Глава 28
Шагая между сотен трудящихся людей, Джованни Медичи тихо переговаривался с мастером, который был тут с самого начала.
— Говоришь Аристотель он глубоко понимает в горном деле? — задумчиво переспросил банкир.
— Да синьор, — кивнул сорокалетний инженер, — сначала мы все относились весьма скептически к графу, но когда он с лёгкостью говорит то, что мы знаем и даже то, что нам стало впервые известно от него, мы стали понимать, что вообще могли бы и не приезжать. Его сиятельство сам не осознают, насколько много он знает, зато тем, кто посвятил этому всю свою жизнь, и узнаёт от простого аристократа вещи, которые до этого не знал, остаётся только развести руки и признаться в собственной некомпетентности.
— Но правда тут есть во всём этом один странный момент, который нас всех смущает. Его знания, побольшей части почерпнуты не из практики, а так, словно ему самому об этом рассказали или обучили. Поскольку порой он в одном предложении может изумить нас глубиной своих знаний и тут же расписаться в том, что он полный профан. Как это в нём совмещается, мы не понимаем.
— Как раз здесь, Аристотель нет ничего странного, — Джованни Медичи спокойно кивнул, — Иньиго самый начитанный человек из всех, кого я знаю. С трудом представляю сколько книг он прочитал сейчас и сколько ещё прочитает в будущем.
— Да, нам тоже об этом известно, синьор Джованни, — кивнул мастер, — но всё равно его слушать бывает для нас очень удивительно. За эти месяцы, что мы с ним, мы даже договорились с другими мастерами задавать ему иногда вопросы, ответов на которые ни у кого из нас не было. Сказать вам результат?
— Думаю я догадаюсь сам, Аристотель, — улыбнулся Джованни Медичи, — он вам дал ответы на все из них.
— Совершенно верно, синьор Джованни, — инженер тяжело вздохнул, — и это перевернуло у многих всё, чем мы занимались всю жизнь. Трудно это признавать, но граф самый необыкновенный человек, с которым я встречался за всё время, что живу на этом свете.
— Для нас главное, что он может улучшить выход продукта, — заметил Джованни Медичи, — ты уверен? Он сможет это сделать?
— Без малейших сомнений, синьор Джованни, — без колебаний кивнул мастер, — он в первый месяц много времени проводил вокруг шахт, у ванн, много у нас что спрашивал и интересовался, но потом, словно потерял весь интерес. Последнее время он даже не появляется на производстве.
— Потерял интерес, или понял всё, что хотел? — вздохнул Медичи.
— Думаю, ближе второе, синьор Джованни, — признался мастер, — поскольку несколько облегчений процесса он всё же сделал, видя, как сильно устают люди. Вы сами видели, что теперь мы вместо ручного труда по разбиванию камней, используем «мельницу».
— Да, я видел огромные жернова, которыми перетирают камни, — кивнул Джованни, который сам удивился, как четвёрку недешёвых лошадей используют только на то, чтобы они ходили по бесконечному кругу и приводили в действие привод. Который раскручивал два огромных круглых жернова, похожие на те. что используют мельники для помола муки, но крутящихся в разные стороны и перетирающих камни, которые сыпали в отверстие посередине.
— Он сам нарисовал чертёж, сам нашёл камнетёсов и сам проследил за тем, как и что будет сделано, синьор Джованни, — подтвердил инженер слова Медичи, — он явно хорошо знал, что делал и для чего.
— Поедешь с нами в Остию, проследишь и зарисуешь всё, что он там улучшит, — приказал Джованни Медичи, — нам пригодятся эти знания, если наши отношения с ним вдруг ухудшатся. В нашем непостоянном мире ни в чём нельзя быть уверенным.
— Слушаюсь, синьор Джованни, — склонил голову мастер, — мне и самому интересно, что можно улучшить в столетиях, проверенном процессе.
— Остальным ничего не говори, нам не нужны лишние уши, — приказал Медичи и инженер понимающе склонил голову.
20 декабря 1458A.D., Рим, Папская область
На идущую красивую девушку, которую сопровождали хмурые вооружённые швейцарцы, обращали внимание все до единого. Молодые парни изумлённо раскрывали глаза, поскольку такую красавицу они видели в магистрате впервые, более взрослые удивлялись, почему рядом с юной девушкой вооружённая охрана, а не служанки, как это положено для незамужней девушки. То, что она не замужем, было видно по её весьма свободной одежде и головному убору, явно пошитом по флорентийской моде с добавлением жемчужных нитей. Да и само платье, было пошито явно не в Риме, поскольку обилие золотых нитей и драгоценных камней выдавало в девушке весьма обеспеченную особу, так что некоторые посматривая на неё, думали, сколько же приданного могут дать родители жениху, за такую завидную невесту. Явно не одну тысячу флоринов.
— Граф весьма неплохо устроился, — Паула, не обращая внимания на сотни взглядов, тихо переговаривалась с Бернардом, который шёл рядом, — с учётом того, что официально сеньор Иньиго давно не префект.
— Как вы сами видели сеньорита Паула, в Риме порядок, — заметил справедливо швейцарец, — да, много людей со сломанными руками, но видимо именно поэтому на улицах больше не лязгают оружием, как это было обычно.
— Сейчас у него и узнаем, — девушка очень серьёзно отнеслась к первому серьёзному поручению, которое ей доверил сеньор Иньиго, а Бернард и охрана только придавали ей внутренней уверенности в том, что она обязательно справится с таким доверием, какое он высказал ей.
Оставив остальную охрану снаружи кабинета, куда её привели, внутрь Паула вошла только с Бернардом, увидев, что граф и правда работает, пишет письмо, а ещё несколько таких же, неотправленных лежат у него на столе рядом с ним.
Услышав, что к нему зашли, граф Латаса перестал писать, и поднял взгляд.
— Сеньорита Паула? — удивился он, увидев девушку, одну, без её покровителя.
— Ваше сиятельство, — Паула благовоспитанно сделала книксен, — доброе утро.
— Доброе, а где Иньиго? — сразу поинтересовался граф.
— Сеньор Иньиго, в Остии, с сеньором Джованни Медичи, — объяснила Паула, — он прислал меня к вам с письмом и поручением.
— Присаживайтесь, — граф показал девушке на стул, и она сев на краешек, достала письмо из небольшой сумочки и протянула его собеседнику.
Чем больше Сергио читал, тем больше удивлялся.
— Он посылает меня в Неаполь? — изумился он, закончив чтение, — чтобы я всё бросил здесь?
— Сначала предупредили семьи Орсини и Колонна, что ваша служба в Риме окончена и вы уехали по делам, — спокойно заметила Паула.
— Это будет проблематично, — задумался граф, которому уже не раз намекали, что он может оставаться здесь столько, сколько хочет. Намекали, но официального приказа о назначении не выпускали, так он и трудился забесплатно и только потому, что пообещал об этом Иньиго.
— Ладно, я решу этот вопрос, — вздохнул наконец он, — вы едете со мной?
— Боюсь, что меня ждёт более долгий путь, чем вас, ваше сиятельство, — улыбнулась девушка, — сеньор Иньиго послал меня много дальше.
Граф Латаса хмыкнул, заинтересованно посмотрев на неё.
— Это секрет? -поинтересовался он.
— Для вас нет, — девушка покачала головой, — проверить остальные города и его дела. Так что меня ждут Арагон и Кастилия.
— А сам он значит остаётся в Остии, — нахмурился граф, и потряс письмом, — написал бы больше объяснений по этому поводу.
— Сеньор Иньиго попросил вам сказать на словах, ваше сиятельство, что он будет там, поскольку это нужно для получения золота, — заметила Паула, — последнее время у него большие траты, и минимум доходов. Так что он просит вас как можно быстрее закончить дела в Риме, закрыть все текущие контракты с наёмниками, кроме тех, которые вам потребуется для охраны в дороге до Неаполя и выдвинуться с мастерами горного дела в путь. Они вас ждут на постоялом дворе, где я остановилась.
— Хорошо, но мне нужны будут хотя бы несколько дней и много золота для оплаты наёмников, — Сергио заинтересованно посмотрел на неё.
— У меня есть доверенность на получение денег в банке Медичи, — кивнула Паула, чем успокоила его.
— Тогда я встречусь с капитанами швейцарских наёмников, затем с Орсини и Колонной, после чего вернусь к вам, — завершил разговор граф.
— Буду вас ждать вашего решения, ваше сиятельство, — Паула поднялась со стула, поклонилась и вышла из кабинета, оставляя графа в глубокой задумчивости.
— Граф, это совершенно невозможно, чтобы вы покинули свой пост, — покачал представитель Священной коллегии кардиналов, когда он оповестил всех заинтересованных в том, что уезжает.
— Почему это? — Сергио заинтересованно посмотрел на кардинала.
— Это ваш долг как префекта, защищать граждан Рима! — изумился тот подобной безответственности со стороны дворянина.
— На каком основании? — Сергио видел, как представители Колонна и Орсини, хоть и не общались друг с другом напрямую, но всё же явно задумались, что теперь делать, с его отъездом и кто теперь должен быть префектом города.
— На основании слова папы, Пия II! — кардинал не сдавался.
— Покажите буллу о моём назначении, и мою подписанную клятву, — графа было трудно пронять словесами, которые были ничем не подкреплены.
— Но…но… — кардинал повернулся, ища поддержки у других.
— Боюсь ваше преосвященство, граф прав, мы и так чрезмерно злоупотребили его милостью, — нехотя сказал Якопо Орсини, — официально префектом был назначен синьор Иньиго, и то на месяц, граф лишь выполнял его обязанности по дружбе. Так ведь синьор Латаса?
Сергио кивнул.
— С прискорбием в сердце и благодарностью за отлично выполненную работу, мы вынуждены признать, что нам нужен новый префект, — согласился с Орсини и представитель рода Колонна, повернувшийся к Сергио, — а наёмников вы нам оставите граф?
— Я уже закрыл все контракты с капитанами отрядов, — отрицательно покачал он головой, — они заканчиваются первого января.
Изумление разом прописалось на лицах всех присутствующих.