| He derived no pleasure from personal publicity; it was merely a matter of policy to which he submitted. | Он не извлекал никакого наслаждения из своей известности; это было делом политики, которой он подчинил себя. |
| Every corner of his penthouse had been reproduced in his papers and magazines. | Каждый уголок его роскошной квартиры был представлен в его газетах и журналах. |
| "Every bastard in the country knows the inside of my icebox and bathtub," he said. | "Каждый негодяй в стране знает, что находится в моём холодильнике и в ванной", - говорил он. |
| One phase of his life, however, was little known and never mentioned. | Тем не менее одна сторона его жизни была известна мало и никогда не упоминалась. |
| The top floor of the building under his penthouse was his private art gallery. | Верхний этаж здания, под его квартирой, был частной художественной галереей. |
| It was locked. | Он был закрыт. |
| He had never admitted anyone, except the caretaker. | Туда не допускали никого, кроме уборщиц. |
| A few people knew about it. | Очень мало кто знал об этом. |
| Once a French ambassador asked him for permission to visit it. | Однажды французский посол попросил разрешения посетить её. |
| Wynand refused. | Винанд отказал ему. |
| Occasionally, not often, he would descend to his gallery and remain there for hours. | Время от времени, но не часто он спускался в галерею и оставался там часами. |
| The things he collected were chosen by standards of his own. | Там всё было собрано по его собственному вкусу. |
| He had famous masterpieces; he had canvases by unknown artists; he rejected the works of immortal names for which he did not care. | У него были и шедевры, и картины неизвестных мастеров; он отвергал произведения бессмертных гениев, если они оставляли его равнодушным. |
| The estimates set by collectors and the matter of great signatures were of no concern to him. | Оценки коллекционеров и подписи знаменитостей его не волновали. |
| The art dealers whom he patronized reported that his judgment was that of a master. | Галерейщики, которым он покровительствовал, говорили, что его суждения были суждениями настоящего знатока. |
| One night his valet saw Wynand returning from the art gallery below and was shocked by the expression of his face; it was a look of suffering, yet the face seemed ten years younger. | Однажды вечером слуга видел, как Винанд возвратился из своей галереи, и был поражён выражением его лица: на нём было написано страдание, и всё же лицо казалось моложе на десять лет. |
| "Are you ill, sir?" he asked. | - Вы не больны, сэр? - спросил он. |
| Wynand looked at him indifferently and said: | Винанд безразлично взглянул на него и произнёс: |
| "Go to bed." | - Идите спать. |
| "We could make a swell spread for the Sunday scandal sheet out of your art gallery," said Alvah Scarret wistfully. | - Мы можем сделать из твоей художественной галереи великолепный разворот для воскресного выпуска, - как-то мечтательно заметил Альва Скаррет. |
| "No," said Wynand. | - Нет, - отрезал Винанд. |
| "But why, Gail?" | - Но почему, Гейл? |
| "Look, Alvah. | - Послушай, Альва. |
| Every man on earth has a soul of his own that nobody can stare at. | У каждого человека есть собственная душа, которой никто не должен видеть. |
| Even the convicts in a penitentiary and the freaks in a side show. | Даже у заключённых, даже у цирковых уродов. |
| Everybody but me. | Никто, кроме меня самого. |
| My soul is spread in your Sunday scandal sheet - in three-color process. | Моя душа развёрстана в цвете в твоих воскресных выпусках. |
| So I must have a substitute - even if it's only a locked room and a few objects not to be pawed." | Поэтому у меня должно быть нечто её заменяющее, хотя бы запертая комната с немногими предметами, которых никому нельзя лапать. |
| It was a long process and there had been premonitory signs, but Scarret did not notice a certain new trait in Gail Wynand's character until Wynand was forty-five. | Это был долгий процесс, на который уже указывали некоторые сопутствующие явления, но Скаррет обратил внимание на новые черты в характере Винанда, только когда тому исполнилось сорок пять. |
| Then it became apparent to many. | Тогда же они стали видны многим. |
| Wynand lost interest in breaking industrialists and financiers. | Винанд потерял интерес к борьбе с промышленниками и финансистами. |
| He found a new kind of victim. | Он нашёл новую разновидность жертв. |
| People could not tell whether it was a sport, a mania or a systematic pursuit. | Нельзя было понять, спортивный ли это интерес, мания или последовательное стремление к какой-то цели. |
| They thought it was horrible, because it seemed so vicious and pointless. | Полагали, что это ужасно, потому что выглядит бессмысленной жестокостью. |
| It began with the case of Dwight Carson. | Началось с дела Дуайта Карсона. |
| Dwight Carson was a talented young writer who had achieved the spotless reputation of a man passionately devoted to his convictions. | Дуайт Карсон, талантливый молодой писатель, заслужил безупречную репутацию как человек, страстно преданный своим убеждениям. |
| He upheld the cause of the individual against the masses. | Он боролся за права личности. |
| He wrote for magazines of great prestige and small circulation, which were no threat to Wynand. | Он писал в крупных журналах, имевших большой престиж и небольшой тираж и не представлявших угрозы для Винанда. |
| Wynand bought Dwight Carson. | Винанд купил Дуайта Карсона. |
| He forced Carson to write a column in the Banner, dedicated to preaching the superiority of the masses over the man of genius. | Он заставил Карсона вести в "Знамени" рубрику, посвящённую превосходству масс перед гениальной личностью. |
| It was a bad column, dull and unconvincing; it made many people angry. | Это была скверная рубрика, нудная и неубедительная; многие читатели были разочарованы. |
| It was a waste of space and of a big salary. | Это было напрасной тратой газетной площади и денег. |
| Wynand insisted on continuing it. | Винанд настоял, чтобы рубрика продолжалась. |
| Even Alvah Scarret was shocked by Carson's apostasy. | Даже Альва Скаррет был шокирован тем, что Карсон предал свои идеалы. |
| "Anybody else, Gail," he said, "but, honest, I didn't expect it of Carson." | - Любой другой, Г ейл, - высказался он, - но честное слово, от Карсона я этого не ожидал. |
| Wynand laughed; he laughed too long, as if he could not stop it; his laughter had an edge of hysteria. | Винанд рассмеялся. Он смеялся так долго, словно не мог остановиться, его смех был на грани истерики. |
| Scarret frowned; he did not like the sight of Wynand being unable to control an emotion; it contradicted everything he knew of Wynand; it gave Scarret a funny feeling of apprehension, like the sight of a tiny crack in a solid wall; the crack could not possibly endanger the wall - except that it had no business being there. | Скаррет нахмурился: ему не понравился вид Винанда, не способного справиться с эмоциями; это противоречило всему, что он знал о Винанде. У Скаррета появилось смутное ощущение, будто он увидел маленькую трещинку в непробиваемой стене; трещинка, возможно, не могла угрожать стене - но она не имела права на существование. |
| A few months later Wynand bought a young writer from a radical magazine, a man known for his honesty, and put him to work on a series of articles glorifying exceptional men and damning the masses. | Несколько месяцев спустя Винанд купил молодого писателя из радикального журнала, человека, известного своей честностью, и усадил его за серию статей, клеймящих массу и прославляющих людей исключительных. |