| The Sweet Mystery of Love. | Сладкая тайна любви. |
| That's all there is to it. | Всё только в ней. |
| Give me love and shove all your philosophers up your stovepipe. | Подари мне любовь и брось всех философов в печку. |
| When Mary took the homeless muskrat, her heart broke open and life and love rushed in. | Когда Мэри берёт бездомную мускусную крысу, её сердце раскрывается и в него врываются жизнь и любовь. |
| Muskrats make good imitation mink coats, but that's not the point. | Из меха мускусной крысы делают хорошую имитацию норки, но не это главное. |
| Life is the point. | Главное - это жизнь. |
| "Jake: (rushing in) Say, folks, who's got a stamp with a picture of George Washington on it? | Джейк (врываясь): Скажите, парни, у кого тут есть марка с портретом Джорджа Вашингтона? |
| "Curtain." | Занавес". |
| Ike slammed his manuscript shut and took a long swig of air. | Айк с треском закрыл рукопись и глубоко втянул в себя воздух. |
| His voice was hoarse after two hours of reading aloud and he had read the climax of his play on a single long breath. | После двухчасового громкого чтения голос его стал хриплым, и он прочёл кульминационную сцену на едином дыхании. |
| He looked at his audience, his mouth smiling in self-mockery, his eyebrows raised insolently, but his eyes pleading. | Он посмотрел на аудиторию, рот его насмешливо кривился, брови высокомерно изогнулись, но глаза умоляли. |
| Ellsworth Toohey, sitting on the floor, scratched his spine against a chair leg and yawned. | Эллсворт Тухи, сидя на полу, чесал спину о ножку стула и зевал. |
| Gus Webb, stretched out on his stomach in the middle of the room, rolled over on his back. | Гэс Уэбб, распластавшийся на животе посреди комнаты, перекатился на спину. |
| Lancelot Clokey, the foreign correspondent, reached for his highball glass and finished it off. | Ланселот Клоуки, иностранный корреспондент, потянулся за своим коктейлем и прикончил его в два глотка. |
| Jules Fougler, the new drama critic of the Banner, sat without moving; he had not moved for two hours. | Жюль Фауглер, новый театральный критик "Знамени", сидел не двигаясь; он был неподвижен уже в течение двух часов. |
| Lois Cook, hostess, raised her arms, twisting them, stretching, and said: | Лойс Кук, хозяйка, подняла руки, потянулась и сказала: |
| "Jesus, Ike, it's awful." | - Господи, Айк, это ужасно. |
| Lancelot Clokey drawled, | Ланселот Клоуки протянул: |
| "Lois, my girl, where do you keep your gin? | - Лойс, девочка, где ты берёшь этот джин? |
| Don't be such a damn miser. | Не будь такой жадиной. |
| You're the worst hostess I know." | Ты худшая из всех известных мне хозяек. |
| Gus Webb said, | Гэс Уэбб заявил: |
| "I don't understand literature. | -Я не понимаю литературы. |
| It's nonproductive and a waste of time. | Это непродуктивная и напрасная потеря времени. |
| Authors will be liquidated." | Писатели исчезнут. |
| Ike laughed shrilly. | Айк резко расхохотался: |
| "A stinker, huh?" | - Мерзость, а? |
| He waved his script. | - Он помахал рукописью. |
| "A real super-stinker. | - Настоящая мерзость. |
| What do you think I wrote it for? | Зачем, вы думаете, я её написал? |
| Just show me anyone who can write a bigger flop. | Покажите мне кого-нибудь, кто мог бы написать худшую вещь. |
| Worst play you'll ever hear in your life." | Такой гадкой пьесы вы в жизни не услышите. |
| It was not a formal meeting of the Council of American Writers, but an unofficial gathering. | Это не была очередная встреча Совета американских писателей, скорее неофициальное сборище. |
| Ike had asked a few of his friends to listen to his latest work. | Айк попросил нескольких своих друзей послушать его последнюю работу. |
| At twenty-six he had written eleven plays, but had never had one produced. | К двадцати шести годам он написал одиннадцать пьес, но ни одна из них не была поставлена. |
| "You'd better give up the theater, Ike," said Lancelot Clokey. | - Ты бы лучше отказался от театра, Айк, -предложил Ланселот Клоуки. |
| "Writing is a serious business and not for any stray bastard that wants to try it." | - Творчество - вещь серьёзная, она не для случайных подонков, решивших попытать счастья. |
| Lancelot Clokey's first book - an account of his personal adventures in foreign countries - was in its tenth week on the best-seller list. | - Первая книга Ланселота Клоуки - отчёт о личных приключениях за границей - уже десятую неделю держалась в списке бестселлеров. |
| "Why isn't it, Lance?" Toohey drawled sweetly. | - Отчего же, Ланс? - сладким голосом протянул Тухи. |
| "All right," snapped Clokey, "all right. | - Ладно же! - рявкнул Клоуки. - Хорошо! |
| Give me a drink." | Налей-ка выпить. |
| "It's awful," said Lois Cook, her head lolling wearily from side to side. | - Это ужасно, - заявила Лойс Кук. Её голова устало перекатывалась из стороны в сторону. |
| "It's perfectly awful. | - Совершенно ужасно. |
| It's so awful it's wonderful." | Так ужасно, что даже великолепно. |
| "Balls," said Gus Webb. | - Чепуха, - сказал Гэс Уэбб. |
| "Why do I ever come here?" | - Зачем я вообще сюда хожу? |
| Ike flung his script at the fireplace. | Айк запустил рукопись в камин. |
| It struck against the wire screen and landed, face down, open, the thin pages crushed. | Она натолкнулась на проволочный экран и упала обложкой вверх, тонкие листы помялись. |
| "If Ibsen can write plays, why can't I?" he asked. | - Если Ибсен мог писать пьесы, почему же я не могу? - спросил он. |
| "He's good and I'm lousy, but that's not a sufficient reason." | - Он гений, а я бездарь, но ведь этого недостаточно для объяснения. |
| "Not in the cosmic sense," said Lancelot Clokey. | - В космическом смысле нет, - подтвердил Ланселот Клоуки. |
| "Still, you're lousy." | - И всё же ты бездарь. |
| "You don't have to say it. | - Не повторяй. |
| I said so first." | Я первый сказал. |
| "This is a great play," said a voice. The voice was slow, nasal and bored. | - Это великая пьеса, - произнёс чей-то голос -медленно, устало и в нос. |
| It had spoken for the first time that evening, and they all turned to Jules Fougler. | Голос звучал в этот вечер впервые, и все повернулись к Жюлю Фауглеру. |
| A cartoonist had once drawn a famous picture of him; it consisted of two sagging circles, a large one and a small one: the large one was his stomach, the small one - his lower lip. | Один карикатурист нарисовал его знаменитый портрет - две соприкасающиеся окружности -маленькая и большая, большая была животом, маленькая - нижней губой. |
| He wore a suit, beautifully tailored, of a color to which he referred as "merde d'oie." | На нём был великолепно сшитый костюм, цветом напоминавший, как он говорил, merde d'oie -гусиное дерьмо. |
| He kept his gloves on at all times and he carried a cane. | Руки его постоянно скрывали перчатки, он всегда ходил с тростью. |
| He was an eminent drama critic. | Жюль Фауглер был знаменитым театральным критиком. |