде чем позволить профессиональному взгляду проникнуть внутрь. Со своим дантистом я некогда поступила точно так же.
Стефан достал планшет с прикрепленными к нему линованными листами и простой карандаш с полутвердым грифелем – такие я покупала своим детям в школу. Агент, с которым я встречалась на прошлой неделе, измучил меня компьютерными презентациями и виртуальными экскурсиями, хотя я даже не согласилась с ним работать. Мне следовало дать ему от ворот поворот уже после его первого «моя дорогая мадам». А этот, с неотбеленными зубами и видом прилежного ученика, мне очень нравился. Он посмотрел мне в глаза и серьезно спросил:
– Могу задать тебе нескромный вопрос?
– Нет.
Он испустил смешок, брызнув слюной. Будем придерживаться сути вопроса, этого вполне достаточно.
– Без проблем. Прости.
– Я хочу продать дом, потому что хочу переехать. Это все.
Должно быть, я выглядела глупо. Ну и ладно. У меня не было никакого желания делиться с ним своими семейными проблемами. Ни с ним, ни с кем-либо другим. Клиентам, жаждущим узнать о причине продажи, пусть говорит ровно то, что я сейчас ему сказала, ведь это истинная правда: я хочу переехать. А причины, побудившие меня к такому решению, никого не касаются.
– Отлично. Вы торопитесь с продажей?
– Ты.
– Прошу прощения. Ты торопишься с продажей?
– Смотря что это значит.
– У тебя есть конкретный срок, к которому ты намерена съехать?
– Я хочу, чтобы меня здесь не было к Рождеству.
В своих самых жутких кошмарах я сидела одна во главе большого, бесконечно длинного стола перед огромной, размером с верблюда, индейкой, утопающей в собственном соку. А по телевизору, составлявшему мне компанию, показывали старый фильм «Чудо на 34-й улице»[16]