Ред.) написали несколько неплохих в этом отношении работ, но у Меринга своя специальная тема – прусский закоулок истории Германии, который он более досконально изучил; у него вообще более свободный взгляд и прежде всего более твердый, определенный способ выражения»[3]. Конечно, эта оценка имеет в виду личные качества Меринга, но не случайна связь, которую устанавливает здесь Энгельс между доскональным изучением определенного сюжета и свободным теоретическим взглядом, проявляющимся тогда, когда материалистическое понимание истории становится неизмеримо большим, чем свод законов или учебников.
Могут спросить: а есть ли здесь предмет спора? Видимо, есть. Доказательством служат трудности творческого порядка, которые испытывают и философы и историки, ищущие пути сближения, взаимообогащения обеих наук. Хочется думать, что доказательством послужит и данный сборник. Большинство авторов – «конкретные» историки. Естественно, что каждый идет от своих результатов, формулируя проблемы и излагая собственные раздумья, быть может, чересчур приземленно. Но это не только печальная необходимость. Здесь есть и определенная логика: попытка нащупать выходы в теорию исторического процесса и исторического познания, отталкиваясь от исследования отдельных проблем и сюжетов.
Сами же статьи, если в них внимательнее вчитаться, объединяются в конечном счете одной стержневой проблемой. Это связь истории с современностью. Более узко (если тут применимо слово «узкий») проблему книги можно определить как проблему генезиса революционных изменений современного мира, изменений, составляющих главное содержание XX столетия и имеющих своим центральным пунктом Октябрь 1917 г. Тематически с ней связаны прежде всего статьи и дискуссии, которые посвящены изучению социальных революций и ленинскому наследству в этой области. Но та же проблема входит внутрь и других статей, докладов, обсуждений. Ибо нельзя овладеть методологией исследования современности, всемирной социалистической революции как «единого процесса» (Ленин), не разработав проблемы исторического единства, не преодолев отнюдь не марксистскую «традицию» регионально замкнутого мышления, отрыва национальной истории от общечеловеческой. И не менее злободневной представляется нам задача изучения разных форм идейного движения и форм социализма, которые исторически предшествовали социализму пролетарскому, но воспроизводятся в новых условиях и на новой основе, взаимодействуя с марксизмом и испытывая, так или иначе, его влияние.
Проблемный характер сборника предполагает дискуссионность, столкновение разных точек зрения. Пусть читатель не разочаровывается, не получая в статьях готовых решений, ведь путь к ним лежит через поиск, а поиск немыслим без гипотез, вопросительных знаков, в определенной мере он требует незаконченности исследования. Нет нужды доказывать, что и поиск, и творческие дискуссии не ослабляют, а усиливают марксистов, оттачивая и обогащая наш диалектико-материалистический метод, что они составляют поэтому необходимую предпосылку успеха в разрастающейся современной борьбе идей – борьбе против антикоммунизма и за привлечение на нашу сторону тех зарубежных историков, которые, не будучи марксистами, являются вместе с тем искренними поборниками объективного исследования прошлого. Мы не скрываем своих пристрастий и антипатий. Прагматическому, утилитаристскому и конъюнктурному подходу к истории мы противопоставляем не мнимую нейтральность и лицемерное безразличие, а заинтересованность в добывании научной истины и в служении прогрессу – двуединая задача, составляющая суть и смысл исторической формы познания человечеством самого себя: извлечения опыта и обучения на уроках далекого и недавнего прошлого.
Так понятая объективность неотделима от партийности. Тогда нет нужды дополнять строгий анализ моральными сентенциями. Объективность марксизма не оправдает ссылкой на законы истории того, что уродует жизнь, противоречит интересам людей и народов – живых творцов поступательного движения истории. Она включает в себя героическую традицию прогресса и осуждает традицию реакционную во всех ее открытых и замаскированных под прогресс формах. Она нелицеприятна к событиям и деятелям истории. «Отдавая обстоятельствам то, что им принадлежит, мы не покроем, однако, ими людей, – люди тоже факты и пусть несут ответственность за свои дела»[4]– с этими словами мыслителя и революционера домарксовой эпохи не может не солидаризироваться каждый действительный марксист-ленинец.
Проблема объективности и партийности исторического исследования не рассматривается в данном сборнике специально, хотя именно она в центре дискуссий и историографических экскурсов отдельных статей. Но мысли, высказанные выше, органичны, как нам представляется, всей книге, и ими хотелось бы закончить вводное слово, обращенное к читателю.
Редколлегия признательна рецензентам, чьи пожелания и критика были учтены при доработке рукописи: В.М. Далину, Г.Н. Севостьянову, С.О. Шмидту, А.В. Гулыге, Е.Г. Плимаку, М.А. Баргу, Я.С. Драбкину, К.Ф. Мизиано, И.К. Пантину, А.А. Курносову.
Научно-организационная работа проведена Л.Н. Черновой. В подготовке сборника к печати участвовали также Э.И. Валлич и Е.М. Минина.
I.СТАТЬИ
М.Я. Гефтер.Страница из истории марксизма начала XX века
В № 15 газеты «Вперед» 20 апреля 1905 г. (н. ст.) была опубликована ленинская статья «Маркс об американском „черном переделе“»[5]. Через пять дней после этого открылся III съезд РСДРП. В предыдущих номерах газеты Ленин уже сформулировал основные идеи большевистской тактики в начавшейся революции, выдвинул свой центральный лозунг – революционной демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, в письме съезду внес предложения об изменениях в аграрной программе партии, которые не оставляли бы сомнения в том, что прежнее ее требование – возвращения отрезков – вовсе не «загородка», а, как писал сам Ленин еще в начале 1903 г., дверь, чтобы идти дальше[6]. Однако вопрос: насколько дальше? – оставался во многом открытым. Между тем он вставал с новой и непосредственно практической остротой как вопрос о перспективах движения громадных масс «мелкобуржуазного народа», а вместе с тем о будущем и судьбе взаимоотношений социалистического авангарда со всем народом. Впрочем, и эта суть вопроса была далеко не очевидной. К сути надо было пробиться, пробиться теоретически, опираясь на свой и на всемирно-исторический опыт, опережая работой мысли современную русскую действительность, которая пока не дала всех необходимых данных для конкретного определения связи социально-экономических, прежде всего аграрно-крестьянских, задач революции с политическими и тем более – связи ее сегодняшнего и завтрашнего дня.
Размышлениями об исторической перспективе проникнут набросок «Революция типа 1789 или типа 1848 года?», сделанный Лениным, вероятнее всего, для себя[7]. И те же размышления приводят его к одной из статей Маркса и Энгельса времен Брюссельского коммунистического корреспондентского комитета – «Циркуляру против Криге» (1846 г.)[8]. Собственно, не все это произведение привлекло внимание Ленина, а один из его разделов, специально посвященный аграрному движению, американскому «черному переделу». Напомним, что в Соединенных Штатах после победы буржуазной революции XVIII в. вопрос о земле, наряду с вопросом о рабстве, стоял в центре социальной борьбы. Конфискация земель, принадлежавших ранее английской короне и крупным владельцам-тори, а особенно национализация огромных земельных пространств на Северо-Западе заложили основу фермерского хозяйства, но оно еще не восторжествовало. На пути «свободного» мелкого землевладельца стояли многие преграды, экономические и политические: рабовладелец-латифундист и хищник-спекулянт, крупный капиталист, боявшийся потерять дешевые рабочие руки, и правящая олигархия. Против них нарастало пестрое по составу демократическое движение. Буржуазное содержание его было ясно Марксу. Поэтому авторы «Циркуляра» высмеивают план субъективного коммуниста (на самом деле весьма далекого от коммунизма) Криге: изъять все 1400 миллионов акров государственных земель из торгового оборота как «неотчуждаемое общее достояние всего человечества», распределить их в виде строго ограниченных по размеру участков между крестьянами, превратив последних из бедняков в обеспеченных навсегда (!) тружеников. Критика Криге – критика прожектов, реальным результатом осуществления которых был бы, по словам Маркса и Энгельса, только «толчок развитию индустриализма современного буржуазного общества». Это одновременно критика несбыточности и реакционности попыток «отбросить промышленные и торговые штаты восточного берега назад в патриархальное варварство»[9].
Для Ленина несомненна однородность утопизма Криге и русских народников (эсеровская «Революционная Россия», замечал Ленин, пишет и о перетекании земли от капитала к труду, и о значении государственных земель в России, и об уравнительном землепользовании совсем как Криге). Критика Маркса и Энгельса совпадает с критикой русскими марксистами тех же идей и иллюзий. Но все же не это обстоятельство, вернее, не оно само по себе привлекло внимание Ленина весной 1905 г. – в момент, когда размежевание между народниками и марксистами в целом уже совершилось, а размежевание внутри марксистского лагеря, размежевание по поводу исторического своеобразия русской революции, было еще далеко не оконченным. Ленин и начинает с того, что критика «направления Криге» представляет громадный интерес для