— Передумал?
Он тут же оказался рядом. Приобнял меня за талию, заявляя на меня свои права, низко склонил ко мне голову, так, что я кожей чувствовала жар его дыхания. Хриплым голосом и практически шёпотом Поль ответил:
— Я — нет. А ты?
— И я.
Он хмыкнул и проговорил:
— Что же, у тебя ещё был шанс передумать...
Странная какая-то фраза. Это, вообще-то, моя инициатива, почему я должна передумать? В подъезд мы зашли уже молча, и в лифт тоже. Я шла, а он тенью следовал за мной. Уже на лестничной клетке, открывая ключом дверь, я немного замешкалась и его предупредила.
— Поль, надеюсь, тебя не смутит небольшой беспорядок у меня... Идея пригласить тебя появилась спонтанно, и я не готовила квартиру к приходу гостей.
— Тем лучше. Не люблю, когда в квартире стерильно и показушно.
Да уж, у этого мужчины нестандартное мышление. Я вошла в квартиру, разулась, и сразу же прошла в зал. Там на полке стояли мои фото с Тимуром. Не хочу, чтобы они на нас смотрели... Неправильно это.
Я не слышала, как Поль прошел следом за мной, и вздрогнула, когда за спиной услышала его голос:
— Зачем их убирать?
— Ты меня напугал! Не подкрадывайся так незаметно! А что касается фотографий… так будет лучше. Ты, кстати, что-то говорил про ужин. Ты голодный? Шикарный ужин не обещаю, но супом с фрикадельками могу накормить. Или же можем заказать что-нибудь по телефону…
— С фрикадельками? Звучит многообещающе.
— Хм, скажешь тоже!
Честно говоря, я не знаю, что делать и как дальше с ним себя вести. Не сразу же в спальню его тащить! Поэтому идея насчёт ужина пришлась кстати. Так хотя бы поужинаем, пообщаемся немного...
Я прошла в ванную, не спеша помыла руки. В его сторону даже не оборачивалась, но чувствовала, что он рядом. вытерев руки, повернулась в сторону выхода и воткнулась в его широкую грудь. В присутствии такого крепкого и высокого мужчины пространство ванной комнаты показалось маленьким и неудобным.
Неторопливо я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Не найдя ничего лучше, я всучила ему полотенце для рук, и проговорила:
— Ты пока мой руки, а я подогрею суп.
Молча он взял из моих рук полотенце, а дальше проницательно и волнующе наблюдал за тем, как я протискиваюсь между ним и тесным пространством ванной комнаты. Незаметно пройти не удалось. Непроизвольно всё же я задела краешком своей груди его локоть. По моему телу пробежали мурашки, а ещё мне на мгновенье показалось, что его взгляд потемнел, а губы растянулись в ухмылке. Однозначно ситуация доставляет ему удовольствие! Он словно матерый хищник, загнавший свою добычу в ловушку и получающий удовольствие от её жалких трепыханий. В нашем случае вместо трепыханий жертвы была неловкость, которую я испытывала при нем в своей же квартире.
Быстрым шагом я отправилась на кухню. Достала кастрюлю с супом из холодильника и поставила её разогреваться на плиту. Сама же принялась мыть огурцы с помидорами, для того чтобы быстро приготовь салат.
Довольно скоро Поль появился на кухне. Неторопливо он подошёл ко мне, взял нож из подставки, и чашку с мытыми овощами из моих рук. На мою поднятую от удивления бровь он пояснил мягким и в то же время бескомпромиссным голосом:
— Я их порежу, а ты пока можешь накрыть на стол.
Нормально?! Он уже и указания мне в моём доме раздаёт! И больше всего меня задело, что где-то глубоко внутри мне самой всё это нравится. Этакая семейная идиллия у нас с ним получается: муж режет салат, жена накрывает на стол. Вот только мы не муж и жена и не будем ими! В лучшем случае, нас ожидает пара ночей. А потом каждый вернётся к своей привычной жизни. Моя жизнь и работа здесь, а его — во Франции. Не хватало ещё моей бурной романтичной фантазии разыграться и унести меня в мир грёз!
Единственное, что может изменить привычный для меня расклад — это если при самом прекрасном стечении обстоятельств мой план будет успешным. Тогда я уже не буду чувствовать себя такой никчёмной и одинокой. Появится в моей жизни человечек, мой ребеночек, которому я буду дарить всю свою нерастраченную нежность и любовь.
Погрузившись в мысли, я довольно быстро накрыла на стол, и мы сели есть. То и дело во время приёма пищи я ловила на себе его задумчивые взгляды. А иногда и он замечал мои попытки его рассмотреть. Но сам ужин проходил в полнейшей тишине, если не считать его комплимента о том, что я вкусно готовлю. Вкусно? Это всего лишь самый обычный суп. Но его похвала была мне приятна.
Когда мы поели, Поль встал и, к моему удивлению, начал убирать посуду со стола. К удивлению, потому что не вписывался его образ делового, влиятельного мужчины, популярного художника в то, что он так запросто и довольно быстро орудуя ножом, резал нам салат, ел мой суп, а потом начал убирать со стола. Он бы ещё посуду взялся у меня мыть... Промелькнула мысль и вдруг я отчётливо поняла, что он может. Поэтому, когда посуда со стола перекочевала в раковину, я не выдержала, подошла к нему и взяла его за руку. Подобной инициативы от меня он явно не ожидал. А я проговорила:
— Оставь посуду. Я тут поняла, что так толком и не показала тебе свою квартиру.
И я повела его в коридор, поясняя:
— Как ты, наверное, уже понял, у меня двухкомнатная квартира. Кухня, там, где мы были, ванная, зал... А вот здесь спальня.
Я толкнула дверь в спальную комнату и, всё также держа его за руку, провела Поля внутрь. Скромно без изысков: шифоньер, прикроватная тумба, и двуспальная кровать.
Развернулась к нему, не доходя пары шагов до кровати, так и не вырывая своей руки из его ладони. Присмотрела ему в глаза и увидела, что они немного потемнели и приобрели соответствующий хищный блеск. Свою вторую руку я недвусмысленно положила ему на грудь, и он не заставил себя ждать. Придерживая свободной рукой мой затылок, он впился в мои губы поцелуем.
Изначально он неторопливо прикоснулся к моим губам, и я вдруг подумала, что за столько лет без мужчины уже разучилась целоваться. Но, тем не менее, я ему ответила, обхватив его губы своими. Для него этот мой жест стал негласным призывом к действию, потому что далее он целовал уже более напористо и страстно. Завоёвывая, будоража моё сознание, давая понять, что спокойной сегодняшняя ночь точно у нас не будет.
Все сомнения в том, смогу ли я вот так просто переспать с малознакомым мужчиной, исчезли сами собой. Я хочу его. Очень хочу. Давно такого не испытывала, и думала, что уже не испытаю.
В процессе поцелуя я начала расстегивать пуговицы его рубашки. Он понял мои действия и помог мне с этим. Вскоре совместными усилиями мы сняли его рубашку и кофту, что была на мне, она полетела вслед за рубашкой на пол. Ладони моих рук вновь оказались у него на груди, и тут я почувствовала, что что-то не так. Его кожа была не гладкой, как я ожидала, а ребристой. Я оторвалась от его губ, и уставилась на голое тело мужчины.
Мамочки мои! Все его тело было в шрамах и рубцах. Испещрено и исполосовано. Я хирург, и в силу своей работы мне приходилось видеть пациентов в разных состояниях. За годы работы я насмотрелась такого, что казалось меня уже ничем не удивить. Но эти шрамы! Что это: ожог? Похоже на него, и в тоже время не совсем. Будто помимо ожога тело ещё резали и надрывали.
Поль резко отпрянул от меня, и повернулся ко мне спиной. Она была не лучше. Исполосована такими же многочисленными белыми шрамами. Без сомнения, это старые рубцы и шрамы, и им уже не один год.
— Уходи, — резко бесцветным голосом процедил он, что отрезвило меня и вывело из раздумий.
— Что? — непонимающе проговорила я.
Он ответил, все так же не поворачиваясь. Его спина и тело были напряжены, как тетива лука. Ответил он уже более спокойным, вкрадчивым голосом:
— Я все понимаю. Тебя шокировал мой вид. Это уродство.
Он резко повернулся ко мне лицом. В его глазах читалась решительность.
— Ты иди. Я выйду вслед за тобой и покину твою квартиру.
— Зачем? Я не хочу, чтобы ты уходил.
Я сделала шаг, сокращая разделявшее нас пространство. И вновь коснулась кожи его груди, поглаживая её и выводя на ней витиеватые узоры.
Он перехватил кисти моих рук. Наши глаза встретились на этот раз в непримиримой борьбе. Но проигрывать я не собиралась. Первой заговорила я, не позволяя ему что-то возразить:
— Как врачу с профессиональной точки зрения мне интересна природа твоих шрамов. Но, как женщина, сейчас я не готова тратить время на разговоры об этом. Надеюсь, что потом ты мне всё сам расскажешь.
Он смотрел на меня, не отрываясь. На его лице застыла маска непонимания и неверия. Я же, выдернула свою руку из его захвата, положила её обратно на его грудь и проговорила, потянувшись за поцелуем:
— Поль, я буду трогать тебя и гладить, сколько захочу. И ты не трать время понапрасну. Лучше поцелуй меня.
Его рука опустилась на мою грудь, сминая её сквозь ткань бюстгальтера. Он внимательно проследил за своей рукой взглядом, и без сомнения, открывшаяся его взгляду картина доставила ему довольствие. Мне показалось, что в этот момент его глаза застилала поволока возбуждения и страсти. А затем он приник к моим губам.
Его реакция однозначно мне показала, что в таком виде, с этими шрамами, его принимали не все женщины. Ну, и дуры! Ведь даже несмотря на эти рубцы и шрамы, его накачанный пресс, широкие плечи и рельефные мышцы производили приятное впечатление. Такой вид для меня значительно лучше, чем обвисшие бока и пивной живот. А шрамы... У кого их нет? Пусть и не в таком количестве. У меня они не вызвали отторжения или неприязни, скорее, интерес. При этом Поль мне не стал противен. Даже наоборот, мне хотелось его целовать. Везде. Гладить его тело и наслаждаться его реакцией на мои прикосновения. И эти шрамы тоже, которые, судя по его реакции, вызывают не только физическую боль, но и душевную.
А еще, я вдруг осознала, что открывшаяся правда про шрамы Поля, пошла мне на пользу. Зная его изъяны, я уже не считаю его таким уж недосягаемым совершенством. Эта ситуация показала мне, что казавшийся эталоном и идеалом французский красавчик обычный человек, со своими тайнами, комплексами и заморочками. Как ни странно, это приободрило меня, и позволило мне действовать с ним более уверенно и раскованно.