— Вот любимчик дедушки, — ребёнок потеребил огромную голову и посмотрел на меня, поскольку я тем временем запоминал собаку. Было понятно, что за то время, пока я нахожусь здесь, ни одному нормальному художнику я не смогу заказать нарисовать пса, а это значило, что нужно было это сделать самому. Благо, что грунтовка, холсты и краски были у меня с собой, приготовленные ещё во Флоренции моим учителем, и сейчас видимо настало время пустить их в ход, пока они окончательно не испортились.
— Благодарю вас, сеньор, — я поклонился ребёнку, — вы очень мне помогли.
Тот улыбнулся и стал играть с собакой, радостно упавшей на спину и дрыгавшей лапами, пока он чесал ей пузо.
— Чем можно порадовать вашего сеньора? — тихо спросил я у его сопровождающего, чтобы этого не слышал ребёнок.
— Сеньор Антониу уже год выпрашивает себе полный рыцарский доспех, ваше сиятельство, — вздохнул тот, — сеньор Фернанду даже снял мерки и раздумывает заказать его на следующий день рождения сеньора Антониу.
Я показал Бернарду снять один из своих перстней и протянуть его собеседнику.
— Вы ведь узнаете для меня имя мастера, который снимал мерки? — с улыбкой спросил я у португальца.
Перстень исчез в его руке, и он мне улыбнулся.
— Я водил сеньора Антониу к этому мастеру, так что могу назвать его имя прямо сейчас, ваше сиятельство.
— Сделаем тогда лучше, — улыбнулся я ему в ответ, — вы попросите сменить себя на этом посту, и покажите Бернарду мастерскую этого бронника. Думаю, двадцать флоринов успокоят вашу совесть, что вы немного слукавите об истинной причине своего отсутствия. Я хочу сделать мальчику сюрприз.
— Конечно ваше сиятельство, я люблю сеньора Антониу и представляю, какую радость ему принесёт этот подарок, так что дайте мне час, и я буду в полном вашем распоряжении.
— Благодарю вас, кабальеро, — склонил я голову в благодарности.
Герцог задумчиво смотрел на замершего перед ним сына своего старого знакомого, которого он приставил к внуку, чтобы взрослый присматривал за ребёнком. То, что тот был рождён от одной из любовниц Фернанду, особой роли не играло, герцог был рад его рождению, поскольку в мальчике текла кровь Браганса.
— Говоришь его наёмник заказал доспех для Антониу?
— Да ваша светлость, мастер сказал, что у него было свободное время и он почти доделал этот доспех за свои средства, чтобы на следующий год не тратить на это время, так что они договорись на девять тысяч флоринов, что его покроют воронением и серебряной чеканкой за эти две недели.
— Граф отдал девять тысяч флоринов только за то, что внук показал ему собаку? Ты уверен?
— Полностью ваша светлость, — твердо ответил тот, — я присутствовал в зале, когда граф пришёл и слышал всё, о чём они говорили там, а потом на псарне. Он хочет сделать подарок вам, поэтому узнавал, что вам нравится. Сеньор Антониу рассказал об Алексо, поэтому граф решил сделать сюрприз и ему, поэтому спросил у меня, чтобы его порадовало.
— Странно то, откуда он взял деньги, — задумчиво пробормотал герцог, — мне рассказывали, что он по прибытии продал свои драгоценности, чтобы расплатиться за купленных рабов. Зачем он это сделал, если у него были наличные? Кстати, его человек говорил, чем он будет расплачиваться?
— Нет ваша светлость, только то, что это будет не вексель, — склонил голову собеседник.
— Ладно, спасибо, что рассказал мне об этом, если граф ещё раз подойдёт к Антониу дай мне знать.
— Конечно ваша светлость.
Глава 10
20 марта 1458A.D., Лиссабон, королевство Португалия
— Ваше сиятельство, не знаю каким божьем чудом это произошло, но мне больше нечему вас учить, — монах смотря на меня восторженным взглядом, принял последний экзамен по португальскому, а также трём африканским наречиям, с помощью которых он общался с туземцами на чёрном континенте.
Он сидел напротив меня в новом францисканском хабите, подвязанный новой верёвкой, а на ногах у него были также новые крепкие сандалии, сделанные по его ноге. В общем, пока они жил рядом со мной, я его приодел и покормил, так что он даже немного поправился.
— Что же, тогда благодарю вас за науку брат, — я отложил перо и показал Бернарду взять кошель с золотом и передать его монаху, — здесь моё пожертвование вашей церкви в благодарность за вашу неоценимую помощь.
Монах, взяв кошель, удивился его тяжести и склонил голову в благодарности.
— Благодарю вас сеньор Иньиго, мне было приятно учить вас, давно не встречал такого благодарного и усердного ученика.
— Спасибо вам брат, — я тоже ему поклонился, и мы расстались.
За эти две недели ожидания возвращения сеньора Аймоне с кораблями всё, что я успел, это поужинать с архиепископами и герцогом, причём всю еду нам готовила только Марта и они все высоко оценили её стряпню, а также пили дорогое вино, которое я нашёл в городе по бешеным ценам и мы весьма умиротворённо провели вечер, разговаривая о том и сём, но больше конечно рассказывал им про себя я, а взрослые слушали и задавали вопросы. Ничего серьёзного мы не обсуждали, просто приятно провели время и договорившись повторить при следующей совместной встрече.
Но на что я убил больше всего времени и сил, так это на проклятую картину с собакой. Почему проклятую, потому что я просто задолбался с ней. Если дела с рисованием углём у меня получались всё лучше и лучше, я мог бы даже гордиться собой, то с красками всё было очень печально. Мне остро не хватало практики, так что по итогу устав бороться с собой, я просто нарисовал фотографию того момента, когда собака, отряхиваясь от росы и радостно виляя обрубком хвоста, бежала к мальчику. И если художественная картина мне не удавалась от слова никак, то фотография вышла точной копией того, что у меня отпечаталось в нейроинтерфейсе, как снимок. Учитывая то, что вскоре должен был вернуться сеньор Аймоне, я решил оставить как есть и не стал больше ничего менять или дополнять, поскольку вышло бы всё равно хуже, чем сейчас.
Осталось только как-то подарить герцогу картину без особого пафоса, поскольку прошлый мой подарок мальчику, который мне помог, взбудоражил весь дом, когда бронник привёз заказ и по договорённости со мной настоял на том, чтобы лично вручить его ребёнку, с гарантией качества, расшаркиванием и обещанием всё индивидуально подогнать, под него после финальной примерки.
На радостный крик ребёнка, который был на седьмом небе от счастья сбежались взрослые, которые весьма удивились, откуда в доме появился весьма дорогой доспех, особенно когда его только планировали заказывать на следующий год. Быстрый опрос мастера выявил виновника сего торжества и уже через десять минут меня заваливали благодарностями все подряд, начиная от юного мальчика, который бегал и прыгал со шлемом на голове, показывая всем как тот идеально сидит на нём, заканчивая герцогом, который с лёгкой улыбкой сначала пожурил меня за подобное транжирство, но потом заметил, что он давно не видел внука таким счастливым и благодарен мне за это.
Так что с дарением картины нужно было быть более осторожным.
— Сеньор Иньиго, — дверь открылась и ко мне заглянул Бернард, — слуги просили передать, что его светлость просит с вами встречи.
— Да, конечно, скажи, что я сейчас выйду, — отозвался я, но швейцарец обернулся, побледнел и стал кому-то кланяться, показывая мне свой крепкий зад.
— Сеньор Иньиго! — в комнату отодвигая его властной рукой, вошёл сам возбуждённый герцог, — я понял, что не могу ждать! Как это возможно⁈ Как вы смогли⁈
Я ничего не понимая, смотрел на него, затем на картину, которую не успел закрыть тканью, и понял, что видимо нормального подарка не получится, если только сам герцог не обратит на неё внимание.
— Боюсь ваша светлость, я не понимаю о чём вы, — улыбнулся я, устраиваясь удобнее в кресле, — я же затворник и новости приходят ко мне последним.
— Корабли! Четыре прекрасные каравеллы под флагом Арагона только что вошли в гавань Лиссабона и представляете всеобщее изумление, когда стало известно, что они ваши. А ведь всем известно, что вы прибыли в Португалию без них.
— А-а-а, — протянул я, — сеньор Аймоне вернулся! Я рад, спасибо за прекрасную новость, ваша светлость.
— Но как⁈ — старик плюхнулся на соседнее кресло, — как вам это удалось⁈ Это же было нереально!
— Мы договорились с инфантом Энрике, — скромно ответил я, — простите, но подробности я не могу вам сказать, я поклялся на Библии.
— Сеньор Иньиго! — старик молитвенно сложил руки, — ну хотя бы намёк! Иначе я не смогу больше уснуть от любопытства!
— Всё, что я могу вам сказать ваша светлость, что я дал инфанту то, что ни он, ни кто-либо другой не сможет купить за деньги, — улыбнулся я, не собираясь ничего рассказывать.
Глаза герцога прищурились.
— Что-то из той же области, что и о здоровье папы? — поинтересовался он тихо.
Мне осталось лишь улыбнулся.
— Я правда не могу сказать вам ваша светлость ничего более, даже при всём своём уважении к вам.
Герцогу больше видимо и не нужно было, он покивал, и тут его взгляд остановился на картине, стоявшей на мольберте напротив.
— «Блин».
— Это же Алексо! — он встал с кресла и подошёл ближе к картине, рассматривая капли росы, которые слетали с шерсти отряхивающейся собаки, — это моя собака!
Я вздохнул.
— И мой вам прощальный подарок ваша светлость, который вы увидели раньше времени, — печально заметил я, — я планировал подарить вам его при отъезде. Ну раз уж так случилось, то пожалуйста, возьмите его от меня в благодарность, за ваше гостеприимство и помощь, которую я очень ценю.
Герцог в огромном потрясении рассматривал портрет собаки, точнее её фотографию, если быть совсем уж точными в определениях.
— А, кто художник, сеньор Иньиго? — он потрясённый увиденным, повернулся ко мне, — кто нарисовал этот шедевр? Я знаю всех мало мальки известных художников в городе, но такого качества ещё ни разу не встречал. Видно, каждую каплю воды! Я хотел бы заказать у него ещё нечто похожее!