ветственно дороговизне пояс, составленный из серебряных пряжек, на каждой из которых была выгравирована сцена из жизни Космы и Дамиана, святых покровителей дома Медичи. Осмотрев весь пояс, я понял, что подарок со смыслом, поскольку, надевая его, я сразу показывал понимающим людям, чей дом представляю. На некоторых переговорах он определённо будет мне полезен.
— Благодарю за дар, я понимаю его смысл, — низко поклонился я всем, — не уроню честь флорентийских банкиров из дома Медичи.
— Мы в этом не сомневаемся, синьор Иньиго, — улыбнулся мне синьор Козимо, — но, прошу к столу.
В отличие от дня моего приезда, за столом сегодня говорили все, и в целом была непринуждённая обстановка, многое мне сказавшая о том, что меня приняли в этом доме. Конечно, я ни Медичи и никогда им не стану, но самое близкое, куда меня могли допустить, сейчас и происходило за этим столом. Наверняка во Флоренции многие бы отдали руку за то, чтобы оказаться на моём месте, а я же хоть и вел себя с благодарностью к их приёму, но при этом с полным пониманием того, что я самостоятельная личность и титульный дворянин. Это было всем видно и Медичи это явно нравилось, что я не раболепствую, ничего у них не прошу, и в то же время приношу пользу тем, кем я есть.
Поэтому ужин прошёл в очень дружеской обстановке, можно даже сказать семейной и мы расстались только через три часа, когда все разошлись по своим делам.
Глава 16
1 июля 1457A.D., Таламоне, Сиенская Республика
Путь обратно, Козимо мне посоветовал проделать по морю, сначала добравшись до города Таламоне, а там посетить филиал банка, чтобы управляющий нашёл мне корабль до королевства Арагон. Так я и решил сделать, а всю дорогу до города на побережье Тирренского моря, тренировался рисовать, рисуя углём всё, что только видел. Фра Филиппо оказался прав, хоть и откровенного таланта у меня не было, но практикой я могу многое наработать из того, что было мне доступно от природы.
— Таламоне, сеньор Иньиго, — к повозке подъехал Алонсо на коне, — я поехал вперёд.
Я лишь кивнул, поскольку все и так знали свои обязанности, он просто из дани уважения сказал мне о том, что поедет первым и поищет нам жильё, где можно остановиться. Поиски попутного корабля, как я помнил ещё по Неаполю, могут весьма сильно затянуться.
Первое, что бросилось мне в глаза, это было то, что небольшой город явно готовился к осаде. Поскольку виднелись работы по углублению рва, вырубались вокруг все деревья, из которых можно было бы делать фашины, также в него бесконечной вереницей тянулись подводы с продовольствием.
— «Зачем Козимо посоветовал ехать через Таламоне, если тут ведутся боевые действия и город могут скоро взять в осаду? — удивился я про себя».
Ответ на этот вопрос пришёл даже быстрее, чем я думал. Мы не успели проехать городские ворота, где нас самым тщательным образом обыскали, как вернулся взволнованный Алонсо, и сказал, что в порту многие корабли ищут попутчиков, чтобы хоть как-то окупить рейс обратно, поскольку торговля у них не задалась. В городе из-за постоянной опасности нападения со стороны клана Орсини и короля Альфонсо V торговля практически умерла, поэтому все купцы старались как можно быстрее распродать свои товары и покинуть город.
— Я выбрал самый большой корабль и предварительно даже договорился с капитаном, сеньор Иньиго, — быстро выдал мне всю это информацию Алонсо, — нам останется только продать повозку и лошадей.
— Скидывай побыстрее, пока всё не началось, — согласился я с ним, — лучше потеряем немного денег, чем застрянем в осаждённом городе.
— Конечно, сеньор Иньиго, — согласился он со мной, — тогда едем сразу в порт, вы поселитесь на корабле с вещами, чтобы в любой момент мы могли выйти, я заверил капитана, что больше ему искать никого не нужно будет, мы оплатим ему весь рейс целиком.
— Всё верно Алонсо, — подтвердил я правильность его решений, — ты всё правильно сделал.
Он поклонился, и мы заторопились в порт, чтобы познакомиться с португальским капитаном и его кораблём, оказавшимся большой двухмачтовой каравеллой.
— Ваше сиятельство, меня зовут Бранко Сантос, для всех нас большая честь приветствовать вас на этом корабле, — на неплохом кастильском встретил он меня с низким поклоном.
— Взаимно капитан, — кивнул я, — прошу дать нам время, чтобы продать повозку и лошадей, потом можем сразу выходить.
— Я даже могу помочь вашему управляющему, ваше сиятельство, — тут же ответил он, — лошади сейчас в большом дефиците, так что я знаю кому их можно продать с большой выгодой.
— Если продадите их дороже, чем мы их купили, капитан, — хмыкнул я, — десять процентов от суммы сделки ваши.
— Ваше сиятельство, ради такого, я очень сильно постараюсь, — широко улыбнулся он, уйдя догонять Алонсо, а ко мне подошёл его помощник, пугливо смотря на меня и мою охрану.
— В-ваша св-в-етлость, — перепутал он обращение явно от испуга, — прошу вниз, капитан отдал вам свою каюту, а ваши люди разместятся вместе с матросами.
— Хорошо, проведи нас, — кивнул я.
Места на корабле оказалось крайне мало, так что я ещё порадовался, что мой отряд небольшой, а то пришлось бы искать ещё и второй в придачу.
Внизу вонь была ужасающая, а больше всего от соломы и матрасов, которые лежали на полу. Я было открыл рот, чтобы спросить, почему нет гамаков, как в памяти пришло воспоминание, что они появились только после путешествия Колумба.
Своих наёмников я может бы и положил на них, но с нами была ещё Марта с пятью детьми, для которых это путешествие было сродни сказке, так что опасаясь того, что они в этой антисанитарии заразятся и привезут это потом в Аликанте, я решил устранить эту проблему, но сначала нужно было дождаться возвращения Алонсо и капитана.
Вернулись они через три часа, страшно довольные, и управляющий мне сказал, что в ожидании осады, цена на лошадей и правда сильно скакнула вверх, так что мы не только с выгодой продали их, а ещё и прилично заработали, не без помощи капитана Бранко.
Верный своему слову, я тут же попросил его рассчитаться с моряком, и вскоре часть приятных серебряных и золотых монет перекочевала из одного кошеля в другой, и я поинтересовался у капитана.
— Идти мы будем вдоль береговой линии?
— Да, ваше сиятельство, — подтвердил довольный заработком Бранко Сантос.
— Тогда нужно будет остановиться в каком-нибудь ближайшем большом городе, где есть цех ткачей, мне нужно будет сделать им большой заказ.
— А что вы хотите сшить, ваше сиятельство? — поинтересовался у меня капитан.
— То, что позволит моим людям не спать на досках и том ужасе, который я сегодня увидел у вас в трюме.
Капитан смутился.
— У меня хороший корабль, ваше сиятельство, — стал извиняться он, — но его владельцы экономят буквально на всём.
— Значит хорошо, что я не экономлю на своих людях, — улыбнулся я ему, и он поклонился и сказал, что обязательно учтёт моё пожелание при прокладке курса.
5 июля 1457A.D., Генуя, Генуэзская Республика
Не стало для меня удивлением, когда «ближайшим крупным городом» оказалась Генуя. Вот уж в этом огромном городе, столице Генуэзской республики, а также некогда сопернике Флоренции и Венеции я точно не хотел побывать так, как это произошло сейчас. Наскоком, ничего не смотря, мы нашли ближайший к порту цех ткачей, и я вручил его главе рисунок гамака и пока он совещался со своими мастерами, сколько запросить с меня за такой неожиданно свалившийся на них заказ, я смог немного выдохнуть и осмотреться.
Город явно находился в упадке, по сравнению с той же Флоренцией. Некогда великая столица республики сейчас явно испытывала не лучшие времена, и причина была понятна: сначала долгое влияние Франции, потом взбунтовавшаяся Корсика, затем Альфонсо V захвативший Сардинию, и под конец богатые колонии в Леванте были захвачены турками. Потеряв источники дохода, Генуя быстро стала терять авторитет и то, что я сейчас перед собой видел, было лишь блеском былой славы.
— Ваше сиятельство, неделя и ваш заказ будет готов, — обратился ко мне глава гильдии ткачей, после долгих раздумий, — но из-за срочности, будет дороже стоить. За десять гамаков возьмём с вас двадцать флоринов с нашим материалом.
— У вас три дня и пятьдесят флоринов оплаты, — сделал я ему контрпредложение, — работа не сложная, просто привлеките к ней больше людей.
Глаза главы цеха сильно округлились, так с ним видимо ещё никто не торговался, обычно прося занизить цену, а не повышая её.
— Тогда нужен аванс, ваше сиятельство, — с запинкой сказал он, — хотя бы десять флоринов.
Я поднял руку и Алонсо молча достав походный письменный набор, открыл чернильницу, достал перо, поставил в векселе банка Медичи сразу всю сумму в пятьдесят флоринов, спросил имя главы цеха, вписал его и отдал мне на подпись. Когда я подписал, он отдал его поражённому главе со словами.
— У вас три дня уважаемый.
Тот, смотря на вексель, быстро закивал головой, и мы гордо удалились, а уже в повозке рассмеялись.
— Я смотрю, и ты сам научился тратить деньги с поистине графским размахом Алонсо, — посмеивался я над тем, как он не стал мелочиться и выписал вексель сразу на всю сумму, как это сделал бы и я сам.
— Так это же ваши деньги, синьор Иньиго, — философски заметил он, — я уже понял, что если вам что-то нужно, то вас бесполезно отговаривать, проще согласиться и сделать это.
— Вот! Золотые слова, учись Бернард! — показал я пальцем на Алонсо хмурому швейцарцу.
— Я скажу просто — транжира вы, сеньор Иньиго, — проворчал он, — к чему эти траты, если мы на корабле всего несколько недель?
— Ладно Марта со мной в каюте, всё же женщина, а её дети? А наёмники? А вы в конце концов? — покачал я головой, — к тому же, мы гамаки заберём с собой, думаю я, это не последнее наше морское путешествие.
— Ну если только так, синьор Иньиго, — покачал головой обычно рачительный швейцарец, считавший каждый гросс.