— Теперь вы понимаете моё удивление, — хмыкнул я, — так откуда?
— Не знаю сеньор Иньиго, она не высказывала вслух ничего об этом, — задумался он и я заодно. В голову мне пришла одна мысль.
— Слушайте сеньор Чакон, а те письма, что мой управляющий писал вам, отправляя вместе с векселями, насколько они подробные? — задумчиво проговорил я.
— Не очень, но ваши основные передвижения там описаны, а также встречи с королями, — кивнул он, — сеньор Альваро очень ответственно подходит к делу.
— Изабелла их читала?
— Нет, я не показываю их инфантам, только рассказываю о вас, фильтруя слишком жестокие вещи для детского разума, — покачал он головой.
— Вы можете её позвать? — попросил я и когда Изабелла появилась, гордо подняв голову, сеньор Чакон спросил её.
— Инфанта, посмотрите на меня и скажите честно, что вы не читали письма от сеньора Иньиго, которые лежат у меня в столе.
Ребёнок сразу опустил голову, и Изабелла старалась смотреть куда угодно, только не на Гонсало Чакона.
— Похоже причина найдена, — вздохнул я.
Сеньор Чакон виновато посмотрел на меня и отпустил ребёнка к жене, которая ждала Изабеллу за дверью.
— Сеньор Иньиго, вы ведь понимаете, что это просто детская блажь и она пройдёт, когда Изабелла повзрослеет? — спросил он.
— Надеюсь сеньор Чакон, надеюсь, — вздохнул я, — но попрошу сеньора Альваро, не быть больше столь усердным в описании моих приключений.
— Эх, а я потеряю единственный источник новостей из внешнего мира, — вздохнул с улыбкой Гонсало Чакон, — буду опять чувствовать себя затворником.
— Ваша служба сеньор Чакон важна, можно сказать самая важная, — я покачал головой, — то, что сейчас вложится в головы инфантов вами, будет с ними всю жизнь. Не недооценивайте свою важность.
— Благодарю вас сеньор Иньиго, что не я один это понимаю, — вздохнул он.
— В любом случае, рассказывайте, чем я могу вам ещё помочь, — улыбнулся я, — я взял с собой много золота в этот раз.
— О, сеньор Иньиго, это вы зря сказали, — улыбнулся он, показывая, что шутит, — но я бы не отказался провести ремонт главного донжона. Зимой становится уже слишком холодно.
— Давайте наймём инженера и архитектора, — просто предложил я, — составим смету и обозначим ему фронт работ.
— Это будет дорого сеньор Иньиго, лучше заделать своими силами самые проблемные участки, — удивился он.
— Я так не могу, сеньор Чакон, — покачал головой, — сделаем всё капитально и качественно. Отправьте гонцов в ближайшие крупные города, скажите объявляем конкурс на ремонт замка.
— Хорошо, сеньор Иньиго, — кивнул он, — пусть так и будет.
Глава 21
24 сентября 1457A.D., замок Аревало, королевство Кастилии и Леона
— Сеньор Иньиго, так нечестно! — Альфонсо возмущённо смотрел, как я поставил ему мат за четыре хода.
— Погодите инфант, — не понял я, — вы сами сказали, что весьма преуспели в шахматы, поэтому я играл с вами серьёзно!
— Да, но не за четыре же хода! — возмутился ребёнок.
— Хорошо, за сколько ходов вы бы хотели, чтобы я его вам поставил?
— Я вообще-то хотел у вас выиграть! — возмущению инфанта не было предела.
Его учитель математики, который и обучил его этой игре, вмешался в наш спор.
— Инфант, позвольте мне попробовать поиграть с его сиятельством, — вышел он и Альфонсо тут же радостно посмотрел на него.
— Да, Карл, покажите нам как нужно играть!
Мат в десять ходов показал класс, но правда не с той стороны, на которую он рассчитывал.
Лицо учителя вытянулось.
— Ваше сиятельство, вы очень сильны, — не стал он искать причин своего поражения, а просто поднял руки, — мне бессмысленно соревноваться с вами, нужен более сильный противник.
— Им буду я! — тут же нарисовалась пигалица, которая потеснила учителя и села за стол, допустив сразу две грубейшие ошибки на первых же ходах.
— Мат в два хода, — передвинул я ферзя на нужную клетку.
Глаза ребёнка метались по доске, пытаясь найти решение, но после допущенных ошибок его не было, так что Изабелла спрыгнула со стула и зарыдав, побежала прочь.
Я тяжело вздохнул, выиграть шестилетнего ребёнка, супердостижение для человека с нейросетью.
— Ваше сиятельство не расстраивайтесь, — учитель понял моё настроение, — поддаться тоже было неправильно, инфанта должна понимать в какие игры ей стоит вмешиваться, а в какие нет. Лучше это произойдёт сейчас, чем в будущем.
В комнату вошла Клара Альварнаэс, спросив у нас, почему инфанта выбежала в слезах и ничего не хочет рассказывать о случившемся. Альфонсо показал на шахматную доску, где было всего сделано всего несколько ходов и объяснил.
— Она подумала, что сможет обыграть сеньора Иньиго.
Сеньора Альварнаэс улыбнулась, и ушла, видимо её успокаивать. Получилось у неё это с трудом, но Изабелла не разговаривала со мной до самого ужина, дуясь на меня со всей своей детской непосредственностью.
27 сентября 1457A.D., замок Аревало, королевство Кастилии и Леона
Я сидел на стуле, укутанный одеялами и смотрел, как сержант из охраны замка, тренирует Альфонсо, показывая ему базовые упражнения для навыков фехтования. Рядом со мной сидел Гонсало Чакон и Алонсо. Неслышной тенью подошла инфанта и поджав губы поинтересовалась у меня.
— Сеньор Иньиго, а как выглядит Фердинанд Арагонский? — спросила она, всё ещё обиженная на меня за шахматное поражение.
Я задумался, затем попросил Алонсо.
— Принеси мой набор пожалуйста.
— Конечно, сеньор Иньиго, — он кивнул и вскоре принёс листы бумаги, угли и мольберт.
Гонсало Чакон и сама Изабелла с удивлением на всё это посмотрели, поскольку по прибытии в Аревало я ещё ни разу не рисовал. Я же, прикрыв глаза вспомнил принца и открыв их, взяв уголь в руки, стал со скоростью принтера делать его фотографию. Ничем другим я не мог это назвать, поскольку творчеством делать точную копию портрета человека, у меня язык не поворачивался. На всё ушло минут двадцать, и я вручил Изабелле готовый чёрно-белый портрет юного принца.
— Держите.
Та, открыв рот, как впрочем и управляющий замка, смотрели на рождённый прямо на их глазах точный портрет.
— Я не знал сеньор Иньиго, что вы так хорошо рисуете! — изумился сеньор Чакон, — принц, словно живой!
— А меня, меня вы, также сможете нарисовать? — тут же попросила у меня Изабелла.
— Конечно, — кивнул я, — сядьте удобнее и выглядите красиво.
Девочка поправила платье, поправила чепец, и подняла подбородок. А я же стал рисовать не эту инфанту, а ту, которая сидела у меня на кровати, со скрещёнными на груди руками и весьма упрямо выглядящую.
Рядом со мной вскоре начали фыркать мужчины, когда стали видеть отличие того образа, который пыталась создать Изабелла, и того, что появлялся у меня на листе бумаги.
Наконец Гонсало Чакон зажав рот, отошёл от меня, а следом за ним и Алонсо, не в силах выдержать смех. Изабелла удивилась их поведению, заподозрила неладное, стала злиться, и оттого, мой образ получился ещё лучше, чем я задумывал изначально.
— Вот моя принцесса, держите, — закончив, я протянул ей рисунок.
Она с радостью его взяла, посмотрела на упрямого ребёнка со скрещёнными руками и весьма набыченным видом и молча порвала рисунок.
— Наш повар нарисовал бы лучше, — с этими словами, она гордо удалилась.
Правда вскоре пришла Клара Альварнаэс и с виноватым видом попросила у меня нарисовать ещё раз тот же образ. Я понял, кто её послал, так что не стал ставить женщину в неудобное положение и нарисовал то же, что и несколькими десятками минут раньше. Едва взглянув на готовый портрет, женщина всплеснула руками. Она наклонилась, подняла клочки бумаги от прошлого портрета, собрала их и сравнила, затем посмотрела на меня.
— Изабелла сказала, что вы нарисовали чудовище, а не её, — женщина расстроенно посмотрела на меня, — но это же великолепно, сеньор Иньиго! Я никогда не видела ничего красивее этого!
— У всех разные понятия о красоте, сеньора Альварнаэс, — успокоил я её жестом, — инфанта должна понимать, что не всё в жизни будет так, как хочет она сама.
— Конечно сеньор Иньиго, ваши уроки ещё самые безобидные, — вздохнула она и с надежной попросила, — я не покажусь вам слишком наглой, если попрошу нарисовать и меня тоже?
Я протянул руку и показал на стул рядом.
— Всё равно жду, когда закончится урок фехтования у Альфонсо, я обещал ему урок шахмат.
— Благодарю вас, сеньор Иньиго, — женщина улыбнулась, поправила свою одежду и замерла.
Когда спустя двадцать минут я протянул ей готовую работу, женщина ахнула и не смогла сдержать слёзы.
— Благодарю вас, сеньор Иньиго! — она, прижав рисунок к себе, стала мне кланяться.
— Это просто рисунок углём, сеньора Альварнаэс, — попытался успокоить её я.
Гонсало Чакон рассматривая портрет жены, качал головой. Клара выглядела словно живая, настолько точно было всё передано художником, внешний вид которого никогда бы не сказал постороннему человеку о том, какие таланты скрываются в этом неказистом и тщедушном теле, которое не могло даже самостоятельно ходить.
— Изабелла тоже получилась превосходно, я не могу без смеха смотреть на её упрямо сжатые губы, — сказал он со вздохом, возвращая лист бумаги жене, — каждый раз вспоминая что-то, что она мне с таким видом заявляла сама.
— Граф просто удивительный человек, — женщина покачала головой, — хотя конечно преследующий и свои цели тоже.
— В этом нет ничего удивительного, — Гонсало Чакон пожал плечами, — к тому же я узнавал, Фердинанд Арагонский не худшая партия для Изабеллы, есть гораздо хуже кандидатуры, которые для неё приготовил король Энрике.
Клара побледнела.
— Он уже об этом думает?
Гонсало Чакон кивнул.
— Он предлагает её всем, но ввиду возраста Изабеллы пока нет ответов, короли думают.
— Бедное дитя, — на глазах Клары появились слёзы, — инфанта думает, что сама выберет себе мужа.