Саёнара дернула плечом, не прекращая своего занятия.
– Как я сплю – не твоё дело, – ответила она. – Я хотя бы всегда говорю правду. И не бью ниже пояса.
– Что ты имеешь в виду? – Сэм уселся обратно на паутину и стал наблюдать за действиями Саёнары.
– Я поведала тебе такие вещи, каких не говорила никому. Я рассказала тебе о королеве улья. А ты, воспользовавшись моей минутной слабостью, теперь тычешь мне в лицо.
– Слабостью? – Сэм нехорошо усмехнулся. – Нет у тебя никаких слабостей. Ты не девушка, а… оружие. Опасная бритва. Зазеваешься – тут же полоснешь по глазам.
Секунду Саёнара смотрела на Сэма неподвижным взглядом, а затем вернулась к работе.
– Думаешь, это так легко? Думаешь, легко быть оружием? Которое в цель посылает чужая рука, – голос её чуть заметно дрогнул. Примерно такое сотрясение вызывает пластиковая чашка, упавшая на ковер. Но Сэм заметил. Смутился, протянул руку, но Саёнара только повела подбородком.
– Ты удивишься, но я тебя понимаю, – сказал он через минуту. – Понимаю, что значит – быть несвободным. Ты чувствуешь, как что-то толкает тебя изнутри и понимаешь, что должен поступить именно так, а не иначе. И дело тут не в принципах и убеждениях, а в том, что… по-другому ты поступить просто не способен. – Помнишь, на Базаре ты дала мне бластер? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Я бы не смог из него выстрелить. Ни за что. Я не способен нажать на кнопку зная, что убиваю живое существо. – Саёнара продолжала замешивать пасту, которая сменила цвет с белого на голубой и сильно загустела. Сэм видел, как бьется жилка у нее на горле. – Наверное, поэтому я восхищаюсь тобой. Ты четко знаешь кто ты есть, и для чего предназначена. У тебя не бывает сомнений.
– Сомнения бывают у всех. Главное, научиться делать выбор. Между тем, что хочешь и тем, что необходимо.
– Делать выбор можно зная, откуда ты идешь и к чему стремишься, – кивнул Сэм. – А не когда болтаешься, как… китовое дерьмо в проруби.
– А ты думаешь, что все, кроме тебя, это знают? – Саёнара взглянула на Сэма с легкой иронией. У многих уходит вся жизнь на то, чтобы понять, кто они есть на самом деле.
– Но не у тебя, – заметил Сэм.
– Ты ведь, на самом деле, не хочешь знать, кто ты такой, – сказала Саёнара, помолчав.
Сэм вздохнул. Неосознанным движением вытянул из-под рубашки свой талисман и стал вертеть его в пальцах. Воздух стал душным и спертым, несмотря на холод. И в нем было всё меньше кислорода.
– Это такой парадокс, – наконец ответил он. – Вещь, которой я жажду больше всего на свете и в то же время боюсь.
– И что такого ты можешь о себе узнать? Что на самом деле, твой отец – Император Галактики?
Сэм усмехнулся.
– Скорее, что он тот, кому было наплевать на ребенка, которого он бросил на чужой планете.
– Твоя приемная семья любит тебя, – мягко заметила Саёнара, скатывая замазку в небольшой шарик. – Я видела, как к тебе относится Порфирий, да и Нафаня… Они за тебя кого хочешь настрогают тонкими ломтиками.
– Я тоже их люблю, – Сэм присмотрелся к шарику в руках девушки. – Очень похоже на осмотическую взрывчатку.
– Это она и есть, – улыбнулась Саёнара и поднялась. А затем подошла к двери и стала выкладывать тонкую голубую полоску вдоль дверного проёма.
– Не боишься, что нас изжарит вместе с дверью? – осторожно спросил Сэм, на всякий случай отходя к дальней стене.
– Взрыв пойдет наружу, а не внутрь.
Она отошла к Сэму и знаками показала ему развернуться лицом к стене.
– Спасибо, – сказал тот.
– За что?
– За то, что не сдаешься.
– Учись, пока живая.
Ему показалось, или её голос смягчился на сотую долю процента?
Раздался оглушительный взрыв. Сэма со всей силы толкнуло в стену.
***
– Ох, беда, беда, огорчение, – Порфирий, как пушистый шар, метался по рубке. – Чуют мои сердца, не надо было его отпускать.
– Он там не один, – напомнил Нафаня.
– Да он без меня – что китеныш без мамки. Ни сопли подтереть, ни врага выпотрошить…
– И чем тебе Саёнара не нравится? Уж она-то так сопли подотрет – одно мокрое место останется.
– От женщин все беды, так и папаня говорил. С тех пор, как она в нашу компанию затесалась, у Сэмми будто последние мозги отшибло. Не зря говорят, что половозрелые самцы-гуманоиды частенько вовсе не головой думают.
– А чем?
– Чем, чем? Нижним флермином, вот чем.
– Да чего там думать? Самочку оплодотворить – наука нехитрая. Думаю, с этим даже Сэмми справится. А как только она яички отложит…
– Эх, тёмное ты существо, старший братец. У гуманоидов-то, оно совсем не так. Пока он до нее своим флермином доберется, она его уже в фаршик покрошит и фрикадельки сделает.
– Ты с арахнидами путаешь. У них, после этого дела, самка самца без соуса кушает… А у человеков просто в плен берет и ишачить на себя заставляет. На то они и гуманоиды – от слова гуманные. Сиречь – добрые.
– В проруби я видал такую доброту. Попомни мои слова: огребем мы еще с этой его самочкой.
– Слушай, успокойся. Все печенки выстриг: Сэмми то, да Сэмми сё… Если у него флермин вырос, то уж головой думать всяко сам должен.
– Осмелюсь доложить, капитан Нафаня: Кэсси вышла на связь! – Гораций сиял, как свежеотдраенный чайник. Огоньки так и бегали по лицевой панели.
– Ну вот, видишь! – Нафаня полетел к пульту управления. – Всё путём. Докладывай, старший кормчий, что там…
– Всё путём, как вы только что изволили выразиться. С Кэсси сняли ограничитель, и теперь она свободная личность.
– А как же Сэм? – Порфирий, всем видом выражая неверие в счастливый конец, повлекся вслед за братом.
– Сэма и Саёнару взяли в плен и бросили в карцер. Через три часа состоится показательная казнь – их выдадут за промышленных шпионов и выбросят в открытый космос без скафандров.
– Чтоооо? – Порфирий поменял цвет с ярко-синего на лиловый. – Сэмми выбросят в открытый космос? Чего ж ты молчал, жестянка непутевая…
– Виноват, старпом. Пребывал в эйфории по случаю радостного известия.
– Где тут радость, где? Дурья башка! Если Сэмми не выберется, твоей Кэсси тоже кранты. Без экипажа-то она летать не умеет.
– Смею предположить, что вы с капитаном Нафаней предпримите своевременные и необходимые действия для воссоединения экипажа.
Осьминоги переглянулись.
– Капитан, разрешите внести предложение? – через минуту осведомился Гораций. Черный осьминог кивнул. – Мы находимся в столице Галактики, – робот, подойдя к большому иллюминатору, картинно простер верхний манипулятор к скоплению огней за пределами корабля. – Количество военных и полицейских сил, задействованных в данном секторе…
– Предлагаешь сообщить в полицию? О Сэмми? – Порфирий задумчиво завис между полом и потолком.
– Лучше попасть в тюрьму, чем замерзнуть в космосе, – философски мигнул светодиодами робот. – На этот случай у меня есть подходящий анекдот. Попали арктурианец и цефеид в места не столь отдаленные…
– Помолчи, – оборвал робота Порфирий и посмотрел на брата. – Ну, что ты думаешь?
– Если мы сообщим… – медленно начал черный осьминог. – Что известный преступник Сэм Калашников в данный момент находится на станции "Скорпионз"…
– Они должны будут среагировать, – кивнул Порфирий. – Должны будут прилететь на станцию и потребовать выдачи преступника. По крайней мере, Сэмми избежит казни… Пока суд да дело, мы что-нибудь придумаем.
– Говорить буду я, – решил Нафаня. А вы идите… Ну не знаю, на камбуз, что ли. Пожрать приготовьте.
– А почему нам нельзя остаться? – возмутился Порфирий. – Ведь речь пойдет о Сэмми!
– Потому что мне, честному дьякону, придется врать. А при свидетелях я этого делать не люблю, – отрезал Нафаня и бесцеремонно вытолкал брата вместе с роботом из рубки.
Когда в герметичной колбе закипела вода, в которую Гораций собирался высыпать макароны, в камбуз ворвался Нафаня. Выглядел он очень взъерошенным и слегка не в себе.
– Что случилось? – бросился к нему Порфирий. – Что они тебе сказали? Удалось связаться с полицией?
– Еще как удалось… – черный осьминог, небрежно отстранив брата, открыл в стене рядом с плитой неприметный лючок и начал выбрасывать из него лазерные резаки, обрезки труб, пучки электродов, рулоны толстой ржавой проволоки и кевларовые фартуки для вакуумной сварки.
– Да что случилось-то? – вскричал вконец обеспокоенный Порфирий. – Тебе срочно приспичило сваять новую антенну?
– Ага. И тебе тоже. Вот как возьмем, да как сваяем… Мало никому не покажется, – он завис, закрепившись парой щупалец за переборки, а остальными распутывая сложную упряжь вакуумного сварочного аппарата.
Порфирий молча ждал, то краснея как маков цвет, то, начиная от кончиков щупалец и макушки, бледнея до бумажно-белого. Один Гораций излучал полнейшую безмятежность. Убавив накал в магнитроне, он внимательно наблюдал за кувыркающимися в воде макаронинами.
Наконец, распутав ремни, Нафаня всучил один из резаков брату и поплыл к внешнему шлюзу.
– Так они прилетят? – робко спросил Порфирий. – Они потребуют выдачи Сэмми? Нафаня резко повернулся, хлестнув щупальцами по стенам и потолку.
– Они сказали, – произнес он, четко выговаривая слова. – Что станция "Скорпионз" – не их юрисдикция. И то, что там происходит, их – полиции – не касается. Станция "Скорпионз", это как бы территория другого государства. Вроде посольства. И вмешиваться они не имеют права.
– А про казнь ты им сказал?
– Еще как сказал, – черный осьминог стремительно летел по коридору, Порфирий еле за ним успевал.
– А они?
– А они… – Нафаня резко развернулся к брату. – Они ответили, раз Сэм Калашников – преступник, туда ему и дорога. Не придется тратить деньги налогоплательщиков на процесс.
Порфирий заколыхался, как студень.
– Ну ладно, Базар. Бандиты, мафия – понятно. Там полицейские карасей не ловят, всем хочется дожить до пенсии… Но чтобы здесь, в самом центре Галактики, под носом у Правительства…