вана к самоубийству, и поручил нижестоящим чиновникам расследовать [это дело]. Чжуфу, признав, что он принимал деньги от чжухоу, отрицал, что он принуждал вана покончить с собой.
Государь не намеревался его казнить, но в это время Гунсунь Хун, который тогда занимал должность юйшидафу, заявил: «Циский ван, покончив с собой, не оставил наследников, княжество надо ликвидировать и образовать область, включив её в состав Ханьского государства]. Чжуфу Янь является главным виновником [происшедшего]. Если вы, Ваше Величество, не казните Чжуфу Яня, то не сможете оправдаться перед Поднебесной». После чего весь род Чжуфу Яня и он сам [были уничтожены].
Когда Чжуфу был знатен и в фаворе, у него насчитывалось до тысячи бинькэ. Когда же он и его род подверглись уничтожению, ни один из них не пришёл на похороны. Только Кун Чэ из [владения] Сяо присутствовал при его погребении. Когда позднее Сын Неба узнал об этом, он посчитал Кун Чэ достойным человеком.
Я, тайшигун, скажу так:
Гунсунь Хун действовал, руководствуясь долгом, поскольку стремился к совершенству, и ещё ему сопутствовала удача.
Ханьский дом процветал уже более восьмидесяти лет, государь обратился к наукам и литературе, призвал к себе на службу талантливых мужей, чтобы распространить учения Конфуция и Мо[-цзы]. Во всём этом Хун сыграл важную роль. Когда Чжуфу Янь занимал [63] важные посты, то все сановники восхваляли его, когда же он потерял своё имя и был казнён, то те же люди стали наперебой поносить его. Как это печально!
Император и императрица так наставляли дасыту и дасыкуна[212].
«Мы слышали, что путь установления порядка в государстве начинается с обогащения народа, а сделать народ богатым можно только соблюдая бережливость. В [трактате] Сяоцзин сказано: "Спокойствие государя в правильном управлении народом, при этом нет ничего лучше использования ритуала", а при "исполнении ритуалов расточительство обуздывается бережливостью"[213].
В прошлом Гуань Чжун был сяном у циского Хуань[-гуна], гегемона среди чжухоу, не раз успешно собиравшего их на съезды и наставлявшего на праведный путь. Однако Конфуций считал, что [Гуань Чжун] не соблюдал ритуала, так как своими расточительством и роскошью поставил себя вровень с правителем. Сяский Юй[214] имел скромное жилище, носил грубую одежду, [однако] не стал примером для последующих правителей.
Из этого можно заключить, что во времена процветания превозносилась добродетель и не было ничего выше бережливости. К бережливости приучали и народ. Таким образом утвердился порядок почитания скромности и доброго отношения к своим родным, что привело к искоренению причин, порождавших тяжбы и склоки. Всё это обеспечило достатком семьи, а разве это не является основой для устранения всяческих козней и свар? Разве можно на это не обратить внимания!
Три гуна руководят всеми чиновниками и являются примером для народа. Если нет таких образцов, то всё искажается. Ведь Конфуций говорил: "Если вы управляете справедливо, то кто осмелится поступать несправедливо"[215]. [И далее]: "Если выдвигать добродетельных и наставлять тех, кто не смог стать таковыми, то [народ] будет равняться на добродетель"[216].
С начала возвышения Хань ближайшие помощники императоров проводили политику экономии. Они равнодушно относились к богатствам, но очень серьёзно — к долгу. [Но,] несомненно, все они уступали бывшему чэнсяну Пинцзинь-хоу Гунсунь Хуну. Даже будучи чэнсяном, он вёл скромный образ жизни, ел грубый рис и не более одного [кусочка] мяса; раздавал всё своё жалованье старым друзьям и любимым бинькэ, не оставляя себе ничего. Он был поистине сдержанным человеком, а на службе следовал высочайшей [64] воле. Цзи Ань[217] осуждал его и тем стал известен при дворе. [Хун,] можно сказать, старался меньше прибегать к действию законов, но успешно осуществлял благодеяния. Если что-то соответствовало добродетели, он участвовал в этом, в противном случае отказывался. [Хун] разительно отличался от тех, кто внутренне был безмерно расточителен, а внешне с помощью коварства и хитрости добивался незаслуженной славы.
Из-за болезни он попросился на покой, и тогда император Сяо У сказал: "Мы ценим имеющих заслуги, превозносим добродетельных, жалуем лучших и избавляемся от негодных. Это вы, господин, должны помнить. Избегайте тревожных мыслей, берегите жизненные силы, поддерживайте себя приёмом лекарственных снадобий". [После чего] пожаловал ему отпуск для лечения, говядину и вино, а также всевозможные шёлковые ткани. Через несколько месяцев [тот] поправился и приступил к своим служебным обязанностям. В начале второго года [правления У-ди] под девизом юань-шоу (121 г.), находясь на посту сяна, [Хун] скончался. Он хорошо понимал, какой подданный лучше всего подходит государю — в этом его заслуга.
Сын Хуна по имени Ду унаследовал от него титул и позднее стал управителем [области] Шаньян, но, нарушив закон, потерял титул хоу. Вместе с тем проявленные [Гунсунь Хуном] добродетели и преданность долгу способствовали улучшению нравов и сохранению в неизменном виде устоев мудрых ванов [древности]. Вот почему потомкам Хуна продолжали жаловать титул гуаньнэйхоу, у них было по триста дворов податных, они имели право передвижения на казённых экипажах, их имена включались в реестр высших чиновников, а император лично жаловал [им титулы]».
Бань Гу говорил[218]: «Гунсунь Хун, Бу Ши[219], Ни Куань[220] — все они набрали высоту, как взлетающие дикие гуси, и были окружены мелкими птахами. Прошли долгий жизненный путь, начав с выпаса овец и свиней. Как же они из такого приниженного положения смогли достичь [высоких] постов?
К тому времени [дом] Хань правил уже более шестидесяти лет, на землях внутри морей установилось спокойствие, казённые склады были полны, но варвары всех четырёх сторон ещё не были приведены к покорности, а в управлении было много недостатков. Государь намеревался использовать людей, сведущих в гражданской службе и в военном деле, искал их, но соответствовавших требованиям не находил. [65]
Сначала [ханьский государь] принял Мэй-шэна[221], [послав за ним] повозку с колёсами, обвязанными тростником[222]. Встретив Чжуфу [Яня], выразил ему своё восхищение. Множество подданных потянулись [ко двору], выдающиеся люди устремились туда. Бу Ши был пастухом, [Сан] Хун-ян[223] пробился из торгашей, Вэй Цин поднялся из простых слуг, Жиди[224] был отпущен после добровольной сдачи в плен. Это всё напоминает истории былых времён о выдвижении землекопов, плотников и пастухов.
[Дом] Хань привлекал [многих] людей, что способствовало процветанию. Среди них такие высокообразованные люди, как Гунсунь Хун[225], Дун Чжун-шу, Ни Куань; такие безупречные в поведении, как Ши Цзянь и Ши Цин[226]; такие прямодушные, как Цзи Ань и Бу Ши; способные выдвигать талантливых, как Хань Ань-го и Чжэн Дан-ши[227]; такие умелые в составлении повелений государя, как Чжао Юй и Чжан Тан[228]; такие одарённые в создании произведений изящной словесности, как Сыма Цянь и [Сыма] Сян-жу[229]; такие острословы, как Дунфан Шо и Мэй Гао[230]; такие искусные полемисты, как Янь Чжу и Чжу Май-чэнь[231]; такие знатоки календарных исчислений, как Тан Ду и Лося Хун[232]; такие знатоки музыки и звукоряда, как Ли Янь-нянь[233]; такие управленцы, как Сан Хун-ян, такие дипломаты, как Чжан Цянь и Су У[234]; такие военачальники, как Вэй Цин и Хо Цюй-бин; такие исполнительные чиновники, как Хо Гуан[235] и Цзинь Жиди. Всех остальных видных мужей перечислить невозможно.
Однако последующие поколения не сумели добиться таких успехов в формировании государственного устройства и в развитии культуры. Когда же Сяо Сюань[-ди][236] унаследовал престол, он разобрался с государственными делами, собрал и привёл в порядок то ценное, что он унаследовал [от своих предшественников], а также дал свои толкования Лю и[237]. Он отобрал и призвал на службу наиболее талантливых [мужей], среди которых выделялись блестящие знатоки и толкователи конфуцианских сочинений Сяо Ван-чжи, Лян Цю-хэ, Ся-хоу Шэн, Вэй Сюань-чэн, Янь Пэн-цзу, Инь Гэн-ши; прославленные сочинители Лю Сян и Ван Бао[238]. [Можно назвать таких] военачальников и первых советников, как Чжан Ань-ши, Чжао Чун-го, Вэй Сян, Бин Цзе, Юй Дин-го, Ду Янь-нянь[239]; таких управленцев, как Хуан Ба, Ван Чэн, Гун Суй, Чжэн Хун, Чжао Синь-чэнь, Хань Янь-шоу, Инь Вэнь-гуй, Чжао Гуан-хань и им подобных