И он знал о той очной ставке… Уже знал, но вряд ли его предупредили об издевательствах над жертвой изначально.
– Да, это наш прокол, – наконец признал Азарский. – Перебор был…
– Дайте угадаю: к тому моменту девица так всех достала, что ее решили проучить?
– Были основания считать ее мошенницей… Слушайте, я это не поощряю, там всё провели, пока я в отпуске был. Те, кто это сделал, усвоили всё, что нужно.
– За такое не выговор полагается, а срок.
Тут Николай намеренно утрировал, ему было интересно посмотреть, как отреагирует Азарский. Капитан не сорвался, он держался за собственное упрямство, как за броню:
– Увольнять хороших оперов я за такое не буду, но, опять же – больше это не повторится.
– Токарева мертва. Вы все еще считаете ее мошенницей?
– Не считаю. Я знаю девок, которые так зарабатывают – и знаю, что к таким прыжкам они не склонны. Но я не верю, что ее изнасиловали. Не было доказательств, даже намеков на доказательства не было! Я думаю, что она была сумасшедшей. И ее мамаше, вместо того, чтобы под нас копать, следовало бы показать свою деточку врачам. А теперь что уже на нас все перекидывать?
– Действительно…
Николай услышал все, что хотел. Оправдывать действия полиции он не собирался, но видел, что как минимум руководство куплено не было. Азарский верил своим словам, он не пытался юлить. Он не жалел Настю, но относился к ней с искренним заблуждением. Нет, никакое это было не спонтанное изнасилование красивой женщины, а отработанное преступление…
А значит, то, чем занимается Николай сейчас, выходит за границы истории погибших сестер Токаревых. Люди, которые сотворили это с Настей, не просто остались безнаказанными. Они получили подтверждение того, что могут делать что угодно, и по своей воле уже не остановятся.
Валентина Шевис была больна. Только в ее случае речь шла не о состоянии, а о полноценной деятельности.
Даже Матвей понял это не сразу: женщина и правда была скрытной, когда речь заходила о ее проблемах, легко она делилась только радостью. Он и вовсе мог упустить подвох, как все остальные, если бы не знал, что представляет собой болезнь Хашимото. Повезло ему и в том, что Шевисы, как и многие люди старшего возраста, слабо разбирались в современных технологиях. Пользователями они были уверенными, а вот когда речь заходила об установке и настройке оборудования, тут же задействовали Максима.
Максим же изначально появился в их круге общения для работы над сайтом, за это ему платили. Но он, как и многие, не мог отказать, когда его о чем-то вежливо просила ровесница его матери. Жил бы подальше, получил бы достойную причину хотя бы иногда говорить «Нет». Но Максим обитал по соседству, так они и познакомились когда-то с Валентиной и Анатолием. Бодрые пенсионеры рассказали ему о бизнес-планах, программист, и раньше работавший на фрилансе, согласился помочь.
Благодаря этому теперь у Максима сохранились все логины и пароли от электронной почты, мессенджеров и облачных хранилищ, которыми пользовались погибшие. Правда, делиться всем этим с каким-то непонятным типом Максим, угрюмый и замкнутый, не хотел. Тут снова пригодилась Лина: она убедила программиста, что на наследство ее родителей незнакомец не покушается.
Тогда Максим расслабился, заулыбался, но чувствовалось, что на роль души компании он не претендует никогда и нигде. Молодой мужчина отлично разбирался в машинах, с людьми установить контакт ему было чуть сложнее. Матвей мгновенно определил: программисту очень хочется создать благоприятное впечатление, он просто не знает, как это сделать. Причем Максима не особо-то интересовало мнение профайлера, скорее, это была цель по умолчанию – нравиться людям. То, что дается труднее всего, и манит порой больше.
– Насколько хорошо вы были знакомы? – уточнил Матвей, наблюдая, как Максим раскладывает на столе устройства, принадлежавшие погибшим.
Программист прекрасно знал, что где хранится, он явно часто бывал в доме. Да он и не собирался отрицать это:
– Очень хорошо… Они меня звали, если что по компам нужно, ну или просто наладить… Толя и сам умел, но он все с женой возился, если ей к врачу или процедуры какие… Да и он в последнее время себя не очень хорошо чувствовал.
– Тоже чем-то болел?
– Точно не знаю, – пожал плечами Максим. – Но я и про Валю не все знаю… Так, что-то случайно подслушал, о чем-то догадался. Иногда привозил ей лекарства, если она просила, потому и знал. Думаю, даже так мне было известно больше, чем их детям…
Он произнес это вроде как спокойно, однако от Матвея не ускользнула перемена тона. Он посмотрел на Максима и обнаружил именно то, что и ожидал: недовольство.
– У Валентины и Анатолия были плохие отношения с детьми?
– С Линой нормальные, – поспешил уточнить Максим.
– А со старшими? Мне сказали, что они мало общались.
– Да и нет… Вы знаете, что такое пассивная агрессия?
– Наслышан, – сдержанно улыбнулся Матвей.
– Ну вот… Это она и была. Стоило им только встретиться, как те начинали упрекать родителей за то, что живут непонятно как, торгашеством занялись на старости лет… Это нормально вообще? Другие бы радовались, что родители с унылым видом в грядки не зарываются, а эти только и могли, что критиковать! Когда выяснилось, что Валя болеет, стало хуже. Дети ее убеждали, что это из-за работы, что она должна прекратить, губит и себя, и мужа… Ей становилось только сложнее. Она допускала, что они правы, она вредит себе и Толе, а остановиться все равно не могла, у нее ж эта работа главным смыслом жизни была!
Матвей сделал мысленную пометку расспросить об этом Лину. Максим готов был присутствовать и дальше, но в такой компании, вечно нависающей над плечом, не нуждался как раз профайлер. Сосед его намек все-таки распознал и покинул дом, оставляя за Матвеем возможность воссоздать историю по словам и голосовым сообщениям.
История, надо сказать, получалась любопытная.
Болезнь Хашимото Валентине действительно диагностировали в рамках обычного медицинского осмотра. Ничего приятного, конечно, кому лишняя болезнь нужна? Но и ничего особо страшного, Матвей легко назвал бы десятки куда более опасных заболеваний. Диагноз должен был внести в жизнь женщины разве что легкие неудобства, а вышло иначе.
Из-за того, что Шевисы поселились за городом, каждая поездка к врачу становилась событием на весь день. У Валентины на такое не было времени, да и не требовался ей каждый раз осмотр, поэтому львиная доля ее общения с медиками перешла в виртуальное пространство. Теперь Матвей видел, что некоторое время Валентина чувствовала себя прекрасно, а потом начались осложнения: слабость, сонливость, чередующаяся с бессонницей, тошнота, боль в суставах… Врач, которому она рассказала о происходящем, засомневался, связано ли это с болезнью Хашимото, и Матвей разделял его мнение.
А вот Валентина почему-то была непреклонна. Она скидывала врачу ссылки на статьи, где описывались похожие симптомы. Матвей сомневался, что одного этого было бы достаточно, чтобы она так уперлась, все-таки она была неглупой женщиной. Но врач таких тонкостей не знал, он злился все больше и однажды обвинил Валентину в старческом упрямстве. Отреагировала она предсказуемо: начала искать нового врача, который не превращал бы ее возраст в единственное возможное объяснение.
Тогда ей и посоветовали некого Юрия Михайловича Шуми́лина. Этого врача нашел на медицинском форуме Анатолий Шевис, и Матвею хотелось бы узнать, а кто навел на этот форум Анатолия, но спросить оказалось не у кого. Может, дети подсказали? Или кто из знакомых? Как бы то ни было, в интернете за пока еще неведомым Юрием Михайловичем тянулась слава спасителя тел в целом и щитовидных желез в частности.
Матвей уже видел, что минимум часть этих отзывов куплена. Не потому, что Шумилин этот плохой врач, просто слишком уж много хороших – и почти нет плохих, а те, что есть, на разгромные не тянут. Противоречит основам психологии: люди жалуются охотней, чем хвалят, хорошее чаще всего воспринимают как должное. Обычно безупречная репутация у врачей складывается только на страницах их клиник, туда попросту не пропускают ничего, кроме восторга. Но даже там отзывов не слишком много, Шумилин же мог опубликовать песни в свою славу отдельной книгой.
Валентина поверила добытому в интернете врачу. Юрий Михайлович взялся за дело со всем рвением, он назначил пациентке совершенно другие лекарства, засыпал биологически активными добавками и полностью перекроил распорядок ее дня, хотя никто его о таком не просил.
Тут велик был соблазн обвинить этого Шумилина в манипулировании пациенткой, которое и привело в итоге к ее смерти. Не сложилось: Матвей просмотрел большую часть его назначений и ничего по-настоящему опасного не нашел. Да, многовато лишнего, такое ощущение, что этому Шумилину производители витаминов приплачивали… Но это «лишнее» просто не имело отношения к болезни Валентины, хуже от такого набора стать не могло.
А хуже как раз становилось. Периоды улучшения наступали все реже и длились все меньше. Появлялись новые симптомы, возвращались старые. Валентина и правда была деятельным человеком, нацеленным на активную жизнь, тут ее подруга не ошиблась. Но болезнь похожа на воду, долго и упорно подтачивающую камень: рано или поздно она победит, потому что не отступает и не сдается.
Валентина очень устала, это прослеживалось в ее сообщениях. От болей, утомления, ограничений и старости, которая долго ее щадила, а тут вдруг накинулась в один миг. От беспомощности. От предчувствия смерти, лишающего самого желания строить планы…
Она мучилась от всего этого, однако больше сменить врача не пыталась. Она к тому моменту познакомилась с другими пациентами, якобы страдающими от болезни Хашимото, и те люди убеждали ее, что все в порядке, такое бывает. Это как раз Матвея насторожило. Да, был шанс, что у Валентины безобидный тиреоидит проявился вот так аномально. Так ведь в интернете же таких людей собралась толпа! И между собой эту толпу познакомил как раз Юрий Михайлович собственной персоной. Есть расхожая фраза о том, что у каждого врача свое кладбище. Но этот врач какой-то питомник зомби собрать умудрился!