Истории Асгарда. Трилогия — страница extra из 1

Книга, третьяТРОИЦА ВОИНОВ. НЕМОЩЬ БОГОВ

Вступление

Пролог

Могучий Иггдрасиль раскинулся посреди Девяти Миров. Мировое древо оплетает их корнями, скрепляет ветвями.

Тысячи лет назад асы по радужному мосту Биврёсту отправились из Асгарда в Мидгард, который его обитатели называют Землей. Жители Мидгарда видели в Асгардцах богов и почитали их.

Тор, сын и наследник Одина, правитель Асгарда, когда-то был неопытным юнцом, но вырос умелым воином. Показав свою доблесть, он заслужил Мьёльнир – молот из металла уру, верой и правдой служивший в битвах богу грома.

Вскоре после того, как Тор впервые взял в руки свой знаменитый молот, ему предстояло отправиться в Идалир – регион Асгарда, который заполонили тролли. Накануне бог грома по традиции асов устроил пир для своих товарищей в покоях Бильскирнир, которые пожаловал ему Один.

На том пиру был Фандрал, с которым громовержец обучался искусству владения мечом у Тира, брата Тора по отцу.

Еще там был Вольштагг, опытный воин, старший товарищ Тора и овеянный славой военачальник Трудхейма.

Фандрал развлекал друзей рассказами о смертельной схватке с трижды могучим Тривальди.

– Своим мечом я пронзил зверю глаз, а затем и второй. И больше он этими глазами видеть не мог!

Фандрал выдержал театральную паузу.

– Жаль, что у него остались глаза на других восьми головах. Не зря ведь зверя называют трижды могучим! Было бы у него всего три головы, звался бы он просто могучим.

Когда Фандрал закончил рассказ, настала очередь Вольштагга. Тор познакомился с ним еще в детстве. Когда-то крепкий телом и стройный, воин с возрастом успел округлиться, и бог грома отметил, что тарелка его полнее, чем у других. И все же Вольштагг излучал достоинство, пока ни для кого из присутствующих не достижимое.

– Если уж я чего и не могу стерпеть, – заговорил он, – так это воина, который преувеличивает свои подвиги!

Молодой человек по имени Огун, лишь недавно прибывший в Асгард, мягко произнес:

– Вольштагг, я слышал много твоих историй. И они куда более невероятны, чем рассказ Фандрала.

– Ерунда! Как есть говорю, я голыми руками одолел Утгардского вепря!

Огун сдвинул брови.

– Помнится, рассказывая мне о той битве в ночь нашей первой встречи, ты упоминал меч.

Фандрал засмеялся:

– Подозреваю, добрый Огун, наш хвастун и убил-то того вепря, только чтобы сытно поесть.

Вольштагг взглянул на тарелку, доверху полную яств со стола Тора.

– Не путай хороший аппетит с леностью, юный бахвал!

– Да я тебя и с воином не перепутаю! Если б не дружба с Тором, тебя бы за стол во дворце Одина не пустили!

До этого Тор не вмешивался в беседу. Он пока не успел толком узнать Огуна, но Фандрала и Вольштагга считал своими друзьями. Так что, услышав выпад в сторону одного из них, Тор все же вступил в разговор:

– Постой, Фандрал. Твои слова ранят меня в самое сердце, как и Всеотца. Ни один недостойный никогда не оказывался за столом Одина.

Фандрал, к его чести, понял ошибку и склонил голову.

– Прости меня, Тор. Я не хотел нанести никому оскорбления. Но ведь и я, раз сижу за этим столом, оказался здесь не случайно!

– Ха! – Вольштагг небрежно сгреб с тарелки кусок мяса и сунул в рот. -– Очень сомневаюсь. Ты хватал Свафнира за бороду в его же логове?

– С закрытыми глазами! – фыркнул Фандрал. – А ты побеждал морских змеев в реке, что омывает Остров Любви?

– Нет, – ответил Вольштагг. – Но только оттого, что любовь – моя вечная спутница и отправляться на тот остров мне ни к чему.

– Не сомневаюсь, учитывая то, как нежно ты привязан к еде, – съязвил Фандрал.

Вольштагг стукнул кулаком по столу.

– Я говорю о своей любимой супруге Гудрун! Прекраснейшем цветке Асгарда!

Тор поспешил вмешаться, пока друзья его не дошли до драки.

– Огун, а не развлечешь ли нас своими приключениями?

Темноволосый юноша замотал головой:

– Нет, Одинсон, у меня нет таких повестей.

– Даже о том, как ты прибыл в прекрасный Асгард?

Огун едва заметно улыбнулся.

– Я шел и шел. А потом наконец пришел. Теперь нанялся в ученики к местному каменщику и надеюсь стать мастером.

Вольштагг отправил в рот еще один кусок – на сей раз с тарелки Тора, – и Фандрал усмехнулся, заметив это.

– Неужто твоя Гудрун так плохо тебя кормит, что приходится сметать все подряд?

Вольштагг резко повернулся к Фандралу.

– Не смей так отзываться о моей дорогой жене! Я сокрушал троллей, когда ты еще агукал в пеленках!

– Скорее уж заморил их своими хвастливыми историями.

– Не путай мои подвиги с хвастовством, мальчишка! Так велики моя сила и хитрость, что я бы смог добраться до Ниффльхейма, постучать Фенрира по лбу и не потерять даже кончика ногтя!

Фандрал фыркнул.

– Вряд ли бы ты меня опередил, мой тяжеловесный друг!

Увидев возможность положить конец разногласиям, Тор воскликнул:

– Заключите пари! Чем не отличное завершение пиршества: разрешить спор между воинами в опасном путешествии?

– Так и поступим! – воскликнул Фандрал. – Я покажу этому недоумку, как бахвальствовать попусту!

Вольштагг кивнул:

– Выйдем с первыми лучами солнца.

– Увы, я не смогу отправиться с вами: нужно держать путь в Идалир, – поморщился Тор.

– Как же так? – спросил Фандрал. – Нам нужен беспристрастный судья.

Тор глянул на темноволосого юношу.

– Может быть, Огун выручит?

– Да! – обрадовался Вольштагг. – Яс удовольствием послушаю, как он возвестит о моей победе!

Фандрал посмотрел на Вольштагга, затем улыбнулся Огуну.

– Он каждому из нас друг и не отдаст никому предпочтения. Я мало в чем соглашусь с Вольштаггом, но Огун – достойный судья.

Юноша кивнул:

– Я польщен.

– Тогда решено, – заключил Тор.

Фандрал усмехнулся.

– Жду тебя на причале Ормта с первыми лучами солнца, Увесистый. Если, конечно, не струсишь, как выветрится эль.

Вольштагг язвительно рассмеялся:

– Я-то приду, дитя. Только бы вот не пришлось искать тебя поутру у мамки под юбкой.

На следующий день трое встретились у причала Ормта.

Фандрал предвкушал, как выставит Вольштагга старым дураком и прославится среди друзей.

Вольштагг с теплотой думал о еде, которую поутру собирала ему Гудрун, недовольно ворча, что ее недалекий муженек тащится на поиск приключений вместо того, чтобы заниматься делами.

Огун тоже размышлял о чем-то своем.

Когда солнце поднялось в небе, они взошли на судно и отправились к Ниффльхейму. Вскоре все трое сошли на берег бесславных мертвецов.

Добровольно сюда отправлялись только самые отважные или самые неразумные. К которым отнести старого воина, молодого бойца и тихого юношу, представлялось не очень ясным.

На пути к Ниффльхейму Вольштагг рассказывал Огуну о Фенрире.

– Это огромный волк, сын сводного брата Тора, Локи, и великанши Ангербоды. Надо сказать, отпрыски у Локи странные. Как бы там ни было, Фенрир опасен, и ему нельзя свободно гулять по просторам. Один распорядился посадить его на цепь.

Фандрал перебил старого воина.

– Конечно, было не так просто. Обычные цепи не могли сдержать огромного хитрого волка. Да и поймать его – дело нелегкое. Моему наставнику, Тиру, пленение Фенрира стоило руки.

Теперь говорящего перебил Вольштагг:

– Конечно, все было еще сложнее.

Фандрал фыркнул.

Вольштагг продолжал:

– Фенрира не удержать ни одной цепью, выкованной в Асгарде. И Всеотец поступил так, как делал каждый раз, когда нуждался в чем-то выдающемся. Он отправился в Нидавеллир к гномам. Те гномы создавали лучшее оружие – от молота Тора до Балдерова щита. Уж кто, как не они, сумели бы выковать достойный волка поводок.

– И вот Глейпнир – крепчайшая цепь – была готова, – вновь заговорил Фандрал. – Столь тонкая, что ее и не увидишь, столь острая, что легко разрежет что угодно, она по сию пору обнимает шею Фенрира. Только волк решит потянуть больше, чем можно, как голова его падет с плеч.

Огун нахмурился:

– Чем же он тогда опасен?

– Если приблизиться к нему настолько, чтобы дотянуться до головы, он вполне сможет разорвать тебя на куски, – объяснил Фандрал.

– К тому же, как я и говорил, он хитер, – добавил Вольштагг.

– Это я говорил, – возразил Фандрал.

Не обратив внимания на замечание соперника, Вольштагг сказал:

– Фенрир постарается заставить нас снять цепь.

Едва путешественники добрались до туманных равнин Ниффльхейма, как их обступили великаны, подданные Имира.

Фандрал не успел и глазом моргнуть, как Вольштагг двинулся на них, взметнув в воздух могучий меч. Пусть он постарел, а крепкие мышцы обросли жирком, воин все же оставался Асгардским львом.

Разрубив трех великанов пополам, он снес остальным троим головы. Враги оказались повержены.

– Должен признаться, Вольштагг, – медленно проговорил Фандрал, – не ожидал, что в тебе столько азарта, когда дело не касается еды.

От внезапной схватки, которая потребовала немало сил, у Вольштагга закружилась голова и перехватило дыхание. Судорожно набирая воздух в легкие, он ответил:

– Лев Асгарда – прежде всего воин, мальчишка. Двинемся же, нас ждет Фенрир!

Они пошли дальше, но путь им снова преградили. На сей раз – каменный тролль.

– Чуял асов, как знал! – пророкотал он. – Сложите же головы от рук Гларина-меченосца!

Огун уставился на тролля во все глаза.

– Я слышал сказания о Гларине-меченосце. Его не победить, пока он не выпустит клинок из рук.

Фандрал усмехнулся, уже подняв свой меч:

– Ты наверняка ослышался, добрый Огун, ведь так сказать могли только обо мне!

– С тебя начну, бледноволосый, – сказал тролль. – Потом – другие.

– Это вряд ли, – бросил на бегу Фандрал и налетел на Гларина. – Получай!

В таких схватках на мечах Асгардцу бывать еще не доводилось. Даже на первых уроках, которые давал ему Тир, сражение давалось проще. Гларин отбивал каждый удар Фандрала. А Асгардец рисковал пропустить всякий замах тролля. Казалось, миновала целая вечность, пока Асгардец наконец заметил: иногда Гларин оставляет незащищенным правый бок, замахиваясь для очередного удара. Лишь после немалого числа попыток сумел Фандрал воспользоваться моментом.

И вот он вонзил клинок в ногу каменного тролля.

Гларин-меченосец взвыл, и полилась из раны по глинистой коже ихор.

– Ранил ты меня! Не бывало такого еще!

– И больше не будет, – заключил Фандрал, снося троллю голову.

– Ты впечатлил меня, юный Фандрал, – сказал Вольштагг. – Я еще не видел, чтобы некто владел мечом столь же искусно, даже я сам.

Фандрал склонил голову перед тем, как вытереть клинок:

– Я польщен похвалой Асгардского льва.

– Вы оба – блестящие воины, – проговорил Огун. – Для меня честь быть вашим судьей.

– Именно, – тихо проговорил Вольштагг и о чем-то задумался. Затем взгляд его вновь прояснился: – Идем! Нас ждет Фенрир!

Путешественники двинулись дальше и вскоре подошли к третьему корню Иггдрасиля, который соединял Ниффльхейм с остальными мирами. Древо грыз огромный зеленый дракон.

– Это Нидхёгг, – почти благоговейно прошептал Фандрал.

– Я слышал о нем, – тихо отозвался Огун. – Дракон пожирает корень Мирового древа и души бесславных мертвецов.

Вольштагг же, что было ему не свойственно, промолчал. Он надеялся незаметно пройти мимо чудовища, пока оно всецело занято корнем и не намерено обращать внимания на двух воинов и паренька.

Но тому не суждено было случиться. Едва они подошли, дракон повернул к ним чешуйчатую голову.

– Бежим!

По команде старого воина молодые люди бросились вперед изо всех сил.

Нидхёггу не понадобилось бежать. Он взмахнул крыльями и в одно мгновенье настиг Фандрала и Вольштагга.

Огун беспомощно наблюдал, как мощные лапы Нидхёгга сбивают с ног его товарищей.

– Огун, беги! Спасайся! – скомандовал Вольштагг, падая от удара, – коготь дракона придавил его массивное тело.

Фандрал, тоже прижатый к земле, поддержал друга:

– Нет смысла погибать всем троим! Доберись до Асгарда, расскажи, что мы пали с честью!

Несколько секунд Огун молча смотрел, как дракон борется с воинами. И тут в его памяти всплыла похожая картина: двое близких ему людей атакует подобное огромное чудовище.

В тот раз Огун был слишком напуган и ничего не сделал. И поклялся он никогда больше не оказываться в таких же обстоятельствах. Но вот этот момент настал. И сейчас юноша не мог позволить Вольштаггу и Фандралу разделить судьбу его двоюродных братьев.

Огун схватил клинок, который достался ему от отца, закричал и бросился на дракона.

Нидхёгг до того едва замечал юношу – безоружный парень не показался ему опасным. Дракон ошибся. Огун вонзил клинок в крыло. Издав оглушительный вой, дракон взлетел и понесся прочь – ни к чему добывать пищу с такими сложностями. Скоро из царства мертвых вырвутся новые души, и Нидхёггу останется только их поглотить. Эти два – точнее три – воина, конечно, отвлекли его, но все же не настолько, чтобы дракон забыл о своем главном занятии.

Огун помог Фандралу подняться. Вольштагг встал сам.

– Выражаю благодарность от Асгардского льва, – сказал старый воин.

– А также наше общее недоумение, надо полагать, – добавил Фандрал. – Я думал, ты подмастерье каменщика.

– Так и есть, – тихо проговорил Огун. – Я кое о чем умолчал, когда Тор просил рассказать, как я попал в Асгард. В действительности мой народ был истреблен, а наше знамя украло существо по имени Могул Таинственной горы.

Вольштагг кивнул.

– Я слышал истории об этом деспоте, но никогда им не верил. Я думал, это всё выдумки, в том числе и сам Могул.

– Нет, Вольштагг, – с горечью проговорил Огун. – Он настоящий и уничтожил мою семью и мой народ. Я не знаю, все ли погибли. Выжили я и мои двоюродные братья-близнецы. Это были доблестные воины, старше меня. Они вышли на бой против Могула, но его раб, великан Джинни, отнял их жизни. А я тогда застыл на месте и не сумел помочь им.

Вольштагг положил руку на плечо Огуна, но юноша скинул ее.

– Ты ведь был совсем юн, – проговорил Вольштагг. – Вся семья погибла у тебя на глазах. В страхе нет ничего позорного, Огун. Особенно если ты не обучен.

– Так меня обучали! Вольштагг, ты не понял. Меня растили воином и кузнецом-оружейником – таким был мой отец. – Огун поднял в руке клинок, с которого капала драконья кровь. – Он выковал этот клинок после первого моего убийства – в подарок. Но когда я увидел, как великан убивает моих двоюродных братьев, я позабыл все, чему меня учили, – в глазах стояла лишь смерть. А потом я убежал. – Огун поднял глаза на воинов. – Я поклялся, что больше со мной не случится ничего подобного. В Асгарде было несложно затеряться среди асов, а мои навыки помогли устроиться подмастерьем.

– Почему же ты отправился с нами? – спросил Фандрал.

– По той же причине, по которой стал вам другом и надеялся стать другом Тора.

Вольштагг с мрачным осознанием проговорил:

– Можно отнять у воина детство, но воинский дух у мальчишки не отнимешь. Ты услышал зов битвы.

Огун кивнул.

– И все же рассчитывал, что смогу сдержать клятву. Мне ведь нужно было только рассудить, кто из вас первым сумеет дотронуться до Фенрира. Но стоило мне увидеть вас в опасности – в такой же, как мои братья...

– Как ты бросился в бой, – с ухмылкой сказал Фандрал. – О воине говорят не только его победы, но и то, как он оправляется от поражений. Даже самый выдающийся воин может проиграть в схватке. И только негодный проигрывает одинаково дважды.

Вольштагг изумленно посмотрел на Фандрала.

– У тебя почти получилась глубокая мысль, малыш, – сказал он. И в словах его не осталось той злости, что была на пиру.

– Спасибо за добрые слова, – угрюмо проговорил Огун. – И все же я нарушил собственную клятву. Если бы я этого не сделал, то позволил бы умереть своим добрым друзьям. Выбор у меня был не из лучших.

– Кое-что хорошее все же из этого вышло, – успокоил его Вольштагг. – Посмотри на нас. Вчера мы бездельничали в пиршественном зале. А сейчас три воина идут показать, кто тут хозяин, волку Фенриру. Забудем-ка о спорах! Пойдемте вместе погладим волчонка, а затем – в Асгард, рассказывать о нашем приключении!

– Да будет так! – с улыбкой согласился Фандрал. Огун оставался угрюм, но кивнул.

– Хорошо. Сделаем это вместе.

И три воина отправились в опасный путь – бок о бок, в первый, но не в последний раз...

Глава первая

Тьяцци составлял план.

Он какое-то время служил помощником Хрунгнира, главы ледяных великанов Йотунхейма. У Хрунгнира было два преимущества перед собратьями: более выдающийся, чем у остальных, ум и Голдфакси, второй по скорости конь во всех Девяти Мирах.

Хрунгнир и правда был умнее большинства ледяных великанов, и все же по меньшей мере один из них считал, что превосходит его. Это и был Тьяцци. Однако он уступал в силе и умениях в бою – не зря ведь Хрунгнир получил прозвище Буян. Да и такого быстрого коня у Тьяцци не имелось.

Но ему достался еще один редкий среди ледяных великанов дар: терпение. Он понимал, что господство, которое держится на скорости лошади, – конструкция шаткая. Да и самомнение Хрунгнира рано или поздно должно было ему помешать.

Так и вышло. Хрунгнир бросил вызов незнакомцу на лошади – предложил забег – и проиграл. Позже бог коварства и обмана Локи рассказал великану, что тем незнакомцем был Один на Слейпнире, самом быстром коне во всех Девяти Мирах. Хрунгнир не смирился с поражением и не пережил обмана. Уязвленное тщеславие заставило его напасть на Асгард (атаку отбили пять-шесть лучших воинов), а затем похитить Фриггу, жену Одина, и обменять ее на возможность выйти на поединок с Тором.

В той битве Хрунгниру помогал Локи: бог зачаровал броню, однако чуть позже выяснилось, что он не зря получил свое прозвище. Заклинание рассеялось прямо в битве, и раненый Тор одержал победу над ледяным великаном.

Да, Тьяцци оказался на стороне проигравших, и все же поражение сослужило ему хорошую службу. Падение Хрунгнира означало его собственный триумф.

Тьяцци все так же ненавидел асов из Асгарда. Как и большинство ледяных великанов, он не мог простить Одину убийство Лафея, к тому же Асгардцы вечно нападали на Йотунхейм. В общем, Тьяцци с радостью избавился бы от Асгардцев.

Однако развязывать бой в открытую ему не хоте-лось. Многие великаны шли войной на Асгард, от Лафея до Утгарда-Локи и Хрунгнира, и все они потерпели неудачу. Пусть великаны и были крупнее асов, Асгардцы ничуть не уступали им в силе, а кроме того, обладали острым умом. Тьяцци понимал, что одной силой Асгард не взять – придется идти на хитрость.

Укрепляя свою власть, Тьяцци неделями изучал Асгард. Конечно, он и до этого кое-что знал. Но вскоре ледяному великану удалось определить главное: слабость асов. Они полагались на золотые яблоки бессмертия. Без них воины Асгарда со временем теряли силы. Если исключить действие яблок и дождаться, пока асы ослабнут, то можно смело наносить решительный удар.

Сложно будет выкрасть яблоки. Они охранялись Идунн, которая добросовестно выполняла свой долг.

Тьяцци придумал, как отвлечь хранительницу яблок и оставить волшебные плоды без присмотра. Действовать нужно было под прикрытием, однако ледяные великаны обладали разными магическими способностями, но не умели менять свой облик. К счастью, среди асов не все любили Асгард и, возможно, хитростью ледяные великаны смогут привлечь таковых себе на помощь.

Нужным видом магии владели пятеро. Первая – Фригга, однако на нее можно было не рассчитывать. Даже если забыть о том, что Фригга приходится супругой Всеотцу, после похищения она вряд ли согласится помогать великанам.

Однако за вычетом жены Одина оставались еще Локи, Амора, Карнилла и Лорелей, которые не так уж расположены к Асгарду и, возможно, согласятся выступить на стороне Тьяцци.

При прочих равных лучше всех для этой задачи подходил Локи. В конце концов, бог коварства и обмана приходился сыном самому Лафею. Однако пусть Локи и брался время от времени помогать ледяным великанам, на его совести (как и на совести Тора с Одином) была гибель Хрунгнира. Получалось, нельзя поверить Локи на слово и не помнить о том, что у него есть свои интересы, которые в итоге могли бы плохо отразиться на судьбе Йотунхейма.

Можно обратиться к Карнилле. Но еще до того, как пойти войной на Асгард, Хрунгнир сравнял с землей ферму на окраине Норнхейма, которым она правит, к тому же однажды Карниллу похитил и подверг унижению Утгард-Локи. Тьяцци решил, что хозяйка Норнхейма скорее сама даст бой ледяным гигантам, чем поможет им.

Амора, которую еще называли Чаровницей, казалась неплохим союзником – конфликтов с ней Тьяцци не помнил. Однако она, как и Локи, излишне увлекалась хитроумными планами и в той же мере была склонна пустить под откос желания ледяных великанов ради собственной выгоды.

Оставалась сестра Аморы, Лорелей. Она обладала теми же силами, но не имела таких амбиций.

«Да, Лорелей, – думал Тьяцци, – это идеальный вариант».

Первым делом великан отправился на кухню замка Хрунгнира.

Правил теперь Тьяцци, но он все еще про себя называл ветхое перекошенное строение, в котором поселился, замком Хрунгнира. Неприятное глазу, за-пущенное и постепенно приходящее в совершенно негодный вид, оно служило идеальной характеристикой предыдущего правителя. Тьяцци надеялся со временем построить новый замок, но эту задачу пришлось отложить. Сначала Тьяцци нужно доказать, что он сильный лидер.

И этому поможет победа над Асгардом.

На кухне, как обычно, суетился Кар. Никто не знал, откуда он взялся. Поговаривали, что он родился от союза ледяного великана и какой-то женщины из Ванахейма, чем, вероятно, объяснялся его небольшой рост. Ледяные великаны взяли за привычку поддразнивать Кара и издеваться над ним, и Хрунгнир отправил его работать на кухне, по большей части чтобы убрать с глаз долой.

Тьяцци понятия не имел, зачем Кар остался с ледяными великанами. Ростом с высокого вана, Кар мог сойти за своего в Ванахейме, Асгарде или Норнхейме, но почему-то решил мириться с издевками гигантов.

Когда новый правитель Йотунхейма пришел на кухню, Кар отмывал кружки для эля.

– Зачем бы ты ни пришел, – не оборачиваясь, бросил Кар, – бери и уходи.

– Я к тебе.

Узнав голос Тьяцци, Кар все-таки повернулся.

– Решили все-таки от меня избавиться? Если честно, никогда не понимал, почему Хрунгнир меня держит.

– Вообще-то я хотел дать тебе задание, с которым никто другой не справится.

– В подпол нужно залезть?

Тьяцци отрицательно покачал головой.

– Не совсем. Ты – ключевая деталь моего плана уничтожения Асгардцев.

До того Кару, похоже, было откровенно не до заданий правителя, но услышав про уничтожение Асгарда, он оживился:

– Что надо делать? Готов на все.

– Не очень-то ты жалуешь Асгардцев, верно? – с ухмылкой спросил Тьяцци.

– Скажем так: я буду счастлив послужить деталью плана, который кончается падением Асгарда, не важно, ключевой или нет.

Услышав это, Тьяцци вдруг понял, почему Кар до сих пор не ушел из Йотунхейма.

Следующим вечером в приграничном районе Асгарда Лорелей отправилась поразвлечься.

Для нее это означало прийти в таверну и наблюдать, как толпы мужчин соревнуются за ее внимание, надеясь забраться к ней в постель. Иногда она выбирала победителя этой схватки.

Но сегодня ей хотелось только внимания. Почувствовав утомление от флирта и хмеля, она направилась к выходу.

Дорога от таверны, которую выбрала Лорелей, до ее дома змеилась по лесистой местности, и девушке всегда нравилось гулять на природе, особенно насмотревшись на пьяных завсегдатаев питейных заведений. Не то чтобы они ее совсем не забавляли, но все же свежий воздух и зелень были гораздо приятнее.

В ту ночь, когда Лорелей шла домой по своей любимой дорожке, из-за деревьев ей навстречу вышел высокий мужчина.

– Ты! – проревел он.

– Мы знакомы? – спросила рыжеволосая девушка. У нее было столько знакомых мужчин, и они так мало отличались друг от друга, что Лорелей даже не старалась удержать их в памяти.

– Ты даже не помнишь? Ты разрушила мою жизнь!

– Это вряд ли, – недовольно проговорила Лорелей. – Ты жив и здоров, так что, видимо, все же не разрушила.

Она хотела двинуться дальше, но мужчина не пропускал.

– Ты соблазнила меня каким-то заклинанием, а потом об этом узнала моя жена! Ты испортила все!

Может, Лорелей и не помнила этого мужчину, но вот обвинение его звучало вполне правдоподобно. Она давно потеряла счет женатым мужчинам, которых совращала веками, и бракам, которые распались по ее вине. Одним словом, вполне вероятно, что все было именно так, как сказал незнакомец.

Вообще, если он не может противиться чарам, это его проблемы. Лорелей принялась шептать заклинание, от которого брусчатый камень под ногами мужчины должен был разрыхлиться.

Вдруг незнакомец крепко схватил' ее.

– Я тебе отомщу! – закричал он.

Лорелей учуяла запах эля.

– Пусти меня, недоумок, не то...

Высокий мужчина зажал ей рот мясистой рукой.

– Нет уж, ведьма, больше ты меня не зачаруешь своим сладким голосом! Думаю, даже так. Оторву-ка я тебе голову, чтобы твое колдовство больше никому не принесло зла!

Лорелей распахнула от страха глаза и попыталась вырваться. Незнакомец схватил ее так, что она не могла ни рисовать в воздухе колдовские символы, ни шептать слова заклинания. Но едва мужчина потянул голову девушки назад, готовясь отделить ее от тела, как из-за ближайших деревьев выскочил ледяной гигант.

Тьяцци дождался, пока жизнь Лорелей окажется в настоящей опасности, и перешел к следующей части плана. И когда Кар едва не оторвал ведьме голову, появился из-за дуба, где они вместе поджидали девушку.

– Пусти ее! – выкрикнул Тьяцци и схватил Кара за маленькие по меркам великанов ручки, оттолкнув его от Лорелей.

Как и было оговорено заранее, Кар прокричал:

– Ты не помешаешь мне получить свое, ледяной великан!

А затем Тьяцци вытащил топор и занес его над головой.

Кар глянул на него со смесью удивления и страха. Что было вполне объяснимо, ведь они с Тьяцци репетировали совсем другую схему. Напоследок, прежде чем голова Кара покатилась по земле, он успел подумать, зачем же правитель его предал.

А Тьяцци такой маленький великан был без надобности. К тому же Лорелей наверняка больше оценит его помощь, если он убьет ее мучителя, а не просто прогонит (именно об этом они заранее договаривались с Каром).

Лорелей стояла, прикрывшись руками, и смотрела на Тьяцци.

Он опустил топор на землю и поднял руки.

– Я не причиню вам зла, Лорелей, – сказал он.

– Ты знаешь, кто я, ледяной великан. Это больше, чем я могу сказать о себе.

– Меня зовут Тьяцци.

– Мне ни к чему твое имя, – оборвала Лорелей. – Но хотелось бы узнать, почему ты так поступил.

– Так – это как? – спросил Тьяцци, который вообще-то рассчитывал на благодарность со стороны чародейки.

– Зачем ты убил этого мужчину. Ледяные великаны не часто спасают Асгардцев.

– По правде сказать, леди, я шел по этой дороге, чтобы попросить вашей помощи. Мне нужно волшебство, которым владеете только вы, Лорелей.

Девушка усмехнулась.

– И с чего ты взял, что я тебе помогу?

– Я спас вашу жизнь. Я не знаком с тем мужчиной, и хотя по сравнению со мной он мелковат, он все же намного крупнее вас. Не окажись я тут со своей просьбой, злодей довершил бы то, что хотел, оставив вас бездыханной. – Тьяцци шагнул к Лорелей. – Мы, ледяные великаны, держим слово и не любим тех, кто поступает иначе.

Несмотря на растущую тревогу, Лорелей подняла голову и выпятила подбородок.

– Я не давала тебе никаких обещаний, ледяной великан. Не просила вмешиваться. – Затем выражение ее лица смягчилось. – И тем не менее не буду отрицать, что ты оказал мне услугу, пусть и случайно. Так или иначе, ничто не мешало тебе причинить мне вред после того, как ты убил этого идиота. Ты поступил иначе, и это делает тебе честь. Выгодное отличие от остальных ледяных великанов. Так что я готова по крайней мере выслушать твою просьбу.

Тьяцци едва заметно поклонился.

– Леди очень добра. – Но ледяной великан понимал: Лорелей никому не расскажет об этом происшествии. Она не захочет, чтобы кто-нибудь узнал, как какой-то гигант спас ее от бывшего ухажера, жаждавшего мести. – Как вам известно, ледяным великанам доступны многие заклинания, но мы не умеем накладывать на себя личины.

– Понятно. Какой же облик ты хочешь принять?

– Локи.

Лорелей помолчала.

А затем заливисто расхохоталась. Тьяцци смотрел на нее и постепенно понимал, чем она так привлекает коротышек.

– Ох, Тьяцци. С этим я бы тебе помогла, даже если бы меня ни от кого не пришлось спасать. Я по многим причинам не испытываю теплых чувств к приемышу Одина. Я так понимаю, твой план подразумевает, что богу коварства придется несладко?

Тьяцци кивнул.

– И ему тоже.

– Тогда замри. Несколько секунд, и даже Фригга не отличит тебя от сына Лафея.

Идунн сидела дома, у дерева, на котором росли золотые яблоки.

Она читала поэтический сборник Уильяма Блейка, который Тор захватил с собой из Мидгарда. Красочные иллюстрации, огибавшие стихотворные строки, увлекали и даже захватывали.

Когда-то Идунн казалось, будто нет ничего проще, чем защищать золотые яблоки бессмертия, но вот уже несколько веков подряд она снова и снова убеждалась в том, что это не так. Время от времени кто-нибудь в очередной раз решал завладеть волшебными плодами, а потому на Идунн постоянно кто-то нападал. А иногда к ней подлизывались, чтобы убедить отдать предпочтение тому или иному Асгардцу.

Но Идунн, несмотря ни на что, оставалась беспристрастной. Каждому Асгардцу доставалось одинаковое количество яблок. Никому не давали больше, никого не обделяли. Так поддерживалось равновесие.

Идунн закончила томик «Песен невинности» и как раз думала, не взяться ли сразу за «Песни опыта». Ей казалось, что земной поэт рассуждает о равновесии почти так же, как она сама.

Однако Идунн в тот день устала и хотела спать.

Вдруг она ощутила, что кто-то приближается к ее дому.

Поднявшись с кушетки, хранительница яблок бессмертия пошла к двери – за ней оказался Локи.

– Что привело бога коварства и обмана в мою обитель?

– Фригга, – не размениваясь на приветствия, сказал Локи. -– Моя леди, вы ведь знаете, что она недавно сражалась с ледяным великаном Хрунгниром?

– Да, я слышала об этой битве.

Обычно Идунн не особенно интересовалась делами других асов, оставаясь выше всего этого, чтобы и дальше сохранять беспристрастность. Но Девять Миров быстро полнились слухами, и она не могла не узнать о схватке Тора с правителем ледяных великанов, случившейся после столкновения в горах супруги Одина с ним же.

– Увы, матушка недооценила свои ранения – не только от рук Хрунгнира, но и те, что получила, пока была в плену. Тьяцци, приспешник Хрунгнира, был к ней довольно жесток.

Идунн колебалась.

– И чего же ты ожидаешь от меня, Локи?

– Мне нужно яблоко. Без него она наверняка погибнет.

На какое-то мгновение Идунн замялась.

– Локи, весьма подозрительно, что за яблоком отправили именно тебя, ты ведь понимаешь?

Локи раздраженно глянул в сторону.

– Просто мать моя – та еще упрямица! – Затем бог коварства взял себя в руки и уже спокойно пояснил: – Она не захотела беспокоить Всеотца и не сказала, как плохи ее дела. А этот одноглазый болван ей поверил. Тор сам оправляется от ранений, так что если бы ему и хватило мозгов понять, как серьезно ее положение, сейчас моему братцу совсем не до того.

Идунн хохотнула.

– О, ты говоришь прямо как мой старый знакомый Локи. – Ее лицо вдруг напряглось. – Тот самый Локи, который однажды спалил дотла мой дом, лишь бы выкрасть яблоки.

– Неужели вы никак не простите мои детские проступки?

– Не так уж давно это было. – Идунн покачала головой. – Тебе я яблоко все равно не дам. Отнесу сама, но сначала придется наложить заклятье, которое не подпустит Локи к дереву с плодами.

Локи низко поклонился.

– Ничего другого я и не ждал. Прошу вас, поторопитесь. Матери нужна помощь, и как можно скорее.

Через несколько минут Идунн с яблоками отправилась к Фригге, заколдовав оставшиеся плоды от Локи. Для Тьяцци это было как нельзя кстати – больше личина приемного сына Одина ему не пригодится. Ледяной великан произнес заклинание, которому научила его Лорелей, и снова обрел свой облик. Он сложил золотые яблоки в волшебный мешок, которым обзавелся десятки лет назад, – туда умещалось бесконечное число предметов.

Теперь нужно было выждать месяц или два, но Тьяцци был терпелив. Он знал, что Асгардцы скоро ослабнут и постареют. А значит, уже не будут опасны для его армии.

Глава вторая

Тьяцци все рассчитал. Он выкрал яблоки накануне дня, когда Идунн должна была раздать их Асгардцам, и теперь они на исходе волшебного воздействия остались без магических плодов. Однако об исчезновении волшебных плодов стало известно раньше, чем ожидал ледяной великан.

Как только Идунн донесла до Одина весть о краже, – а это случилось, едва она узнала, что Фригга в полном здравии, – властитель Асгарда отправил Балдера выяснить, куда делись яблоки. И по чьей вине они пропали.

Первой заметила, что Асгардцы лишились не только яблок, Придворная целительница. Спустя три дня после того, как Идунн попалась на удочку фальшивого Локи, целительница отправилась осматривать Тора и Сиф.

Бог грома пока не оправился от переломов, по всему его телу темнели синяки от ударов Хрунгнира, который вышел на тот бой в зачарованной каменной броне.

Осмотрев Тора, целительница заметила, что ему нисколько не лучше. До того кости исправно срастались, но за прошедшие три дня не было видно никаких изменений.

– Каков твой прогноз? – спросил Тор.

Придворная целительница знала, что громовержец провел немало времени в Мидгарде, деля сознание с одним из смертных врачей, и набрался кое-каких сведений о медицине. Так что ей не удалось бы увильнуть от ответа так же, как она это делала в разговорах с другими пациентами.

– Твои раны исцеляются, но довольно медленно, – сказала она с улыбкой. – Не советую торопить события. Я знаю, как горячо бог грома защищает Асгард и Мидгард, но спешить навстречу подвигам сейчас не стоит. Мудрее повременить.

Тор в ответ лишь улыбнулся, и целительница догадалась, что поступать мудрее и временить с подвигами он не собирался, несмотря на все травмы.

– В Мидгарде бытует поговорка, – произнес Тор. – Врачи – худшие пациенты. Меня не назовешь истинным целителем, и все же торопить события – в моей природе.

– Ты был воином прежде, чем целителем, Тор. – Целительница тронула его за плечо. – Твоя природа зовет тебя в гущу битвы.

Бог грома кивнул.

– Тем более сейчас, когда из Асгарда похитили его главное сокровище.

Затем придворная целительница пошла к Сиф. У той было меньше переломов, зато бессчетное число ожогов от двух схваток с драконами в горах Вальгаллы. У ее постели сидела Хильде, дочь Вольштагга Увесистого и его жены Гудрун. Хильде помогала Сиф в ее битве с летающими чудищами.

Придворная целительница проговорила:

– Все идет как надо.

Сиф могла смириться только с одним ответом – «ты здорова». Пациент из нее был еще хуже, чем из Тора.

– Я должна вернуться в строй! – сквозь сжатые зубы процедила она. – А я будто только ослабла от твоего лечения!

– Дай себе время, Сиф, – успокоила ее Хильде. – Я помню, однажды мы с Алариком ввязались в битву с парой молодчиков, которые смеялись над отцом. Мне тогда сломали руку. Зарастала она целую вечность, и все потому, что я не слушала целительницу и не отдыхала.

Сиф обожгла Хильде взглядом. Целительница же посмотрела на нее с благодарностью, а затем снова обратилась к Сиф:

– Испробуем на твоих ожогах другое снадобье. – И она смазала раны пациентки средством, которым пользовалась веками.

– Спасибо, – недовольно проговорила воительница.

– Я присмотрю за ней, – с улыбкой пообещала Хильде.

– Не придется, – бросила Сиф. – Я ценю твою помощь, Хильде, и здесь, и во Флудбьёрги, но...

– Это не обсуждается. Если я пойду домой, матушка отругает меня за то, что я ослушалась ее и не сижу у себя в комнате. Так что лучше уж я останусь с тобой.

Припомнив собственные грехи юности, в наказание за которые приходилось посидеть взаперти, Сиф прониклась решимостью девушки. К тому же Хильде показала себя ценным союзником.

– Хорошо. Пока оставайся.

Хильде просияла:

– Спасибо!

Уверенная, что Хильде по меньшей мере не даст Сиф усугубить положение, целительница направилась к выходу, где встретила гонца.

– Всеотец желает вас видеть, леди, – поспешно проговорил он.

– Какая удача. Я и сама хотела с ним встретиться. – Целительница как раз размышляла о том, долго ли ей придется добиваться аудиенции.

Посыльный сопроводил ее к центральной части Асгарда, затем мимо Музея оружия, Зала героев и Аллеи воинов и, наконец, они подошли к ступеням, ведущим к тронному залу Одина.

Целительница вошла в зал и обнаружила там только Одина и Хеймдалла. Она задумалась, ради чего столь важного хранитель Биврёста решился покинуть свой пост.

Вскоре ответ стал ясен. Подойдя ближе, целительница услышала, как Хеймдалл сдавленным голосом произносит:

– Я боюсь, Всеотец, что больше не смогу охранять врата Асгарда.

– Не глупи, Хеймдалл, – оборвал его Один, и целительница разобрала в его голосе странные нотки – будто властитель Асгарда сдерживает боль. – Ты никогда не давал мне повода усомниться в твоей верности и твердости духа.

– Дело не в этом, повелитель. Меня покидают силы. Я больше не вижу ни Варинхейма, ни Скорнхейма, да и окраины Ниффльхейма скрыты от моего взора. Я не слышу бега реки Гопул, не слышу криков чаек над морем Марморы.

– Может статься, твоя мощь и вправду убывает, благородный страж, – сказал Один. – Но Хеймдалл, потерявший силу, все равно превосходит любого другого. Возвращайся на пост и не теряй бдительности. Не выпускай из рук зачарованного меча, Хофунда, и пусть рог Гьяллархорн все время будет на твоей спине. Готовься встретить любого врага, который посмеет угрожать Асгарду.

Хеймдалл опустился на одно колено.

– Как прикажете, владыка.

Один поднял глаза и увидел гостью.

– О, приветствую тебя, целительница. У меня есть к тебе разговор.

– Как и у меня, Всеотец. Прошу вас задержать Хеймдалла. Возможно, наше несчастье имеет отношение и к его неприятностям.

Один удивился, но согласно кивнул. Хеймдалл поднялся на ноги. Целительница приблизилась к трону. Она вкратце рассказала верховному асу и хранителю радужного моста о том, как медленно поправляются Тор и Сиф.

– К тому же, – добавила целительница, – за последние несколько дней мне чаще жаловались на обычные недомогания, чем прежде за три месяца.

– И вот тебе еще одна жалоба, – сказал Один. – Я позвал тебя из-за болей в спине. Поясница не дает ни сесть, ни встать.

Целительница кивнула.

– Мой владыка Один, кража золотых яблок и все эти обстоятельства не могут быть простым совпадением.

– Верно.

В тронном зале появился еще один гонец.

– Простите, Всеотец, но у меня срочные новости о Балдере Храбром.

– Подойди, – ответил Один, который хотел было отчитать незваного гостя за то, что тот прервал беседу, но передумал. Балдер отправился выяснить, что случилось с волшебными плодами, и теперь не было ничего важнее новостей о его судьбе.

Гонец склонился перед троном, затем выпрямился и застыл в нерешительности.

– Говори же! – вскричал Один. – Говори, что узнал о Балдере Храбром!

– Властитель, помните, я только передаю, что слышал.

– Ясное дело. Давай же! – Один терял терпение.

– Собравшись возвращаться из Норнхейма, где расспрашивал королеву Карниллу, Балдер Храбрый получил травму, пока забирался на лошадь.

При других обстоятельствах Один решил бы, что это проделки Карниллы, которая постоянно пыталась заполучить Балдера.

Но теперь, выслушав целительницу и страдая от боли в спине, он воспринял слова гонца всерьез.

– Как меня уверили, правительница Норнхейма клянется Гьёллем, что не имеет отношения ни к травме Балдера, ни к краже золотых яблок. Она обещала позаботиться о воине.

– Хорошо. Можешь идти.

Гонец поспешил удалиться, радуясь, что Одина не сильно разозлили печальные новости.

Однако надо признать, Всеотец все же потерял покой.

– Призови Троицу Воинов! Немедленно!

Раз уж Тор, Сиф и Балдер не способны сражаться, Одину понадобилась помощь оставшихся великих воинов – Фандрала, Огуна и Вольштагга, а с ними и Хеймдалла.

– Они на пути из Флудбьёрги, властитель, – сообщил Хеймдалл. – После битвы моей сестры Сиф с драконами Вольштагг с двумя помощниками устремился на помощь городу – восстанавливать его после разрушений, которые учинили эти чудовища.

– Верно. – Один начисто забыл об этом, однако после напоминания Хеймдалла вспомнил, что Фандрал предупреждал его перед отбытием.

– Но их миссия окончена, и пока мы ведем беседу, они как раз переправляются через реку Гопул. Прибудут в Асгард в течение часа.

Само собой, герои вернулись именно за этот срок.

– Что стряслось? – торопливо спросил Фандрал. – Едва мы прошли через врата, как почуяли, что в Асгарде что-то неладно.

Когда нужно было дать важные распоряжения, Один обычно вставал с трона, чтобы выглядеть более внушительно, но в этот раз боли в спине убедили его не менять положения.

– Вы правы, благородные воины, – ответил Все-отец. – Золотые яблоки похищены!

Один рассказал то, что знал сам, и в завершение добавил:

– Похоже, пропажа золотых яблок не только отобрала у нас бессмертие. Должны были пройти месяцы, однако нам всем уже заметно хуже. Даже я согласился на лечение, до которого ранее не снизошел бы.

– Вот уж действительно, – сказал Фандрал, – настали черные дни для Асгарда.

Вольштагг покачал головой:

– Похоже, здесь замешаны колдовские чары.

Затем заговорил Хеймдалл:

– Вы трое, кажется, держитесь лучше.

Фандрал кивнул.

– Когда Вольштагг позвал нас на помощь Флудбьёрги, мы с Огуном договорились о том, чтобы пораньше получить плоды, которые дадут нам сил восстановить селение добрых местных жителей.

Вольштагг добавил:

– Мы съели яблоки три дня назад, с обычным промежутком. – Воин усмехнулся. – Они хорошо пошли под рыбку, которой нас угостили во Флудбьёрги. Знатная была трапеза!

Один почесал бороду.

– Тогда сообщу вам, что вы единственные Асгардцы, которым только предстоит ощутить дыхание той напасти, которая сразила остальных.

В беседу вступил Огун:

– Властитель, возможно, это временное явление. Не стоит делать предположений, пока мы всего не узнаем. Идунн говорит, что похититель яблок явился под личиной Локи. Можно ли утверждать, что это не был сам бог коварства и обмана?

– Тогда я подумал, что да, – ответил Один. – Ведь Идунн наложила заклятье, которое не позволило бы моему сыну приблизиться к плодам. Но в происшествии и правда замешана магия – притом того рода, которую слишком уж часто использует именно Локи.

Хеймдалл покачал головой.

– Простите меня, повелитель, но Локи не покидал своей темницы с тех пор, как ты приговорил его к заточению после нападения троллей. Он мог сбежать – я знаю, мой взор не так остер, как прежде, – но до кражи яблок я был способен прозревать пространство и не видел, чтобы Локи пытался скрыться.

Один кивнул. Локи объединился с троллями и помог им вторгнуться в Асгард, а позже помешал Тору применить всю силу Мьёльнира. В наказание Всеотец приговорил бога коварства и обмана к заключению на месяц. Этот срок вскоре должен был истечь.

– Я не сомневаюсь ни в твоих словах, ни в твоих глазах – по меньшей мере, до нашего общего недуга, – но и в коварстве моему сыну не откажешь. Я не могу утверждать, что он непричастен к вторжению Хрунгнира. Ведь на доспехах ледяного великана тоже были чары со следами волшебства Локи.

Хеймдалл склонил голову.

– Считаете ли вы, властитель, что он мог сбежать незаметно для меня?

– Я считаю, что Локи надо допросить, тогда, может быть, мы и узнаем правду. – Один повернулся к Троице Воинов. – Огун, Фандрал, Вольштагг, повелеваю вам привести Локи ко мне для объяснения, какое отношение он имеет к нашему несчастью.

Фандрал и Огун опустились на одно колено.

– Будет сделано, властитель, – проговорил Фандрал.

Вольштагг, также спустя мгновение присевший на колено, теперь не спешил подняться на ноги.

– Похоже, Лев Асгарда... не способен встать... на его защиту.

Фандрал рассмеялся и проговорил:

– Наверное, стоит положить в дальнем углу зала какой-нибудь еды. Это уж точно заставит Льва совладать с ногами.

Придворная целительница шагнула вперед:

– Господа, не стоит язвить. Вероятно, Вольштаггу действительно нужна помощь.

Лишь услышав ее слова, Фандрал поднял глаза на лицо друга. Обычно, что бы ни случилось – хоть бой, хоть сытный обед, хоть прогулка по улице, – лицо Льва Асгарда выражало всю радость жизни. Но сейчас его исказила гримаса боли. Вольштагг действительно не мог подняться на ноги.

– Похоже, – медленно проговорил Хеймдалл, – заклятье, которое наложили на яблоки, лишает сил и тех, кто лишь недавно вкусил плоды.

Фандрал и Огун тут же схватили Вольштагга за руки.

Они с силой потянули на себя и вернули друга в вертикальное положение.

– Идем, друзья, – отдышавшись, сказал Вольштагг. – Направим стопы к заточенному Локи. Если он наложил чары, которые не дают Льву Асгарда стоять на ногах, я это сразу пойму, и он ответит за свои деяния!

Фандрал хихикнул.

– Я думал, ты попросишь сытного обеда, но тут не могу не согласиться, дружище.

– Поспешим, – проговорил Огун.

Глава третья

– Говорю вам, остолопы, я тут ни при чем!

Обыкновенно, произнося подобное, Локи ожесточенно жестикулировал, но сейчас его руки оказались пришпилены к полу, как, впрочем, и большая часть тела.

Добравшись до бога коварства и обмана, Фандрал тут же свалил его на пол, Огун отвесил ему пару пинков, а Вольштагг сел сверху.

Локи обнаружил себя в постыдном положении, прижатый к полу увесистым задом великого воина, в то время как Фандрал и Огун обыскивали его убежище.

– И, без сомнения, – поедая лакомство, найденное в чаше в гостиной, сказал Вольштагг, – Локи у нас всегда говорит правду.

– Естественно, сомнениям есть место, – проговорил Локи, – но сейчас у меня нет причин лгать.

– Какие же такие причины нужны Локи для лжи? – спросил Вольштагг. – Это ведь для него не менее привычно, чем дышать.

– Не менее привычно, чем тебе набивать брюхо, Вольштагг, – выдавил из себя Локи. – И все же попрошу тебя переместиться с моего хрупкого тела.

– Подождем, пока мои друзья убедятся, что поблизости нет золотых яблок. Тогда, так уж и быть, я обдумаю твою просьбу, – согласился Вольштагг, закидывая в рот очередной финик.

Локи все больше впадал в уныние.

– Должно быть, Хеймдалл уже сообщил, что я не покидал места своего заточения! Вам бы стоило потратить энергию на поиски истинного врага – пока и вас не поразило бессилие.

– Поздно, – сказал Фандрал, заглядывая под диван. – Взгляд Хеймдалла помутнел, Один страдает от боли в спине, Балдер уже не так меток, как раньше. Тор и Сиф поправляются куда медленнее, чем должны бы.

– Понятно, – ответил Локи. Тут он заметил, как Огун берет в руки статуэтку. – Не тронь!

– Почему? – мрачно спросил юноша.

– Это хрусталь. Разобьешь, чего доброго.

Аккуратно поставив фигурку на край стола, Огун проговорил:

– Тут как будто... на самом деле весьма долго живут.

Локи вздохнул.

– Духам наказано поддерживать чистоту только в мое отсутствие. Убедить их выполнять свой обязанности, когда я дома, оказалось весьма накладно.

Фандрал перебирал подушки на кушетке.

– Должно быть, для Асгарда и правда настали тяжелые времена. Сам Локи признается, будто что-то ему не под силу!

– Весьма остроумно, Фандрал. Я уговорил их однажды прибраться на кухне, но с тех пор как я вернулся из Йотунхейма...

Локи резко замолчал, проклиная собственную неосторожность. Он склонен был винить в своей несдержанности переживания от увесистого тела Вольштагга. Да и кроме того, в последние дни ему не удавалось толком сосредоточиться...

– Итак, Один был прав, – сказал Огун, перерыв шкаф. – Локи действительно вырвался из заточения и побывал в Йотунхейме.

– И, конечно же, – продолжил мысль Фандрал, – предоставил Хрунгниру зачарованные доспехи для битвы с Тором.

– Да-да-да, вам хватило ума разгадать загадку, которую я вам сам же и объяснил. И все же я не покидал своего места с тех самых пор, более того, как раз из-за событий в Йотунхейме. Я согласился помочь Хрунгниру, а он в благодарность за это похитил мою мать. – Локи улыбнулся, хотя и с трудом – показывать эмоции под весом Вольштагга было непросто. – Отчего, по-вашему, чары на его доспехах внезапно развеялись?

Фандрал посмотрел на друзей.

– Как бы отвратительно ни было соглашаться с этим доводом, похоже, в словах Локи есть доля правды. Если и есть в Девяти Мирах хоть одна дорогая ему душа, то это Фригга.

Огун шагнул вперед.

– Есть и еще одна причина поверить его словам.

Локи закатил глаза.

– Помимо того, что я говорю правду?

Не обратив внимания на колкость, Огун указал на волосы Локи.

– Посмотрите, седина. Не верится, что щепетильный в вопросах облика бог коварства и обмана не скрыл бы такого недостатка, если бы мог.

– Ты сама проницательность, – пробормотал Локи. – Нельзя ли теперь удалить с моего тела эту нелепую тушу?

– Пожалуйста, – сказал Вольштагг и медленно поднялся на ноги, не упустив возможности несколько раз придавить Локи, чтобы оставить в его памяти пару неприятных мгновений. Пусть покровитель коварства и не имел отношения к пропаже яблок, вряд ли его можно было счесть невинной овечкой.

Неловко встав, Локи демонстративно отряхнул одежды.

– А теперь, если вы позволите, я бы...

– Э нет, – перебил его Фандрал. – Боюсь, Локи, твое присутствие требуется в тронном зале.

Локи медленно выдохнул:

– Разве мы не прояснили обстоятельства? Я – жертва наших несчастий, а не их причина.

– И все же, – не отступал Огун. – Балдер ранен и пока остается в Норнхейме, Тор и Сиф тоже пока восстанавливают силы. Один просит помощи у всех, кто способен встать на защиту Асгарда. Даже у тебя.

– К тому же тут замешана магия, – добавил Вольштагг. – Ты ведь разбираешься в таких делах?

– Вы запамятовали, что это Один засадил меня под замок? – Локи все еще надеялся избежать встречи с отчимом.

– Нет, мы помним, – с ухмылкой ответил Фандрал. – А еще мы помним приказ Одина. Привести тебя к нему. Идем, надо торопиться.

После того как Троица Воинов отправилась выполнять задание, а Хеймдалл вернулся на пост, Один позволил Придворной целительнице провести осмотр. Она сказала, что мышцы в его спине напряжены, а затем нанесла мазь – поясницу Всеотца обожгло, но и облегчение он почувствовал сразу. Целительница уверила его, что от ее лечения мышцы расслабятся, но посоветовала не напрягать спину лишний раз.

– Боюсь, это проще сказать, чем сделать, – с горькой улыбкой проговорил Один.

– По меньшей мере, стоит постараться, – ответила ему целительница. – Между прочим, вы больше прислушиваетесь к моим советам, чем Тор и Сиф.

– Неудивительно, – сказал Один. – Они воины. Для них нет ничего важнее, чем владеть своими силами.

– Может, и так, – согласилась целительница. – Но где сыскать воина более великого, чем сам Один?

Всеотец довольно хохотнул. Его врачевательнице дозволялось видеть более мягкую, заботливую ипостась властителя Асгарда, почти недоступную взорам других подданных.

– Когда-то, – снова заговорил он, – это, может, и было правдой. Но времена, когда я вел в бой армии Асгарда, давно миновали. Я – король, а место короля на троне, не на поле битвы. К тому же я успел оценить преимущества сидячего образа жизни.

– Не сомневаюсь, – сказала целительница, собрала мази и снадобья и приготовилась выйти из зала.

К Одину вбежал паж.

– Властитель, сестра Аморы, Лорелей, просит аудиенции.

Всеотец удивился. Раньше Лорелей никогда не просила о встрече с ним.

– Пригласи ее, – скомандовал он, распираемый любопытством.

Пожелав Придворной целительнице здоровья, Один принялся ждать гостью. Наконец в зал вошла женщина в накидке с капюшоном, скрывающем лицо.

– Говори, Лорелей. Что привело тебя к трону Одина?

Волшебница упала на колени и склонилась к полу.

– Всеотец, молю о вашем прощении! Я совершила тяжкую ошибку!

Один знал, что Лорелей владеет магией. Конечно, она была слабее старшей сестры, но и ее силами пренебрегать не стоило. Правитель Асгарда мягко проговорил:

– Встань, Лорелей. Говори. Расскажи мне, что это была за ошибка?

– Я возвращалась ночью из таверны, и вдруг на меня напал неизвестный мужчина. Я не знала его имени или причин его ярости. Он закрыл мне рот и прижал руки, чтобы я не смогла прочитать или сотворить заклинание.

– Этот незнакомец не объяснил, почему напал? – переспросил Один.

Лорелей покачала головой.

– Нет, этого я не знаю. Но он не успел причинить вред – меня спас ледяной великан!

Один нахмурился.

– Очень... странное поведение для выходца из Йотунхейма.

– Я подумала о том же и готова была защищаться, но он не последовал примеру незнакомца. Как выяснилось, ледяной великан пришел ко мне с просьбой и поспел как раз тогда, когда на меня напали. Он надеялся, что я не откажу ему в обмен на спасение.

– И что же, ты согласилась?

Лорелей не поднимала глаз, капюшон и огненные локоны по-прежнему скрывали ее лицо. Затем она стыдливо отвела взгляд в сторону.

– Да, властитель. Простите меня, но я бы погибла, если бы Тьяцци...

Один резко выпрямился.

– Так это Тьяцци тебя спас?

Лорелей рискнула поднять взгляд на Одина. Он заметил, что на лице у нее необыкновенно много морщин.

– Вы знаете Тьяцци, Всеотец?

– Да. Он служил Хрунгниру, тому самому злодею, который вызвал меня на гонку на лошадях, проиграл, затем похитил Фриггу и заставил Тора с ним биться. Мне сообщили, что Тьяцци занял место Хрунгнира. – Один почесал бороду, а затем посмотрел единственным глазом на Лорелей. – Что ж, продолжай. О чем же просил тебя ледяной великан?

– Накинуть на него личину Локи, властитель.

Один не поверил своим ушам.

– Восхитительная наглость. И что же?

– Так или иначе, он все же спас мне жизнь. Да и к вашему приемному сыну я любви не испытываю. Локи однажды отвратительно со мной обошелся, и я думала, что какие бы ни были планы у Тьяцци, они принесут Локи несколько неприятных мгновений. Этих двух причин мне показалось достаточно. – Лорелей снова отвела взгляд. – Мне казалось, что это равноценный обмен. Я и представить не могла, что ледяной великан в облике бога коварства и обмана решится украсть золотые яблоки.

– Значит, тебе об этом известно. Тьяцци не раскрывал своих планов?

– Нет, властитель! Знай я об этом, ни за что бы не согласилась ему помогать – неважно, спасал он меня или нет. – Лорелей отбросила накидку. Без яблок изменения коснулись не только ее лица. В огненно-рыжих локонах теперь появилась седина. – Я не могу жить в таком виде. Я сняла со стен все зеркала, только бы не видеть всю эту невыносимую мерзость!

– Лорелей, тщеславие не идет тебе на пользу. Иначе ты бы для начала расспросила Тьяцци как следует. Скажи мне, ты только обратила великана в Локи или у него были и другие просьбы?

– Клянусь вам Гьёллем, властитель. Он просил только об этом.

Один отметил про себя, что Лорелей не готова была поклясться в правдивости остальных фрагментов истории.

Всеотцу захотелось наказать Лорелей, но он удержался. Ведь и она пала жертвой коварных планов ледяного великана. Без сомнения, Тьяцци подстроил нападение, послав к Лорелей одного из своих прихвостней.

Нет, настоящий враг Асгарда не она, а бывший командир из армии Хрунгнира.

– Ступай, Лорелей! – Один указал гостье на выход. – Возвращайся домой и подумай о том, какой проступок ты совершила. Надейся на то, что Один и воины Асгарда смогут все исправить, не то тебе придется еще долго видеть в зеркале искаженный, страшный лик.

Не успела Лорелей покинуть тронный зал, как Один впал в глубокую задумчивость. Чтобы ввести в заблуждение Идунн и свалить вину на Локи, Тьяцци нужен был его облик, это верно. Но ведь ледяной великан не просто украл волшебные плоды. Чтобы Асгардцы так быстро потеряли силы, с яблоками нужно было сделать что-то еще.

Размышления Одина прервали воины Асгарда, которые привели с собой сына Лафея.

– Приветствую тебя, отец, – горько проговорил Локи. – Эти три недоумка донесли до меня, что в наши непростые времена тебе требуется мой совет. Или ты все еще считаешь меня виновным?

– Пока не знаю, – сказал Один и посмотрел на Асгардских воинов. – Что скажете?

– Огун заметил, что в волосах Локи появилась седина, – заговорил Фандрал. – Будь он замешан в краже, уж наверняка постарался бы оградить себя от таких неприятностей.

– А если и не смог бы, – добавил Огун, – то скрыл бы серебристые локоны магией.

– У меня по-прежнему есть сомнения в том, что Локи невиновен, – заявил Один. – Подойдите к трону!

Все четверо двинулись вперед. Фандрал и Огун опустились на колено. Вольштагг и Локи остались стоять: один, потому что это упражнение дорого бы ему далось, второй – из неуважения к хозяину тронного зала.

– Как мне убедить тебя, что я не крал золотых яблок? – недовольно протянул Локи.

– Никакими словами тебе этого сделать не удастся, сын, – сказал Один и замолчал. Выдержав достаточно долгую паузу, чтобы Локи почувствовал себя неуютно, Всеотец продолжил: – Я уже знаю, что ты не крал их. Идунн наложила заклятье, которое не дало бы тебе даже прикоснуться к плодам. К тому же я только что узнал – недавно на ледяного великана Тьяцци наложили твой облик.

– Тьяцци? – Локи плюнул на пол тронного зала. – Этот хитрец метит на пост самого Хрунгнира, я полагаю?

– Он уже занял это место, – ответил ему Огун. – Когда Тор одолел Задиру, клявшиеся в верности Хрунгниру встали под начало Тьяцци.

– Неудивительно. Тьяцци – единственный из них, кому хватает ума. – Локи обратился к Одину: – Раз ты знаешь, что я непричастен к похищению яблок, отец, почему же говоришь, что я все еще под подозрением?

– Потому что золотые яблоки не просто украли. От их пропажи проявилось действие другого заклинания – из-за него мы страдаем так, будто уже месяцы не видели волшебных плодов, а ведь прошло всего несколько дней. Я довольно знаю о ледяных великанах, чтобы понять – они не владеют заклинаниями такой силы.

– И ты счел, что это моих рук дело?

– Возможно, – сказал Один и подался вперед, дернувшись от укола боли. – По меньшей мере я знаю, что тебе хватило бы на это сил.

Локи подумал, стоит ли дальше доказывать свою невиновность, но решил рассказать все как есть. Скрывать правду больше не имело смысла – будет только хуже, когда Асгардцы неизбежно выяснят, что несколько недель назад именно он зачаровал волшебные яблоки.

– И ты, естественно, прав.

Фандрал тут же обнажил меч Фимбульдраугр и приставил острие к горлу Локи.

– Ты за это заплатишь!

Огун, не говоря ни слова, тоже обнажил клинок. На его лице застыло выражение презрения.

– Как ты мог решиться на такое? – заговорил Вольштагг. – Ведь заклинание сказалось и на тебе.

– Разумеется, – с нажимом проговорил Локи, – я надеялся, что золотые яблоки будут похищены, когда мне это нужно. Тогда, как и предполагал Фандрал, я смог бы оградить себя от вредного воздействия.

Пока воины Асгарда не разразились гневными речами, Один взял слово:

– Что это за заклинание, Локи?

– Мне казалось, это понятно и без объяснений, – с улыбкой ответил Локи, демонстративно не обращая внимания на острие клинка, упиравшееся ему в шею. – Едва яблоки исчезнут, их эффект на каждого, кто ими питается, обратится вспять.

Вольштагг задумчиво сдвинул брови.

– Ты сказал, что можешь защитить себя от этого заклинания.

– Само собой, – подтвердил Локи, пожав плечами. Фандрал, не убирая клинка, с ухмылкой спросил: – Тогда скажи-ка, почему ты этого не сделал.

– Потому что защитные чары сработают, только если у заклинателя есть золотое яблоко. У меня его нет. – Локи вздохнул. – Я все же испытал заклятье, но слишком давно не ел этих яблок. От их силы осталось так мало, что чары не работают.

Один задумчиво погладил бороду.

– А сработают ли они на того, кто лишь недавно съел плод?

– Кто бы это мог быть? – поинтересовался Локи.

– Мы, – небрежно бросил Огун.

– Прошлые две недели мы провели во Флудбьёрги, – пояснил Фандрал. – Помогали местным жителям восстанавливать город. Идунн отправила нам яблоки заранее, но мы съели их в обычное время – такие условия поставила нам хранительница плодов.

– Раз так, вам повезло, – заключил Локи. – Воз-можно, вас мне удастся оградить от потери сил.

Один улыбнулся.

– Похоже, Локи, твое присутствие оказалось более чем полезным, – сказал он и тут же посерьезнел. – Однако оно бы не понадобилось, если бы ты не совершал преступления против Асгарда.

Локи хотел сделать шаг вперед, но ему помешал меч Фандрала. Бросив на светловолосого воина полный недовольства взгляд, Обманщик снова поднял глаза на Одина.

– Преступление ли? Так, лишь немного коварства, которому, как наверняка помнит Всеотец, я же и покровительствую.

– О да, бог коварства, а также бог обмана. Похоже, последнее тебе куда дороже, чем первое.

– Как ранят твои слова, отец, – проговорил Локи, прижав руку к груди.

– Я всего лишь описываю, каков ты, сын. – Один откинулся на спинку трона. – Если заклинание Локи сработает, вы трое будете единственными в Асгарде, кто сохранил силу. На вашу долю выпадет задание настичь Тьяцци в его логове и вернуть золотые яблоки, иначе не миновать беды всему нашему королевству!

Локи посмотрел на Фандрала:

– Самое время убрать от меня этот меч.

Фандрал ухмыльнулся.

– Хорошо. Пока уберу.

– Встаньте плечом к плечу, – попросил воинов Локи. – Вольштагг, можешь переваливаться с ноги на ногу сколько хочешь, но делай это близ своих товарищей, пожалуйста.

– Поосторожней со словами, – ответил Вольштагг, – а то Льву Асгарда как раз нужен новый стул, а сидеть на тебе было вполне удобно.

Локи злобно поморщился и бессознательно потянулся потереть спину, которая все еще саднила от веса старого воина.

Троица Воинов выстроилась в ряд перед Локи. Бог коварства и обмана собирал всю свою мощь, готовясь накладывать чары.

Он подумал и решил, что кое о чем все же стоит предупредить Асгардцев.

– Запомните кое-что. Силу заклятья угадать не представляется возможным. Если бы вы съели яблоки не более часа назад, я мог бы обещать вам полную неуязвимость. Но сейчас у меня нет средств, чтобы определить время его воздействия. Может статься, что в самом пылу сражения вы поймете, что ослабли. – Локи смерил взглядом Вольштагга. – Или ослабли еще больше.

– Не сейчас, – бросил Фандрал пожилому другу.

– Да я просто прикидываю, хорошо ли его зеленые одежды будут смотреться в нашей гостиной, – широко улыбаясь, сказал Вольштагг.

– Думаю, совсем неплохо, – поддержал его Фандрал. – Только вот лицо фиолетового оттенка, – а как ты на него присядешь, так он сразу и посинеет, – совсем не пойдет к занавескам.

– Тоже верно, – разочарованно вздохнув, согласился Вольштагг.

Локи закатил глаза.

– Вы закончили?

– Да мы просто ждем, когда ты приступишь к делу, – ответил светловолосый Асгардец.

– Тогда самое время начать. – И Локи принялся шептать слова заклинания.

Мгновение спустя воинов окутало золотистой дымкой. Когда свечение растворилось, товарищи оглядели друг друга.

– Что-то не чувствую никакой разницы, – проговорил Вольштагг.

Огун качнул головой.

– А я да. Прилив сил, будто после золотого яблока.

– И я тоже, – признался Фандрал.

– Это верный признак, что чары работают, – сказал Локи. – А теперь, если позволите...

– Даже и не воображай, Локи, – перебил его Один, – что можешь куда-то сбежать.

– Я намеревался вернуться в заточение, отец, – с ухмылкой сказал ему бог коварства и обмана. – Насколько помню, я все еще под домашним арестом.

– Это верно, – ответил Один и недовольно махнул рукой. – Ступай и жди моих дальнейших распоряжений.

– Распоряжений?

– По мере развития событий мне может понадобиться твое участие.

– Неужели?

Фандрал тронул рукоять Фимбулдраугра.

– Неужели мне нужно снова доставать меч из ножен?

– Вряд ли. – Локи взмахнул рукой и произнес заклинание телепортации.

Ничего не произошло.

Локи с трудом совладал с дыханием.

– Я... я не...

– Сдается мне, – с неподдельной радостью заговорил Вольштагг, – ты позабыл о последствиях твоих чар.

Локи тихонько отругал себя за недальновидность. Похоже, увесистый старый вояка был прав. Защитное заклинание, которое Локи наложил на Асгардцев, истощило его настолько, что не осталось сил даже на собственное перемещение.

– Раз уж ты не можешь доставить себя прямиком в покои, может, задержишься ненадолго? – предложил Один, не в силах скрыть торжества в голосе.

– Особенного выбора я не вижу, – процедил Локи сквозь сжатые зубы. Идти до башни, где он обитал, было далеко. Огун вез его к Одину на лошади и вряд ли теперь одолжит ему коня.

Фандрал торжественно вознес меч.

– Мы мчим в Йотунхейм!

– Если говорить точнее, – поправил его Огун, – мы помчим в Йотунхейм с первыми лучами солнца. Уже темнеет, а дорога туда и днем небезопасна.

– Огун мудр, – проговорил Вольштагг, покачав указательным пальцем. – Но едва загорится новый день, Тьяцци пожалеет о том, что замыслил недоброе против нашего королевства! Лев Асгарда клянется, что будет так!

– Благословляю вас на поход, – проговорил Один. – Я встречу вас завтра у королевских конюшен и провожу в путь. А затем обращусь к асам, успокою их и скажу, что все обойдется.

– Вы расскажете им правду? – спросил Фандрал.

Один покачал головой.

– Вся правда только вызовет ненужную панику. Просто скажу, что на яблоки наложены чары и храбрые воины Асгарда отправились снимать их. Пока же волшебные плоды хранятся в надежном тайнике.

Троица направилась к выходу.

– Хорошо, что мы отложили поход до завтра. Я не был дома с тех пор, как мы отбыли во Флудбьёрги. Хоть увижу Гудрун и детей. Кстати, надо бы взять с собой провизии, – сказал Вольштагг.

Фандрал улыбнулся.

– А объемный желудок Льва Асгарда может насытить только его супруга?

– Верно говоришь! – с ухмылкой ответил опытный воин.

– Главное, – добавил Огун, – смотри не пробуй припасы до нашей встречи у городских ворот, а то нам с Фандралом ничего не останется.

– Ох, так если я позволю вам есть, не зная, насколько хороша еда, что же я за друг такой? – парировал Вольштагг, и от смеха его объемный живот заходил из стороны в сторону. – Ладно, пора отдохнуть. Ведь завтра нам предстоит спасать Асгард!

Глава четвертая

На рассвете Троица Воинов собралась в дорогу.

Вольштагг долго рассказывал детям о своих приключениях. Он намеревался поделиться лишь одной историей, но они выпросили еще две и только потом уснули. Затем он с наслаждением провел ночь подле своей жены Гудрун.

Фандрал скрасил ожидание в компании брюнетки по имени Элла. Поначалу он склонялся к блондинке Хельге, но оказалось, что той нездоровится, – несомненно, из-за похищения золотых яблок. Следующим вариантом была рыжеволосая Моренн, но ей пришлось сидеть подле заболевшего брата. К счастью, Фандрал лишь раз назвал Эллу Хельгой, да и перебрал он так, что нечаянная ошибка наверняка прошла незамеченной.

Огун всю ночь точил свой клинок.

У Вольштагга была семья и вкусные яства. У Фандрала – харизма и обаяние. У Огуна – лишь память о трагически погибших родных и своем бездействии. За Асгард он готов был отправиться в Хель, без сомнения отдал бы жизнь за Вольштагга и Фандрала – как и за Тора, Сиф и Балдера, и тем более за Одина, – и все равно его снедал страх излишне сродниться с ними, а потом потерять, как некогда своих близких.

Он почти что подпустил к себе своих славных товарищей, но не готов был дать большую волю чувствам и считал их не более чем соратниками в борьбе. Однажды Огун любил и потерял все, что ему дорого. Еще раз он этого не вынесет.

На рассвете Фандрал и Огун прибыли к конюшням. Там их уже ждал Один вместе с конюхом и своим советником, который, надо сказать, выглядел неважно.

Конь Фандрала по кличке Гилльтопр, изящный, с переливающейся золотистой шерстью, заржал, увидев наездника. Жеребец Огуна, вороной Кольр, был спокойнее. Тяжеловоз, стойкий скакун Вольштагга, буднично пожевывал сено.

– Где Вольштагг? – спросил Один.

Фандрал ухмыльнулся.

– Вы ведь сказали ему приходить на рассвете. Минут пятнадцать, и он появится. Хотя, скорее всего, позже.

– Наверняка пробует на зуб пищу, которую собрал в дорогу, – сухо проговорил Огун.

Обернувшись к Одину, Фандрал спросил:

– Властитель, Локи еще в вашем дворце или вернулся в башню?

– Хм? – Один отсутствующим взглядом посмотрел на светловолосого воина. – Ах да, Локи. Да, ночью он вернулся в место заточения. Я поставил на стражу Хугина и Мунина. Они проследят, чтобы он больше не сбежал. Хеймдалл пока слишком слаб, чтобы присматривать за ним.

Фандрал одобрительно кивнул и обменялся с Огуном обеспокоенным взглядом. Один смотрел на них пустыми глазами – глазами Асгардца, явно не способного править как следует.

– Нам пора отправляться, властитель, – сказал Фандрал. – Мы отомстим за то, что ледяные великаны снова пошли войной на Асгард.

– Не сомневаюсь, Огун, в смысле Фандрал. – Один быстро исправил оговорку, но это нисколько не успокоило воинов.

– Приветствую вас, друзья! – послышался бодрый голос.

Огун и Фандрал повернулись и увидели, как к ним приближается Вольштагг в сопровождении своей дочери Хильде. Она тащила в руках увесистый мешок снеди.

– Я замечательно провел вечер с семьей, а Хильде любезно согласилась проводить нас в дорогу.

– И помочь дотащить провизию, – добавил Огун.

– Само собой. Зачем же еще нужны дети?

Фандрал пожал плечами.

– Не могу придумать иной причины.

Отметив про себя, с какой легкостью Хильде несет мешок, Огун задумчиво погладил усы.

– Похоже, на твоей дочери нисколько не сказалось заклятье, Вольштагг.

– Да, дети в полном порядке, – ответил пожилой воин. – Это все молодость. Да и сила золотых яблок им мало что дает.

– Ваши скакуны накормлены, почищены и напоены как должно, господа, – объявил конюх.

– Отлично! – отозвался Вольштагг. – Тяжеловоз готов к забегу до Йотунхейма. А значит, мы прищучим Тьяцци в его логове.

– Если только твой конь не упадет под тобой замертво, – прошептал Фандрал так, чтобы увесистый воин его услышал.

– Тяжеловоз служил мне верой и правдой долгие годы, – сказал Вольштагг, выпрямившись во всю стать.

– Удивительно, что он до сих пор держится на ногах, – бросил ему Фандрал, запрыгивая на Гулльтопра.

Прежде чем сесть на своего скакуна, Огун подошел к Хильде, которая крепила к седлу Тяжеловоза мешок с едой.

Заметив, что Огун идет к ней, девушка уронила мешок, дернулась и от неожиданности пискнула. Неловко подняв провизию с земли, Хильде попыталась ровным голосом проговорить:

– Да, Огун?

– Я хотел спросить, не окажешь ли ты нам услугу, Хильде.

– Еще как! Только попроси! – выпалила Хильде и тут же нахмурилась, поняв, что ее готовность помочь кажется слишком уж чрезмерной.

Огун бросил взгляд на Одина.

– На Всеотце явно сказалась наша общая беда.

– Кража яблок. По дороге сюда отец мне все объяснил.

– А остальной семье ничего не говорил? – с сомнением в голосе спросил Огун.

Хильде покачала головой.

– Только мне. Он сказал, что я показала себя достойной доверия, когда помогала Сиф в битве с драконами.

На лице Огуна проступила едва заметная улыбка.

– Да... О твоей храбрости все время говорят во Флудбьёрги, где мы как раз помогали восстанавливать дома.

– Правда? – глаза Хильде округлились. – О моей храбрости еще никто нигде не рассказывал!

Улыбка на губах мрачного воина потухла.

– Не очень-то поощряй людскую молву, Хильде. Истинный воин ищет не одобрения, а отважного подвига. Слава – это для бардов и светских гуляк.

– Я поняла, – неуверенно проговорила Хильде.

– Отлично.

Когда Хильде наконец прикрепила мешок с провизией к седлу, Огун подвел ее к Одину.

– Властитель, Хильде проводит вас и вашего советника в тронный зал.

– Зачем, Фандрал? То есть Огун! Прости, что-то память подводит.

– Думаю, вы сами ответили на свой вопрос, Всеотец, – сухо проговорил Огун.

– Верно. Ты мудр, Мрачный воин. Вольштагг, кажется, сказал, что детей эта напасть не поразила. – Один опустил глаза на Хильде. – С радостью приму твою помощь, дитя.

– Рада услужить, Всеотец. – Девушка встала на одно колено и склонила голову.

Один улыбнулся.

– Поднимись. Вольштагг хорошо тебя воспитал.

Старый воин ухмыльнулся.

– За это надо хвалить мою дорогую Гудрун. Что ж, пора в путь!

Он попытался забраться в седло, но то съезжал, то вскарабкивался, но спрыгивал обратно, то перегибался через коня. Наконец Вольштагг устроился на своем скакуне. Тот продолжал жевать сено, будто и не заметив, какой тяжелый ездок взгромоздился сверху.

Покачав головой, Огун сел на Кольра и пообещал:

– Мы вернем яблоки. Так скоро, как только сможем.

– Счастливого пути, ловкий Фандрал, мрачный Огун и грузный Вольштагг! – сказал Один, подняв скипетр в руке. – Да приведет вас судьба к победе и спасению асов!

Фандрал мягко прижал коня коленями, и скакун ринулся вперед.

Огун дернул поводья, и его лошадь галопом поскакала за светловолосым Асгардцем.

– Ну, Тяжеловоз, и нам бы пора отправляться! – проговорил Вольштагг, но лошадь продолжала задумчиво поедать сено.

Немного погодя воину все же удалось заставить крепкого скакуна пойти по дорожке, но о бодром галопе и думать было нечего.

Когда Вольштагг наконец нагнал товарищей, те уже ждали его у моря Марморы, водами которого их кони утоляли жажду.

– О, вы решили передохнуть, – сказал Вольштагг. – Похоже, Тяжеловозу не помешает ускорительный пинок.

– Нужно двигаться быстрее, – серьезным тоном ответил ему Огун. – Мы прождали тебя полчаса. Если конь продолжит плестись с той же скоростью, за день мы успеем только добраться до Йотунхейма через земли гномов и Лес Сигурда. Надо ускориться.

– Да, да, конечно, – смущенно пророкотал Вольштагг. – Не беспокойтесь, друзья мои, Тяжеловоз наверняка уже переварил все съеденное сено. Теперь он поскачет быстрее – как обычно.

– Тогда мы до Йотунхейма и век не добе...

Фандрал осекся, ощутив в воздухе что-то подозрительное.

Он бросил взгляд на Огуна.

– Да, я тоже это чувствую, – сказал тот.

Спустя мгновение перед ними возник Буйный исполин, рыжеволосый и с бородой гуще, чем у самого Вольштагга.

– Ха! Вижу, Асгардцы решили вторгнуться в мои владения! Вас заточат в тюрьме короля Ругги!

Великан застал врасплох не только воинов, но и их скакунов. Тяжеловоз и Гулльтопр встали на дыбы и заржали, и даже Кольр от неожиданности отпрянул.

Фандрал и Вольштагг хотели успокоить коней, но Буйный исполин сгреб обоих воинов своей пятерней.

Огун не стал испытывать судьбу и бросился в морские воды, пока никто не обращал на него внимания.

Фандрал совершенно растерялся, будучи зажатым в огромной руке Буйного исполина, он не мог даже дотянуться до меча, не то что воспользоваться им.

Конь Вольштагга пока оставался на свободе, но сам воин, сдавленный исполином, тоже едва мог пошевелиться.

– Да как ты смеешь! Отпусти Льва Асгарда, не то тебе не поздоровится!

– Не пищи, мелкий Асгардский божок, не поможет. Никто не вырвется из стальной хватки короля Ругги!

Недовольно фыркнув, Вольштагг проговорил:

– Вот так дела, никто еще не называл Льва Асгарда мелким.

– Помолчи, мелкий божок! – выкрикнул Ругга и посмотрел на берег. – Я вижу трех коней и только двух маленьких Асгардцев. Где же ваш товарищ?

– О ком ты, Ругга? – спросил Вольштагг с деланным удивлением. – Тяжеловоз служит нам вьючным конем – наш путь долог, и без припасов не обойтись. А два остальных – наши скакуны.

Ругга медленно выдохнул зловонное облако, от которого Вольштагг едва не лишился сознания.

– Пусть так. Тогда отправимся в мой тронный зал. Устроим допрос. Либо вы все расскажете, либо умрете.

– А как же наши лошади? – поинтересовался Вольштагг.

– А что с ними? Мяса на них мало, а рук, чтобы их перенести, мне не хватит.

Когда Ругга скрылся вдали, Огун рискнул выйти из моря. Обтеревшись пледом, который он с собой захватил, Мрачный воин задумался о том, как королю Ругге удалось подобраться к ним незамеченным: как и полагается Буйным исполинам, он был намного больше любого Асгардца.

Но потом Огун вспомнил одну историю из юности Тора. Они с Локи однажды проникли в мир Буйных исполинов, а там попались на уловки и магические трюки правителя Утгарда. Вероятно, Ругга прибегнул к тому же волшебству.

И все же этих существ сложно было назвать мыслителями – по сравнению с Асгардцами. Ругга удалился вместе с пленниками, даже не попытавшись найти Огуна, а значит, наверняка не особенно внимательно посчитал, сколько у него врагов. И теперь Мрачный воин был полон решимости заставить Буйного исполина об этом пожалеть.

Огун помнил, что им никак нельзя позволить себе долго задерживаться в пути. С каждым часом Асгардцам становилось все хуже.

Воин отвел коней к огромному дубу и привязал их там. Лошади успели наесться и утолить жажду, а теперь смогут еще и отдохнуть, что будет совсем не лишним. Как только Огун спасет друзей, скакунам придется нестись во весь опор к замку Тьяцци.

Огун имел славу выдающегося следопыта, но чтобы найти тропу, которой шел Буйный исполин, никаких особенных умений применять не пришлось. Если Ругга и напустил чары, когда готовился напасть, после заметанием следов он не озаботился.

Зеленые холмы близ моря Марморы служили от-личным прикрытием, и Огун, никем не замеченный, продвигался вперед. Вряд ли Ругга прислушивался к окружающим звукам, но лишняя скрытность еще никому не мешала. Огун понятия не имел, что сейчас происходит с его друзьями и куда их забрали.

Наконец Мрачный воин добрался до Цитадели Утгарда, той самой, где когда-то побывали Тор и Локи. Это было огромное, величественное здание, построенное специально для великанов, а потому Огун легко пролез под створками закрытых ворот и двинулся через просторные залы. До него доносились звуки, которыми обычно сопровождаются застолья. Огун пошел в их сторону и набрел на нескольких занятых обедом исполинов. Однако Ругги среди них он не обнаружил.

Огун шел по коридорам, едва ли запоминая пройденный путь. Он без труда бы прошел по памяти и с закрытыми глазами любой лабиринт, но из-за огромных площадей исполинской цитадели запомнить метки, по которым можно было вернуться, оказалось не так легко. Бесконечные коридоры напоминали пещеры и вели в еще более огромные залы.

В конце концов Огун услышал голос Вольштагга и, пойдя на него, нашел друзей в тронном зале. Перебравшись через порог и пройдя в щель между дверью и стеной, воин увидел перед массивным троном большой стол, на котором стояли два огромных стеклянных колпака.

Под одним был Вольштагг. Под другим – Фандрал.

Однажды, много лет назад, Огун потерял родных из-за своего бездействия. С тех пор прошли тысячелетия, и Фандрал с Вольштаггом стали ему ближе кровных родственников, даже ближе двоюродных братьев, на гибель которых он безмолвно смотрел в юности. Увидеть, как лишатся жизни боевые товарищи, Огун был не готов.

Громкий голос Ругги отражался от стен, каждое слово пробегало дрожью по костям Мрачного воина.

– Мне донесли, что Асгард лишился золотых яблок Идунн и асы уже слабеют и лишаются сил. Так ли это?

Фандрал с деланным удивлением посмотрел на великана.

– Неужели бравый Фандрал кажется тебе ослабевшим, король Ругга? Уверяю, я в самом добром здравии.

Ругга повернулся к Вольштаггу.

– А о твоем товарище того же не скажешь.

– Не сомневайся, – резко ответил Вольштагг. – Лев Асгарда не уступит ни одному богу в силе!

– Тогда, возможно, мой план меня не подвел, – с ухмылкой проговорил Ругга.

– Это вряд ли, – возразил Фандрал. – Ведь яблоки никто не похищал. Их скрыли в надежном месте, и Асгарду ничего не угрожает.

– Однако, – добавил Вольштагг, – тот, кто решится пойти против Вечного королевства, подвергается серьезной опасности: наши воины готовы дать отпор любому врагу. Лишь недавно я сам отбил нападение троллей на стены города. Ох, как отважно я раскидывал их во все стороны!

Ругга разразился смехом, от которого задрожали стеклянные колпаки.

– Ты? Один отбился от троллей?

– Ну, не совсем один, мне немного помог мой друг Фандрал и еще кое-кто: Балдер Храбрый, Огун Мрачный, Тор громовержец и, конечно, леди Сиф. Все они отважные воины, и, будь уверен, они с радостью последовали моему примеру.

Пока Вольштагг заговаривал Буйному исполину зубы, Огун осмотрел зал. Все же он, наверное, смог бы повторить свой путь сюда в обратном порядке и вывести друзей наружу, но для этого нужно лишить самого Руггу боеспособности, иначе король позовет на помощь других исполинов.

– О, и еще однажды на нас напал Хрунгнир. Ты, разумеется, слышал, что Задира вызвал Одина на состязание и проиграл. От зависти и гнева он пошел войной на Асгард, и тогда Лев Асгарда повел войска против него. Один за одним сыпались наземь ледяные великаны от ударов могучих кулаков славного Вольштагга!

Огун молча радовался, что Фандрал не стал по обыкновению острить в ответ на россказни старого воина. Ругга внимательно слушал и уже начинал верить, что Асгард не так слаб, как ему говорили (пусть это и было так на самом деле).

Ругга погладил свою пышную рыжую бороду.

– Говоришь... в битвах тебе помогал Тор.

– О да, – кивнув для убедительности, подтвердил Вольштагг. – Можно сказать, бог грома – мой протеже. Я научил его всему, что он умеет.

Приметив страх в глазах Ругги, Фандрал решил вмешаться в разговор.

– Кстати сказать, Тор не обрадуется, если узнает, что мы с Вольштаггом в плену, ведь мы – его самые дорогие друзья.

Ругга отвел взгляд в сторону.

– Помню его гнев, когда я давным-давно похитил Сиф.

Вольштагг усмехнулся.

– Я бы не рискнул предположить, что нас Тор любит больше, чем леди Сиф, и все же...

Наконец Огун заметил, чем можно буквально сбить с ног Буйного исполина, и, по-прежнему незаметно, приблизился к подножию трона.

– Возможно, твои слова правдивы, – проговорил Ругга.

Вольштагг выпрямился во весь рост под колпаком.

– Возможно? Ты что же, называешь Льва Асгарда лгуном? Никогда еще меня так не оскорбляли!

– Хотя я пытался, – пробормотал себе под нос Фандрал.

Ругга наставил на Вольштагга огромный палец.

– Но, может, ты и солгал, чтобы спасти себя. Как знать, может, боги Асгарда и правда лишились сил, а теперь похваляются, чтобы никто не напал на них, пока они слабы и уязвимы.

Вольштагг цокнул языком.

– Просто смешно! Будто богам есть нужда преувеличивать свои подвиги!

– Если яблоки украли, – ухмыльнулся Ругга, – есть, и еще какая!

Буйный исполин поднялся с трона...

... и резко выбросил вперед руки, чтобы не упасть. В растерянности он вскрикнул и таки рухнул, с громким стуком ударившись головой об стол.

Стеклянные колпаки пошатнулись, затем упали и покатились. Вольштагг и Фандрал изо всех сил старались удержать равновесие.

Огун, стоявший у трона, закричал:

– Торопитесь, друзья! Вряд ли король Ругга долго пробудет без сознания!

Стеклянный колпак Фандрала остановился на боку, и светловолосый Асгардец легко выбрался наружу. Он подошел к краю стола и увидел внизу, у ног Ругги, своего товарища Огуна.

А кроме того, он заметил, что шнурки исполинских ботинок связаны вместе.

От души рассмеявшись, Фандрал проговорил:

– Позволь сказать тебе, мой друг, наконец я дожил до того дня, когда детский розыгрыш принес Огуну Мрачному победу.

– Маневры есть маневры, – без выражения проговорил Огун. – Если они помогают победить, какая разница, детские они или нет.

– Тоже верно.

– Фандрал!

Светловолосый воин обернулся и увидел, что Вольштагг не может выбраться из своего плена: он выполз из колпака по грудь и застрял.

– Поскорее вызволи его телеса, – сказал Огун. – Надо бежать, пока великаны не поняли, что случилось.

Фандрал направился к Вольштаггу, достав из ножен свой меч. Он занес Фимбульдраугр над головой, направив кончик вниз.

– Мой корпулентный друг, застынь и не двигайся.

Одним ударом Фандрал расколол стекло, и осколки разлетелись по столу.

– Поспешим же. – Фандрал приложил всю недюжинную силу, чтобы поднять товарища на ноги.

– Пора бы. Идите за мной! – скомандовал Огун и зашагал к выходу.

Глава пятая

Весь день Одина раз за разом спрашивали о том, где же золотые яблоки. Хильде с удивлением наблюдала, как асы интересуются этим все чаще и чаще, и поток вопросов никак не иссякнет.

Пока Один говорил с очередным гонцом, Хильде подошла к советнику, который пришел в тронный зал спросить Всеотца о каких-то проблемах на кухне.

– Советник?

Престарелый служитель Одина поначалу ничего не ответил, лишь продолжал смотреть в пространство прямо перед собой.

– Советник? – повторила Хильде погромче.

– Что? А? Да, дитя, прости. Что ты хотела?

– Возможно, Одину стоит... ну... ответить всем сразу? Выступить с заявлением?

– Хм-м-м. – Советник снова уставился в пространство, но на этот раз как будто задумчиво, а не как до этого, безо всякого выражения. – Кажется, мысль неплохая. Когда пойду в тронный зал, скажу ему об этом.

Хильде удивленно моргнула.

– Вы ведь и так в тронном зале.

– Правда? – Советник осмотрелся по сторонам, будто не понимая, где находится. – Немыслимо! Мне ведь нужно быть в архиве!

Советник вышел, за ним тронный зал покинул гонец.

Один посмотрел на Хильде.

– Дитя, с чем ты пришла ко мне?

– Эм, Всеотец, вы просили меня побыть с вами.

Смутно что-то припоминая, Один проговорил:

– Ах да, да, конечно. Спасибо тебе, Хильде.

– Я... я хотела предложить кое-что советнику, но он ушел.

Один кивнул.

– И что же ты хотела ему сказать?

– Мне кажется, вам нужно выступить с речью перед всем Асгардом. Рассказать, что стряслось. Или хотя бы представить официальную версию. Ну, просто все и так спрашивают.

– Да, конечно! Я как раз это и хотел сделать. – Один положил свою большую руку девушке на плечо. – Ты мудра не по годам, Хильде. – Всеотец встал и тут же едва не упал. – О, моя спина!

Хильде поспешила ему помочь, но правитель поднял руку и прорычал:

– Я Властитель Асгарда! И смогу встать самостоятельно!

Увидев лицо девушки, Один обмяк.

– Извини, дитя, я не хотел тебя напугать.

– Я не испугалась, – солгала Хильде. – Просто не ожидала.

– Позови гонцов! Пусть по всему Асгарду пронесется весть о том, что Всеотец намерен говорить с подданными!

Через два часа Один взошел на подмостки большого амфитеатра. Тысячи лет он служил местом сбора, от игр и состязаний до созыва на войну.

Один вспомнил, как впервые после того, как оказался на троне Асгарда, вышел на эти подмостки. На Вечное королевство тогда надвигались силы Ванахейма в надежде, что новый правитель еще не набрался сил и не сможет отбить нападение. Один собрал тогда воинов Асгарда и объявил, что эту битву они не проиграют, а ваны будут с ужасом вспоминать день, когда решили бросить им вызов.

Его слова оказались пророческими: Асгард одержал победу, а спустя несколько веков Один закрепил союз с Ванахеймом, женившись на Фригге.

Всеотец припоминал, что вроде бы отправил отцу своей будущей супруги, Фрейру, ультиматум, но подробности того послания окутал туман забвения.

Позади, в закулисье, заметно нервничала Хильде. Впервые она оказалась в амфитеатре, когда Асгардцы посчитали, что Один погиб в битве с Суртуром. Альтинг тогда должен был решить, кто будет править Асгардом в отсутствие Всеотца. Выбор пал на Балдера, и, как помнила Хильде, храбрый воин отлично справился с этой задачей.

С тех пор Хильде не раз бывала на общих собраниях, и сейчас, хотя прибыли едва ли не все жители Асгарда, она осознала, что здесь непривычно тихо для такого скопления народа. Конечно, кто-то переговаривался, но беседы сливались в почти незаметный гул.

От этого девушке становилось еще страшнее, чем от забывчивости Одина.

Всеотец вышел к народу и воздел руки.

– Жители Асгарда, послушайте!

Последние разговоры быстро стихли.

– Как вы знаете, доставка золотых яблок бессмертия задерживается. К сожалению, опасность грозит и Асгарду, и нашим волшебным плодам. Многие помнят вторжение ледяного великана Хрунгнира. Мой сын одолел его, но наши враги недолго оставались без предводителя. Полководец Хрунгнира, хитроумный Тьяцци, возглавил ледяных великанов и замыслил похитить золотые яблоки.

Теперь Хильде снова услышала, как присутствующие тихонько переговариваются.

– Разумеется, – продолжал Один, – воины Асгарда победят и его, а мы снова будем в безопасности. Но до тех пор, пока они не вернутся, плоды останутся в тайном хранилище.

– Но Тор весь изранен! – крикнул кто-то.

– И Сиф!

– И никто давно не видел Балдера!

– А где Троица Воинов?

Снова подняв руки, Один призвал своих подданных к тишине:

– Верно, мой сын и леди Сиф страдают от ран, однако Балдер, Огун, Фандрал, Вольштагг и благородный Хеймдалл выполняют свой долг ради благополучия Асгарда. Даже Локи и Лорелей в эти тяжелые времена пришли нам на помощь.

В толпе снова послышались шепотки, и Хильде подумала, что, возможно, не стоило упоминать Локи.

– Возвращайтесь домой и не беспокойтесь: мы держим ситуацию под контролем! Вскоре мы вновь отведаем золотых яблок, и боги Асгарда будут жить как прежде.

Один постоял несколько секунд, затем повернулся и неуверенной старческой походкой двинулся прочь.

Хильде постаралась улыбнуться, чтобы не расстраивать Всеотца.

– Замечательная речь, – отчасти девушка даже не врала. – Теперь они хотя бы что-то знают.

– Спасибо, Сиф, – проговорил Один.

Хильде поморщилась.

– Всеотец, я не Сиф.

– Что? Да, разумеется. А как, говоришь, тебя зовут?

Хильде тяжело вздохнула.

– Давайте я отведу вас в тронный зал.

– Пожалуй, – согласился Один. – Советник хотел поговорить о каких-то делах в кухне.

Хильде подумала, не поправить ли его, но решила, что не стоит. Ее брали сомнения, что Всеотец еще помнил, что только что сказал, не говоря уж о беседе, которую они вели с советником по поводу провизии.

Девушка надеялась, что ее отец, Фандрал и Огун в скором времени вернут яблоки. Ей становилось все яснее, что без плодов Один не сможет править Асгардом.

Глава шестая

К радости Огуна, им всем удалось выбраться из Цитадели Утгарда по намеченному им пути. Медлительность Вольштагга вряд ли могла им помешать – продвигаться нужно было тихо и незаметно, чему не способствует скорость. Увесистый воин к тому же любезно не докучал говорливостью.

Фандрал с облегчением узнал, что лошади дожидаются их, привязанные к дереву. Потерять Гулльтопра, самого резвого из коней, на которых приходилось ездить Фандралу, было бы очень обидно.

Вольштагг же был доволен, что мешок с припасами все так же покачивается у седла его коня. Пожилой воин успел основательно проголодаться.

Огун забрался на своего скакуна, Кольра, и обжег Вольштагга раздраженным взглядом.

– У нас нет времени ждать, пока ты набьешь брюхо.

– Ну как тебе не стыдно, Огун, – пожурил его Вольштагг, суя в рот вяленое мясо. – Заговаривать зубы пустоголовому великану – очень тяжелая работа.

– Вообще-то все самое сложное досталось мне: найти вас, проскользнуть мимо гигантов, придумать план побега и опрокинуть Руггу.

Проглотив мясо и принявшись за большой сочный плод, Вольштагг возразил:

– Но если бы не мое красноречие, король наверняка бы заметил, как ты бегаешь по залу.

– Сомневаюсь.

Фандрал покачал головой.

– Друзья, важно ли все это? Главное, что мы наконец освободились, и сейчас не время мешкать. От нас зависит судьба Асгарда, нельзя подвести наш народ!

Следующий фрукт Вольштагг заглотил целиком.

– Ты прав, друг мой. Думаю, мне пока хватит. – Воин неуклюже взгромоздился на своего коня. – В путь!

Воины двинулись по окраинам Нидавеллира, и даже там до них доносился дым гномьих плавилен. В великой кузнице когда-то выковали Мьёльнир, как и другое легендарное оружие.

Фандрал и Огун с облегчением заметили, что Тяжеловоз и правда не отстает от Кольра и Гулльтопра.

– Я же говорил, – с ухмылкой сказал Вольштагг в ответ на замечание светловолосого Асгардца.

– Да, но, кроме того, ты говорил, что единолично расправился с троллями и великанами Хрунгнира.

Вольштагг небрежно махнул рукой.

– Всего лишь чуть-чуть приукрасил, чтобы обвести короля Руггу вокруг пальца. В таких обстоятельствах мне скромность только мешает.

Фандрал рассмеялся.

– Да откуда же тебе знать, что такое скромность, дорогой друг? Слишком уж нечасто ты ее проявляешь.

Спустя почти час Асгардцы обогнули Нидавеллир и вступили в Лес Сигурда.

Фандрал почувствовал усталость своего коня.

– Как вовремя мы достигли чащи. Гулльтопру как раз необходимо передохнуть.

Огун кивнул.

– Пока пойдем легким галопом.

– Надеюсь, недолго? – Вольштагг похлопал скакуна по боку. – Тяжеловоз сейчас бы бросился во всю прыть, только бы быстрее доставить Льва Асгарда к месту схватки!

Огун без выражения проговорил:

– Вряд ли «быстрее» вполне точно описывает, как Вольштагг приступает к делу.

– Однако про то, как он добирается до обеденного стола, это можно сказать.

– Друзья, ну неужели вы еще не поняли? – со смешком принялся объяснять опытный вояка. – Секрет жизни – это скорее бросаться и в бой, и к обеду, ну и окунаться в любовь, и...

Губы Фандрала насмешливо искривились.

– Нет, в бой, конечно, лучше бы побыстрее, но вот любовь? Я бы сказал, тут торопиться не стоит.

Вольштагг насмешливо процедил:

– Неудивительно, Фандрал. Это пока ты не женат.

– Да и желания у меня такого нет.

Вольштагг снова усмехнулся.

– Может, тебе и по душе холостяцкая жизнь. Но вот что я скажу. Ни вкусная еда, ни лязг мечей не сравнятся с теплом, которое разливается внутри, когда я возвращаюсь в уют своего дома. Каждый день я живу лишь тем, что дома меня ждут Гудрун и наши дети.

Фандрал и Огун переглянулись.

– Огун, ты заметил, каким низким голосом произнес эти слова наш друг?

– Верно, Фандрал. Похоже, голос Увесистого воина звучит выше, когда Вольштагг дает волю фантазии, и ниже, если его слова идут от сердца.

– Нечасто мы такое слышим, да? – с привычной ухмылкой заключил Фандрал.

– И то правда, – согласился Огун. – Наверное, сердцу нелегко до нас докричаться через такой слой могучего воина.

Вольштагг насупился, раздраженный язвительными замечаниями, и стукнул коня по бокам, обгоняя товарищей.

Он раздумывал, не стоит ли предложить перекус (с одной стороны, нужно было поспешить, тем более что их задержал король Ругга; с другой же, хотелось избавиться от неприятного чувства в желудке – Вольштагг не ел уже больше часа), когда Огун вдруг крикнул:

– Засада!

Трое гномов спрыгнули с деревьев и окружили Асгардцев. Тяжеловоз и Гулльтопр тут же остановились. Кольр переступил с копыта на копыто, взволнованный неожиданной встречей, но Огун потянул поводья и быстро успокоил коня.

Поначалу наездники нисколько не обеспокоились, ведь Асгард был дружен с гномами. Но окружившие их незнакомцы не опустили оружия, даже признав в воинах асов.

Фандрал медленно проговорил:

– Дайте, пожалуйста, дорогу. Мы выполняем важное поручение, данное самим Одином!

На лице одного из гномов проступила злобная улыбка.

– А нам что до этого?

Заговорил еще один незнакомец:

– Мы слышали, что одноглазый слаб и силы Асгарда на исходе.

Третий продолжил:

– Наше время ударить. Никаких больше пещер, никаких подземелий. Теперь мы воцаримся в сияющем городе!

– Король Эйтри – добрый союзник Одина, – напомнил Фандрал.

– Король Эйтри, – отозвался первый гном, – может поступать по своему разумению.

– Верно, – согласился второй. – Ему бы, например, не понравилось, что мы бродим по лесу с украденным из кузницы оружием.

– Но вот мы здесь, – добавил третий гном. – Оружие мы с собой захватили. А скоро захватим и Асгард!

– Тогда сначала вам придется расправиться с нами! – бросил им Фандрал, вынимая из ножен Фимбульдраугр.

– Этим мы и хотели заняться. – Первый гном поднял вверх огромный топор. – Я – Хельгер, будущий правитель Асгарда!

– Ну, это мы еще посмотрим, – сказал Вольштагг.

Фандрал направил коня прямо на Хельгера. Обычно атака на коне давала светловолосому Асгардцу преимущество, но не в этот раз. Стоило ему разбежаться, как гном с невообразимой скоростью занес топор и отбил удар Фандрала с такой силой, что тот чуть не выпустил из рук меч.

Второй гном выхватил свой клинок и замахнулся на Вольштагга. Опытный воин был готов к удару и все же не смог увернуться: его выбило из седла, а из раны на правой руке потекла кровь.

Гном навис над Вольштаггом.

– Не двигайся, толстяк.

– Ты подловил Льва Асгарда. Впечатляющая скорость.

– Кузница Эйтри полна сокровищ. Например, оружия, которое наделяет нас такой скоростью и таким умением, что мы становимся непобедимы.

– А вы никогда не задумывались, почему это оружие хранится у Эйтри, почему он не раздает его всем гномам?

Вольштагг через всю свою мощную грудь потянулся левой рукой к правой, надеясь, что ему хватит сил зажать рану и остановить кровь.

– А нам какое дело? – огрызнулся гном. – Теперь оно наше, а скоро нашим будет и Асгард!

Третий гном напал с булавой на Огуна. Мрачный воин сумел отбить удар, но нанести ответный не вышло – враг с невероятной скоростью парировал. Огун попытался атаковать снова, но и его чуть не выбило из седла.

И тут гном ударил Кольра по передней ноге, скакун заржал, подскочил и поднялся на дыбы. От неожиданности Огун не удержался, вылетел из седла и врезался в дерево. Гном оказался над воином едва ли не в то же мгновение, когда тот рухнул на землю.

Хельгер взмахнул топором, и Фандрал резко откинулся назад, чтобы не лишиться головы. Его конь пробежал чуть вперед. Всадник развернул его и снова направил на Хельгера.

– Светлячок, ты ведь уже проиграл. Ваш темныш и толстяк растянулись у нас под ногами. И ты сейчас там же будешь.

– Пока воин Асгарда дышит, Хельгер, он не побежден. А иногда и когда уже не дышит. Так и знай, гном. И будет проклят тот, кто первым закричит: «Довольно»!

Фандрал пустил коня вперед, обменялся ударами с гномом, но ни тому ни другому не удалось поразить врага.

Огун и Вольштагг хотели пошевелиться, но гномы, внимательно смотревшие за ними, однозначно давали понять, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Асгардцы обменялись понимающими взглядами. Друзья Хельгера не решались прийти ему на помощь, потому что с ними в бой вернутся и Огун с Вольштаггом. Но и Фандрал сейчас оставался сам по себе.

Хельгер перебросил топор из одной руки в другую.

– Ты только откладываешь неизбежное, Асгардец.

– Хотел сказать тебе то же самое, – ответил Фандрал, вновь разворачивая коня.

Секунду противники смотрели друг другу в глаза – это напомнило Асгардцу Мидгардскую корриду, разве что Хельгер размахивал топором, а не красной тряпкой. Фандрал еще подумал, что обычно проигрывает бык.

Воин пришпорил коня и, вознеся меч, помчался на гнома.

Фандрал не стал наносить удар сверху вниз, он подскочил и легко ушел от взмаха топора, которым Хельгер целился в его голову, а попал по пустоте.

Перевернувшись в воздухе, Асгардец приземлился на ноги позади гнома и замахнулся мечом. Каким-то чудом врагу удалось занести топор за спину и стремительно отбить и этот удар. Да, оружие у гномов и впрямь было добротно зачаровано. В какой-то мере. Фандрал не сумел поразить гнома в спину, зато разрубил пополам топорище. Сам топор с глухим стуком упал на землю.

Хельгер резко обернулся и перевел взгляд на то, что осталось у него в руках – жалкая дубинка.

– Быть не может!

– Как и говорил Вольштагг, вероятно, не просто так оружие хранилось в кузнице Эйтри.

Гном выхватил клинок из ножен, которые Фандрал до того даже не замечал, ведь его внимание приковывал к себе топор.

– Не важно. Сегодня ты сложишь голову, светлячок.

Губы Фандрала медленно растянулись в улыбке.

– Многие говорили мне эти слова. Все они ошибались.

Хельгер не стал отвечать. Он бросился вперед и нанес удар, который его противник с легкостью отбил. Фандрал с облегчением отметил, что меч не дает врагу никакой особой скорости. Видимо, это было оружие самого гнома, вполне обычное.

Фандрал быстро ударил сбоку, но Хельгер отбил и этот удар. Даже без волшебного топора он неплохо владел оружием, и Фандрал быстро понял, что не стоит недооценивать противника. Однако и Асгардец многого стоил.

Несколькими ударами противники испытали ловкость друг друга. Хельгер упреждал атаки и широко размахивал мечом – Фандралу не удалось найти пробелов в его обороне. Но и гном никак не мог нанести удачный удар.

И все же Хельгер потихоньку оттеснил Фандрала к особенно крупному дубу. По обеим сторонам от него подрастали молодые деревца, и Асгардец оказался в тупике.

В юности, тренируясь под началом Тира, Фандрал в первую очередь усвоил главный урок: не позволяй врагу оттеснять тебя назад.

– Всегда, – говорил Тир, – смещайся влево или вправо. Не позволяй противнику вести в битве, пусть он следует за тобой.

Да, сейчас, оказавшись прижатым к дереву, Фандрал осознал, что совсем забыл об этом, зато вспомнил другой урок своего учителя: используй все доступное пространство.

Асгардец запрыгнул на нижнюю ветку. Хельгер, не ожидавший такого маневра, удивленно уставился на Фандрала. Тот, обретя равновесие на толстой ветви, замахнулся мечом, целясь в голову врага.

Хельгеру удалось вовремя поднять меч, и Фандрал наметил удар в шею. Гном отбил и эту атаку, но неуклюже, а потому зашатался. Фандрал, пытаясь упрочить свои позиции, сбежал к краю ветви и замахнулся для нового удара.

Но гном быстро оправился. Он рубанул мечом мимо Фандрала и попал по ветви. Оценив меткость противника, Фандрал было засмеялся, но тут ветка под ним хрустнула. Хельгер не перерубил ее пополам, но вес Асгардца довершил дело.

Чувствуя, что теряет равновесие, Фандрал спрыгнул, как в Мидгарде прыгают с трамплина в бассейн. Совершив впечатляющий (так это виделось Асгардцу) кувырок вперед, он приземлился на ноги за спиной гнома.

– Отличный ход!

Хельгер на это не ответил, а сразу снова перешел в нападение. Фандрал намеревался не повторять своих ошибок и отступал вбок, вынуждая гнома идти у него на поводу.

Фандрала увлекла битва, но все же не отпускало и беспокойство. Не единожды во время этой схватки он оказывался на волоске от поражения. Хельгер умело владел мечом – лучше, чем любой другой противник Фандрала, – и клинок гнома почти отведал Асгардской крови, что светловолосого воина совсем не радовало. Именно это одновременно делало схватку весьма опасной, но притом захватывающей. Такой дуэли у Фандрала не было с тех самых пор, как они с Огуном и Вольштаггом отправились к волку Фенриру и одолели Гларина-меченосца.

Но у Хельгера не было магической поддержки, которой располагал Гларин. Точнее, не было с тех пор, как он лишился волшебного топора.

Удар за ударом наносили друг другу противники, и вдруг их мечи сцепились. Хельгер тянул свой меч на себя, Фандрал силился вырвать из сцепки Фимбульдраугр, но ничего не выходило, и ни гном, ни Асгардец не отпускали рукоятей.

Тогда Фандрал пнул Хельгера в живот. Гном все равно не отпустил рук, лишь подался назад, потянув за собой и Асгардца, так что они оба рухнули на землю.

На мгновенье схватка превратилась в клубок ног, рук и мечей, но затем Фандрал вырвался и встал. Хельгер поднялся вслед за ним. Мечи так и остались, сцепленные, лежать на земле.

Асгардец и гном бросили друг на друга взгляд и ринулись хватать оружие. Но вышло у них только столкнуться друг с другом. Фандрал угодил головой аккурат в середину гномьей груди и тут же сообразил схватить его за плечи. Но отбросить противника так и не удалось: тот вцепился в руки Асгардца.

Несколько секунд враги боролись врукопашную, и никто из них не мог взять верх.

Затем Фандрал, неожиданно для Хельгера, который думал, что Асгардец будет и дальше толкаться или выкручиваться, подался назад. Секундного замешательства гнома воину хватило, чтобы отбросить того на спину и прижать к земле.

Усевшись на гнома, Фандрал дважды с силой опустил кулак ему на лицо. Из носа Хельгера хлынула кровь, и по глазам его было заметно, что эти удары хоть на какое-то время выбили его из реальности. Фандрал вскочил на ноги, бросился туда, где остались мечи, выхватил Фимбульдраугр, а клинок гнома забросил подальше в лес.

Подняв в руке свой меч, Асгардец возгласил:

– Сдавайся, Хельгер! Нет никакого позора в том, чтобы покориться превосходящему тебя противнику! Сдавайся, и мы отпустим вас в Нидавеллир – или в любое другое место, если вы не пожелаете вернуться во владения Эйтри!

Хельгер горько усмехнулся.

– Превосходящему противнику? Тебе, что ли, светлячок? Это навряд ли. Я никогда не покорюсь тебе и тебе подобным!

– Пусть будет так, – с грустью ответил Фандрал.

Хельгер, как и следовало ожидать, бросился на него. Фандрал, как и следовало ожидать, пронзил гнома мечом. Лицо Хельгера исказилось гримасой, жизнь покинула его тело, а душа отправилась в Хель. Фандрал опустил руку. Тело Хельгера соскользнуло с меча и рухнуло в лужу натекшей из раны крови, которая потихоньку впитывалась в мягкую почву и травяной настил.

Фандрал обернулся и посмотрел на остальных гномов. Те до сих пор наставляли оружие на Вольштагга и Огуна.

– Ваш главарь мертв. Слабость вашего оружия очевидна. Выбор за вами: забирайте его тело и перестаньте грезить об Асгарде или встречайте такой же конец.

Гномы обменялись взглядами.

Затем посмотрели на Фандрала.

Затем на бездыханное тело Хельгера.

Затем на Вольштагга и Огуна. Увесистый воин широко улыбался. Мрачный угрюмо смотрел на своих пленителей. Сложно было понять, чего больше испугались гномы, – двух Асгардских воинов или выражения печальной решимости на лице Фандрала. Но в итоге они наконец отбросили оружие.

– Мудрое решение.

Фандрал направился к Гулльтопру и достал тряпицу, которой обычно вытирал меч.

Один гном схватил тело Хельгера за ноги, другой – под руки. Второй гном сказал:

– Вообще-то, это Хельгер придумал. Не надо, говорили мы ему. Это плохая затея. Асгардцы опасные, говорили. Но он так и не передумал!

Первый гном прошептал:

– Может, заткнешься уже?

Огун вскочил на ноги. Вольштагг с некоторыми усилиями тоже встал.

– Вы в порядке? – спросил Фандрал у друзей, вытирая кровь с меча.

Обеспокоенный выражением на лице друга, Вольштагг проговорил:

– Это я у тебя хотел спросить.

Фандрал мрачно улыбнулся.

– Я победил, Вольштагг. Разве не это самое главное? – Но потом улыбка испарилась с его лица. – Просто печалюсь о гибели отличного мастера меча. Лучший соперник, что мне встречался. Жаль было отнимать у него жизнь, и не будь у нас срочных дел, я бы бился с ним, пока Рагнарек не наступит. Жаль растрачивать мастерство впустую.

Огун опустил руку Фандралу на плечо.

– И все же наши дела не терпят отлагательства.

Фандрал кивнул и забрался в седло.

Убедившись, что булава гнома не нанесла Кольру серьезных увечий, Огун проговорил:

– Нужно миновать лес так быстро, как только получится.

Усадив свою тушу на Тяжеловоза, Вольштагг принялся рассуждать:

– Да, гном, конечно, неплохо обращался с мечом, но лучшим я бы его не назвал. По правде, в молодости я видел куда более выдающихся бойцов в Трудхейме. И, уверяю тебя, друг, любого из них ты одолел бы еще легче, чем этого гнома. Хотя, конечно, тебе бы пришлось не так легко, как мне.

Фандрал не смог сдержать смеха.

– Не сомневаюсь, что тебе и оружие не понадобилось бы, верно?

Балагуря, Троица Воинов двинулась дальше по дороге в Йотунхейм.

Глава седьмая

Хильде и представить себе не могла, что у правителя Асгарда столько дел.

Однако больше всего ее восхищало, как Один держался на публике.

В тронный зал постоянно один за другим приходили управляющие, служащие и разного рода чиновники, но Всеотец неизменно выслушивал каждого, обдумывал его обращение и принимал решение.

Однако, как вскоре поняла Хильде, на самом деле не так уж это все и впечатляюще. Во-первых, каждого просителя озадачивало, почему Один так долго обдумывает решение. Общее недоумение вслух выразил министр, ответственный за дорожную систему.

– Властитель, это несложный вопрос, – раздраженно проговорил он. – Разрешите заменить плитку у Храма титанов. Покрытие пострадало месяц назад во время нападения троллей. Особенно плохо на нем сказались молнии, которые призывал ваш сын, и удары меча леди Сиф, не говорю уж о лишнем весе Вольштагга. Если честно, ему бы вообще запретить входить в город. Так или иначе, Всеотец, это простой вопрос, и мне хотелось бы получить простой ответ, а не мучиться обсуждениями весь день...

– Молчать!

Министр отпрянул, будто ему дали пощечину.

– Усмири этот поток болтовни, не то Один забудет, что ты важное лицо в административном аппарате Асгарда, и поступит с тобой как с надоедливым шутом, каким ты себя только что показал! Да будет тебе известно, что любые обращения к трону я рассматриваю со всей серьезностью и не намерен торопиться ни с одним решением, которое служит на благо Вечного королевства, даже по таким незначительным вопросам, с каким ты пришел!

Служащий тут же упал на колени.

– Примите мои глубочайшие извинения, властитель. Я лишь обеспокоен и удивлен, ведь обычно вы более... стремительно даете мне ответы.

– Наступили тяжелые времена, – мрачно проговорил Один. – Мы... стараемся сохранить золотые яблоки, и нам нужна вся наша бдительность. Ни к чему нельзя относиться небрежно. И все же в твоем случае, я думаю, плитку у Храма титанов стоит заменить. Да будет так!

Вставая с пола, но все еще в полупоклоне, министр проговорил:

– Благодарю, властитель Один. – И покинул тронный зал.

Оставшись наедине с Хильде, Один рухнул на трон и застонал.

Девушке теперь стало еще больше не по себе. За свою жизнь она успела немало повидать: и как Фенрир вырвался на свободу, и как Малекит напал на Асгард, и как Сиф боролась с драконами – и ничто не вызвало в ней такого страха, как Один, который выглядел и вел себя, будто ее отец после плотного ужина.

– Вот это было зрелище, – сказала она, помогая Всеотцу удобнее устроиться на троне.

– Да, но далось оно тяжело, Хильде.

Один говорил хриплым шепотом, но хотя бы имя девушки на этот раз не перепутал. За несколько прошедших часов он называл ее и Сиф, и Фриггой, и Идунн, и Брунгильдой, и даже Джейн.

– Сегодня придет кто-нибудь еще? – спросила Хильде.

– Даже если соберутся, пусть советник назначит им встречу в другое время. Пусть подготовят спальню – чтобы восстановить силы, мне нужен продолжительный сон.

Однако не успел Один дать распоряжение, как в сопровождении советника в тронный зал вошли две женщины. Хильде узнала их: это были Ингвильд, жена кузнеца, и ее сестра. Аларик иногда играл с их детьми. Хильде никогда не участвовала в их развлечениях: старший отпрыск этой семьи, Менглад, казался каким-то странным, да и Аларик становился таким же в его присутствии.

– Прошу прощения, Всеотец, – едва войдя, сказал советник. – Но Ингвильд и Эрика прождали весь день и говорят, что у них срочное дело.

Один медленно выдохнул и опустил голову.

Советник решил, что это кивок, и подвел женщин к трону. Хильде поморщилась – ей показалось, что Один хотел отослать их прочь, но ему не хватило на это сил. Похоже, отповедь министру далась тяжелее, чем ожидала девушка.

Гостьи опустились на колени перед троном, и Эрика обратилась к правителю:

– Простите нас за настойчивость, властитель. Мы не стали бы беспокоить, если бы не веская причина.

Один устало пробормотал:

– Говорите.

Ингвильд кивнула и начала:

– У нас с сестрой на двоих четверо детей, и трое из них, как и мой супруг-кузнец, очень больны. Придворная целительница приходила к нам, но ни одно из ее лекарств не помогло. Им просто необходимы золотые яблоки.

Эрика поспешно добавила:

– Мы понимаем, как важно уберечь их от ледяного великана, но без яблок нам никак.

Несколько мгновений Один не сводил с женщин пустого взгляда.

– Я... – начал было он, но тут же замолчал.

Хильде решила взять дело в свои руки.

– Вы должны извинить Всеотца, сегодня большую часть дня он потратил на укрепление очень сильного заклинания!

Эрика и Ингвильд растерянно переглянулись.

– Что?

– Дело в том, что не только Тьяцци положил глаз на золотые яблоки бессмертия. Он позвал себе в помощь дракона! И этот дракон, его зовут Регин, чует яблоки, где бы они ни находились. Поэтому Одину пришлось скрыть их в надежном месте – не просто спрятать сами яблоки, но и защитить их от нюха чудовища. Но чары для этого нужны очень сильные и сложные, а чтобы заклятье работало, ни единого яблока нельзя убирать. Иначе все пропало!

– Ох.

Прикусив губу, Хильде добавила:

– Мне жаль ваших супруга и детей. Они так дружны с моим братом.

Ингвильд нахмурилась.

– Так ты сестра Аларика?

Хильде кивнула.

– Если честно, твой брат ужасно влияет на моего мальчика. Вдали от Аларика Менглад ведет себя гораздо лучше.

Эрика положила руку сестре на плечо и бросила на нее раздраженный взгляд.

– Ингвильд, не начинай, не время.

В других обстоятельствах Хильде над этим бы посмеялась.

Один наконец снова заговорил, хоть и с большим трудом:

– В этот самый момент, добрые женщины, Троица Воинов идет боем на Тьяцци и... и дракона. Едва мы узнаем, что они одержали победу, уверяю вас, Идунн тут же принесет яблоки кузнецу.

Не поднимаясь с колен, женщины низко склонили головы.

– Благодарим вас, властитель Один, – проговорила Ингвильд.

– Все наши мысли – с отцом Хильде и двумя его спутниками, -–- добавила Эрика. – Да держат они крепко свои мечи, да твердо ступают их кони.

Посетительницы встали и покинули зал.

Как только они ушли, Один устало посмотрел на Хильде своим единственным глазом.

– Хорошо ты придумала, юная Хильдегард. За Вечным королевством теперь должок, который, возможно, оно не сможет отдать.

Хильде залилась краской.

– Благодарю, Всеотец. Я просто хотела помочь.

Один медленно, с протяжным стоном, встал с трона.

– А теперь время подготовить королевскую спальню.

Всеотец собирался отойти ко сну, который ему был жизненно необходим, а Хильде задумалась, как там Вольштагг, Фандрал и Огун. Если они не вернутся в ближайшее время, Асгардцы начнут умирать. Пусть ей и не нравился Менглад, Хильде нисколько не желала ему болезни и тем более смерти.

По-прежнему обеспокоенная, Хильде отправилась на кухню. Она не могла похвастаться отцовским аппетитом – да и никто не мог – и все же проголодаться успела. И что-то подсказывало ей, что еще не раз возникнет нужда придумывать истории вроде той, что она сочинила про дракона.

Глава восьмая

– А потом, конечно, пришлось преподать этому разбойнику урок. Никому не позволено оскорблять Гудрун и не получить по заслугам. Так что пришлось устроить ему взбучку, еле ноги унес.

Воины шли по дороге, и им оставалось преодолеть еще одну гору – последнюю отделявшую их от Йотунхейма. Фандрал потешался над очередными россказнями Вольштагга.

– Это до или после того, как он тебе руку за спиной привязал?

Старый воин недовольно фыркнул:

– Ты что, совсем меня не слушаешь? Я же сказал, у меня обе руки были связаны за спиной!

Троица направилась по дорожке, огибающей гору. С одной стороны – грубая каменная стена, с другой – обрыв и бездна, а сама тропинка была такой узкой, что на ней едва бы разъехались две лошади. Огун шел впереди, высматривая, не ждут ли их еще какие-нибудь нежданные враги. Фандрал следовал за ним, наслаждаясь красочными историями о победах Вольштагга.

Лев Асгарда предпочел идти последним. Кто попридирчивее, сказали бы, что воин вечно плетется в хвосте из-за трусости – или плотные бока не дают ему двигаться быстро. Но сам Вольштагг настаивал, что так будет лучше для противников – может, кому-нибудь из них удастся избежать встречи с его мечом.

– Вот оно что. А как же, – поинтересовался Фандрал, – если у тебя руки были связаны за спиной – при условии, что с твоими размерами это получилось бы сделать, – как же у тебя получилось устроить ему взбучку?

– Пинками великой силы и мощи, как же еще?! В далекие дни молодости я обучился искусству раздавать пинки у легендарного Спарки, мастера ножного боя. И после тренировок этого великолепного воина я без труда поразил негодяя пинком под колено, а затем едва не вышиб из него дух ударом в живот. Он тогда согнулся пополам и все никак не мог совладать с дыханием. Вообще-то в тот раз я наконец оценил, как полезны уроки великого Спарки. Он, кстати, называл удар по солнечному сплетению «Тролль и луна».

Фандрал сдвинул брови.

– Откуда же такое название?

– Я задавал ему как раз этот вопрос, среди многих и многих других. Но Спарки не дал мне ответа, а сам я, горячий, нетерпеливый юноша, не мог понять. Но когда я нанес тот самый удар, а враг мой согнулся пополам, я вдруг осознал: видишь ли, тролли – не самые выдающиеся мыслители. Например, увидит тролль луну в воде – так туда за ней и потянется. Но стоит ему коснуться глади, как отражение пойдет рябью и исчезнет. Потом вода успокоится, и на ней снова появится луна. А тролль так и будет ее ловить.

У Фандрала от таких объяснений голова пошла кругом.

– Так и при чем же тут удар ногой в живот?

Вольштагг ухмыльнулся.

– Правильный удар заставляет врага согнуться пополам, дыхание сбивается, и он все никак не может отдышаться. Прямо как тролль, который никак не выловит луну из воды.

Фандрал закивал.

– О, ясно.

– Вот так я и вспомнил уроки Спарки в том кабаке.

– Что-то не все части этой истории кажутся мне правдоподобным, дорогой мой друг, – со смешком заключил Фандрал.

– Только части? – пробормотал Огун, вглядываясь в ближайший поворот дороги.

– Ха! – похоже, Фандрал разделял скептический настрой друга. – Начнем с того, что вряд ли Спарки реален.

– О, вполне, – ответил Огун.

– Правда? – удивленно спросил Фандрал.

– Спарки действительно мастер боя на ногах, тут Вольштагг не соврал. У моего народа он был легендой. Говорят, он сломал обе руки и кости срослись неправильно. Спарки не мог держать оружие и тогда научился драться одними ногами, да так, что наносил противникам весьма ощутимые удары.

– Ничего удивительного, что слухи о Спарки дошли до тех мест, где ты родился, – подтвердил Вольштагг.

– Верно, – сказал Огун. – И каждая легенда повторяла одну и ту же историю его гибели от рук Римтурсара, которого затем одолел Один.

Фандрал обернулся и посмотрел на Вольштагга поверх крупа своего коня.

– Кажется, ты был еще совсем ребенком, когда Один убил Римтурсара.

– Ой, ну и что, – пробормотал Вольштагг. – Все это было так давно. Да и вообще это была меньшая из проблем. Я-то думал, что тот разбойник один, а он с друзьями пришел.

– Да, у таких часто бывают друзья, – задумчиво проговорил Фандрал. – Только вот никак не пойму, как они их заводят. Обычно такого толка люди не очень-то умеют налаживать общение.

– Как и эти самые друзья, – добавил Огун.

– Вот уж правда! – согласился Вольштагг. – А эти его дружки оказались еще и довольно неприятными парнями. Окружили меня и говорят, мол, покажут мне сейчас дорогу в Хель.

– Но, естественно, – сухо проговорил Фандрал, – у них это не вышло.

– Само собой. Я их предупреждал. Сказал: «Поостерегитесь, господа, ибо размолвка вашего друга со Львом Асгарда уже сошла на нет. С вами у меня нет разногласий, и мне не доставит никакого удовольствия причинять вам боль». Конечно же, они не прислушались ко мне – как почти всегда и поступают разбойники – и вызвали меня на бой. Так что пришлось и им навалять.

– Всем троим? – уточнил Фандрал.

– Да, – кивнул Вольштагг, – только, кажется, их было шестеро.

Фандрал усмехнулся.

– Вообще-то ты не называл их числа, но стоило ожидать, что их окажется больше, чем я предположил.

– Неважно. Двоих я схватил и столкнул головами.

– И это со связанными-то руками! – воскликнул Фандрал. – Поражаюсь твоей ловкости.

Ничуть не смутившись, Вольштагг продолжал:

– О, да к тому времени, как меня окружали уже десятеро, местная судомойка, у которой был при себе нож, разрезала путы. Так или иначе, голыми руками я уложил там дюжину буянов, а потом всем местным забулдыгам поставил выпивки.

– Отличная история, – проговорил Фандрал. – А какая из нее получилась бы баллада!

– Так я и предложил местному барду, прямо в том кабаке, положить рассказ на музыку, но он почему-то совсем не заинтересовался.

– Как же...

– Стойте! – перебил Фандрала Огун, потянув поводья и подняв руку.

Асгардцы застыли на месте.

– Нас поджида...

Договорить ему не дало падение огромного бревна откуда-то сверху. Мрачного воина и светловолосого Асгардца сбило с лошадей.

С дерева поблизости спрыгнул тролль.

– Мой трофей, мой трофей, мой трофей! Даже два! Двух асов победил, и еще один сейчас будет!

– Вот уж вряд ли! – прокричал Вольштагг. – Может, ты и выбил из седла Огуна Мрачного и Фандрала Ловкого, зато теперь придется выйти против Вольштагга Увесистого. Сейчас ты поймешь, что одолеть меня куда сложнее!

– А вот и нет! – проревел тролль. – Асгардец как раз налился соком, пора его пожрать!

– Твой собрат Бауги тоже так говорил, только вот я сокрушил его – с небольшой помощью товарищей.

– Да, но Бауги-то был дураком, а я нет. Да и Асгард ослаб! Тор бился с Хрунгниром и теперь занемог, Сиф сражалась с драконами и лежит в постели. Балдер остался в Норнхейме, в плену у Карниллы. Теперь и Троица Воинов пала. Скажи-ка мне, толстяк, разве не самое время идти на Асгард?

– Троица еще не пала, дорогой мой тролль, только двоих сбила с ног твоя подлая атака. А наш небольшой отряд все же зовется не Двоица.

– И что же такого можешь сделать ты, чего не смогли эти двое?

– Легко переломлю тебе шею – но это не такая уж забава, правда? Все же ярость Льва Асгарда поистине страшна, и ни к чему давать ей волю без необходимости.

Тролль двинулся к увесистому воину, который до сих пор сидел верхом на Тяжеловозе.

– Забава, говоришь? Может, поспорим?

На самом деле Вольштагг тянул время в надежде, что Огун и Фандрал придут в себя и неожиданно нападут на тролля сзади, но его товарищи по-прежнему лежали на земле. Старый воин был рад уже тому, что тяжести бревна не хватило, чтобы сбросить их с обрыва. Даже они, при всей их мощи, вряд ли пережили бы такое падение.

Так или иначе, упускать возможность, которую предоставляет ему тролль, Вольштагг не собирался.

–    Спорить так спорить! В чем будем состязаться? В силе или талантах? В храбрости? В аппетитах?

–    Вот уж не стал бы мериться с тобой кто больше съест, толстяк!

Вольштагг не сумел сдержать ухмылки.

–    А ты умнее, чем кажешься. Хотя с твоим видом это не сложно.

– Про тебя того же сказать не могу. Говорят, хвастают одни дураки. Так что предложу-ка я тебе состязание в уме! Загадаем друг другу по загадке!

Вольштагг кивнул.

– Это хороший, честный поединок.

– Если не разгадаешь мою загадку, вы трое покатитесь в пропасть, а я пойду на Асгард и захвачу его.

– Пусть так. Но если ты не дашь мне верного ответа на мою головоломку, то вернешься в Нижний мир, а мы втроем двинемся дальше в путь.

– Что же это за путь, увесистый воин?

– Это твоя первая загадка, или ты вызнаёшь то, что тебя не касается?

Тролль ухмыльнулся.

– Будто у тебя есть что вызнавать, хвастунишка из Асгарда.

– Хорошо, потому что тебе Лев Асгарда никогда бы не раскрыл такого секрета.

– Да нет, просто, как я и сказал, Лев Асгарда – набитый дурак. И скоро я это докажу.

Вольштагг усмехнулся.

– А что, если мы оба справимся с загадками?

– Загадаем еще по одной, и так пока не найдется победитель.

– По рукам.

Тролль придвинулся к неподвижным Огуну и Фандралу.

– Не пытайся юлить, Асгардец. Поймаю тебя на вранье – сброшу этих двоих с обрыва.

– Мой добрый тролль, Лев Асгарда никогда не врет! Загадывай, и я удивлю тебя быстрым ответом.

– Посмотрим. Что начинает свой путь на четырех ногах, продолжает на двух, а заканчивает на трех?

Вольштагг покачал головой. Если тролль считает его настолько скудоумным, то игра эта будет недолгой.

– Смертный: во младенчестве он ползает на четвереньках, детство и зрелость проводит на двух ногах, а на закате дней по слабости своей ходит с тростью. Может, ты надеялся сбить меня с толку тремя ногами, но я знавал многих из Мидгарда, я видел, как они стареют и умирают.

– Ну ладно, – с грустью проговорил тролль. Он и правда надеялся, что, будучи бессмертным, Асгардец не поймет, о чем идет речь в последней части загадки. – Твоя очередь!

– Человек подошел к семье, что села в рыбачью лодку, и спросил: «Как ваш улов?» Они ему в ответ: «Что поймаем – выбросим, что не поймаем – носим с собой». О чем они говорили?

Тролль потер подбородок, ухмыльнулся и ответил:

– О вшах.

– Хороший ответ, – безрадостно признал Вольштагг. Он не ожидал, что выходцу из Нижнего мира известны трудности с вшами у тех, кто ходит в море. Сам-то Вольштагг с молодости знал об этом не понаслышке.

Тролль наклонился к Вольштаггу и проговорил следующую загадку:

– У кого есть глаз, но и тот ничего не видит?

– Вряд ли ты решил так пошутить об Одине, властителе Асгарда, так что допустим, ты загадал ураган.

Тролль фыркнул.

– Я задумал картофельный клубень, но и твой ответ подойдет.

Вольштагг задумчиво погладил бороду.

– Что бежит, но не выбегает, ползет, но не уползает, не падает, но впадает?

Секунда текла за секундой – тролль крепко задумался. Вольштагг уже приготовился радоваться победе, но его соперник вдруг щелкнул пальцами и вскрикнул:

– Река!

– Так и есть, – опечаленно ответил старый воин.

– Как далеко в Лес Сигурда может зайти олень?

– На это тебе бы и моя малышня ответила, – насмешливо проговорил Вольштагг. – Не дальше середины леса. После он начнет из него выходить. Накорми меня – я вырасту, напои – погибну. Кто я?

– Огонь. Где дороги без телег, леса без деревьев, села без домов, а реки без воды?

– На карте. Одна нога короче, другая длиннее, ходят, да никуда не идут.

– Часы. Есть борода да нет волос, есть голова да нет глаз, есть рука да одна, но все ему кланяются.

– Топор. – Вольштаггу начал нравиться этот поединок, но он, конечно, не забывал, что на кону стоят жизни Огуна и Фандрала. – На какой вопрос нельзя ответить утвердительно?

Тролль поначалу растерялся и, пока думал, ходил из стороны в сторону, но вдруг его взгляд упал на растянувшихся на земле Асгардцев.

– На вопрос: ты спишь? Что все переворачивает, но не движется?

Тут уже задумался Вольштагг, но вскоре нашел ответ:

– Зеркало. Я – сокровищница без стен и дверей, но внутри у меня – золото.

– Яйцо, и прямо как яйцо я тебя скоро раздавлю, толстяк!

Вольштагг хмыкнул.

– Палкой или камнем ранить можно, а вот словами меня не задеть, – бросил он троллю, хотя на этот раз его физическое благополучие зависело как раз от слов. – Давай-ка свою следующую загадку.

Тролль вздохнул.

– Без рук, без ног, а вверх лезет. Накроешь тряпицей – поднимется. Что это?

– Тесто, – быстро ответил Вольштагг.

– И тут ты меня не разочаровал, – усмехнулся тролль.

Краем глаза старый Асгардец заметил, что Огун пошевелился. Вольштагг решил, что пора загадывать самую сложную из тех загадок, что он знал. По правде, он не думал, что она пригодится в состязании, – он вообще не ожидал, что хотя бы один тролль в мире так долго продержится. Впервые Вольштагг услышал эту загадку столетия назад, в Мидгарде, а потом загадывал ее каждому из своих детей, как только они достаточно подрастут. Отгадать удалось только Хильде.

– Перед асом две двери. Одна ведет к Асгарду и свободе, вторая – на верную смерть в Ниффльхейм, но воин не знает, что за какой. У каждой двери стоит страж. Один всегда врет, второй всегда говорит правду. Но и как их отличить, эсир не знает, он может задать лишь один вопрос, чтобы понять, за какой дверью дорога к дому. Что это за вопрос?

Тролль нахмурился.

– Что?

– Я повторю зада...

– Нет! – Тролль разъяренно зашагал из стороны в сторону, бормоча себе под нос: – Один врет, другой говорит правду. Но кто из них кто, неизвестно. Можно спросить что угодно, но все равно непонятно, кто солжет, а кто нет.

Вольштагг довольно наблюдал, как тролль то так, то эдак вертит задачу, расхаживая взад и вперед. Асгардцу на миг даже показалось, что враг в задумчивости оступится и упадет в пропасть.

Старшие дети Льва Асгарда тоже мучились с задачкой, а когда Вольштагг задал ее Аларику, тот ходил кругами и бормотал что-то себе под нос, совсем как этот тролль.

А тот один за другим придумывал и отвергал вопросы, которые мог бы задать ас. Наконец тролль сник и остановился перед старым воином в полной растерянности.

– Я не знаю ответа. Скажи.

Вольштагг широко улыбнулся и принялся объяснять:

– Воин должен подойти к любому стражу и сказать: «Что ответит второй страж, если я спрошу у него, какую дверь он охраняет?» Если он ответит «Асгард», можно смело идти. Ведь если он говорит правду, то другой страж ответит так же, а если он лжет, то солгал о том, что ответит правдивый страж. Если же ответ будет «Ниффльхейм», то нужно будет идти в другую дверь – по той же причине.

– Ты меня обманул!

Вольштагг выпрямился в седле.

– Нет, не обманывал! Я загадал тебе загадку, и ты не смог ее разгадать. Так вот, возвращайся в Нижний мир. А мы с Фандралом и Огуном отправимся дальше выполнять поручение, которое возложил на нас Асгард, в чем нам мешает только твоя глупость!

Тролля такие возгласы, впрочем, ничуть не впечатлили.

– Повторяю, ас. Ты обманул меня, запутал своими словами, и я этого так не оставлю! Тебе и твоим друзьям пора прощаться с жизнью!

– Сомневаюсь.

Услышав позади незнакомый голос, тролль обернулся и увидел вставшего с земли Фандрала, который направил свой меч Фимбульдраугр на его грудь.

–- О, так ты очнулся, светлячок. Недолго тебе дер-жаться. ..

– Вы с Вольштаггом решили, каковы условия выигрыша, и ты согласился. Нам непросто верить на слово троллю, но если ты сейчас же передумаешь, то обещания твоих собратьев уже никогда не будут пустым звуком по всем Девяти Мирам.

Тролль задумался.

– Неужели ты хочешь своим поступком очернить всех троллей? – добавил Вольштагг. – Вы всегда держали обещания. И нарушить эту традицию...

– Молчите! – тролль потряс головой. – Я сдержу свое слово и вернусь в Нижний мир. Но попомните: однажды я отомщу Вольштаггу Увесистому за его грязные словесные трюки!

– Правда? – угрожающе вопросил Фандрал.

– Как ты не преминул мне напомнить, Асгардец, тролли всегда выполняют обещания. Я пропущу вас в добром здравии, но обещаю: я накрепко запомню оскорбление, которое мне нанесли. – Он посмотрел на Вольштагга. – Однажды, когда ты меньше всего ожидаешь, толстяк, я проткну твое плотное тело клинком. Это будет последний день твоей жизни.

С этими словами тролль снова запрыгнул на дерево, с которого напал на воинов.

– Не самый дружелюбный незнакомец, верно? – проговорил Вольштагг.

Над обрывом раздался стон. Это очнулся Огун. Фандрал бросился к Мрачному воину и помог ему подняться.

– Как ты, мой друг?

Огун медленно кивнул.

– Звон в голове потихоньку смолкнет. А если и нет, неважно. Нам нужно торопиться. С каждым часом гибель Асгарда все ближе.

Вольштагг, кряхтя, забрался на Тяжеловоза.

– Ну, если бы вы не решили передохнуть и бросить на меня все самое сложное, мы бы уже добрались до Йотунхейма.

– Само собой, – пробормотал, закатив глаза, Фандрал и сел на Гулльтопра.

Запрыгнув на Кольра, Огун снова поторопил товарищей.

– Нет времени на разговоры!

Три воина двинулись вперед по горной тропе. Здесь было опасно идти галопом, но они, как только можно, подгоняли лошадей в страхе, что Асгард погибнет без золотых яблок.

Глава девятая

Хильде не знала, что ей делать, пока Один спит. Советник тоже отправился на боковую, а стражи у входа получили распоряжение не пускать никого и говорить, чтобы просители возвращались, когда Всеотец проснется.

Девушке было странно сидеть одной в тронном зале, но и возвращаться домой сейчас не следовало. Ее мать все еще злилась из-за того, что Хильде без спроса увязалась за Сиф, да и Аларик ходил с кислой миной. Его злило, что все только и говорят о приключениях бравой Хильде и леди Сиф, а вот о том, что началось оно с побега девушки из-под домашнего ареста, никто не знает. Как никто не знает и о том, что наказали Хильде изначально за взбучку, которую она устроила Аларику.

И, конечно, в своих стенаниях об этой незаслуженной славе Хильде Аларик неизменно забывал о причине той взбучки: началось все с того, что он сломал нож, который Вольштагг обещал отдать его сестре...

Так или иначе, дома пока лучше было не появляться. И тогда Хильде решила проведать Сиф.

Придя к воительнице, девушка, к своему сожалению, выяснила, что та тоже спит. Хильде уже собиралась уйти, но тут послышался хриплый сонный голос:

– Кто тут?

– Это я, Хильде.

– Х-р-шо. У меня нет сил убивать грабителей.

Сиф потерла глаза и, морщась от боли, села на кровати.

– Руки и ноги так и болят? – спросила Хильде.

– Да. Они заживали поначалу, но последние четыре дня становится все хуже.

Хильде покачала головой и вздохнула.

– Надеюсь, Троица Воинов скоро вернется с яблоками.

– Что?

Теперь настала очередь Хильде морщиться. Наверное, Сиф заметила, что в этом месяце ей не доставили волшебных плодов, но подробности ей вряд ли были известны.

– Да нет, ничего.

Волосы Сиф были растрепаны, в глазах виднелись лопнувшие сосуды, лицо покрыли морщины, а кожа была бледна. Казалось, еще более жалкой она выглядеть просто не может. И все же Сиф бросила на Хильде взгляд, от которого девушке стало еще страшнее.

Воительница медленно проговорила:

– Рассказывай.

Хильде оставалось только вздохнуть еще раз, устроиться близ постели подруги и объяснить, что произошло.

Выслушав рассказ девушки, Сиф попыталась скинуть с себя одеяло.

– Вы что делаете? – воскликнула Хильде, вскочив на ноги.

– Я не могу валяться в постели, пока твой отец, Фандрал и Огун рискуют собой, чтобы спасти Асгард! Мне надо... – Едва поставив ноги на пол и переместив на них вес, храбрая воительница с грохотом упала.

Хильде хотела помочь ей встать, но Сиф жестом ее остановила.

– Я сама.

– Сиф, вы изранены. Вы не сможете никому помочь, раз даже не стоите на ногах.

Собравшись с духом, Сиф все-таки приняла вертикальное положение.

– Еще как стою...

Едва она перестала держаться за кровать, как снова упала на пол.

– ...на ногах, – обреченно договорила воительница.

– Сиф...

– Да, да. – Женщина снова собрала силы в кулак и приподнялась, но на этот раз лишь для того, чтобы улечься повыше на кровати. – Как я говорила, становится все хуже. Еще вчера я могла несколько минут простоять без поддержки.

– У остальных то же самое – всем становится хуже. – Хильде опять подошла к кровати больной. – Это из-за заклятия.

– Хорошо, что Локи хотя бы зачаровал Троицу Воинов. И тем не менее я бы с удовольствием отделила его голову от тела за то, что он со мной сотворил.

– Он в этом не виноват, – заспорила Хильде. – Вас тяжело ранили те два дракона. Вы и без магии Локи наверняка до сих пор лежали бы в постели.

– Просто ты плохо представляешь себе, как мне хочется снести ему голову, – с улыбкой сказала Сиф.

После недолгого разговора, вымотанная безуспешными попытками встать на ноги, она снова уснула.

Хильде выбралась из дома на цыпочках и решила проведать Тора. Когда она вошла, бог грома не спал. Он читал книгу, похожую на те, что любят жители Мидгарда. Вольштагг привез несколько штук из своего путешествия к смертным. Хильде нисколько не удивляло, что Тор их читает. В конце концов, он провел в Мидгарде много времени.

Увидев гостью, Тор отложил томик в сторону и широко улыбнулся. Девушка глянула на книгу и прочла название: «Наездники Фиолетового Мудреца».

– О, Хильде! Я был бы не прочь увидеть наконец твоего отца и его отчаянных товарищей, но и от твоей компании не откажусь. Как ты?

– Нормально. Что читаете?

Тор перевел взгляд на книгу и улыбнулся с еще большей теплотой.

– Мне ее подарил один из Мстителей, Капитан Америка. Приключения не хуже, чем у воинов Асгарда. Раз уж приходится прохлаждаться в кровати, решил поразвлечься. Но лучше ты расскажи! Почему ни Балдер, ни Троица Воинов не почтили бога грома своим визитом?

– Они уехали по поручению Всеотца.

Улыбка на лице Тора растаяла.

– По поручению Всеотца? Что же за происшествие потребовало их сил и оружия?

Уже второй раз за день Хильде принялась рассказывать о Тьяцци и похищении золотых яблок бессмертия. Тор покачал головой.

– Мне стоило догадаться, что эту немощь вызвали чары, да и что не так все просто с пропажей яблок, как мне говорили. Не стоило ожидать, что после поражения Хрунгнира ледяные великаны уберутся восвояси зализывать раны. – Он отбросил в сторону одеяло.

– Не надо! – крикнула Хильде, выбросив вперед руку.

Однако успехи Тора оказались еще скромнее, чем у Сиф. Превозмогая боль, он сделал несколько движений, и по его лицу тут же покатился пот.

– Проклятье! – процедил он. – С Асгардом случилась беда, а его герой разлегся на кровати, как распоследний лентяй.

– Тор, вы не лентяй, просто серьезно ранены. Нужно сначала вылечиться.

Бог грома покачал головой.

– Ох, сколько раз повторяла мне это Придворная целительница. – Тор взял маленькую ручку Хильде в свою огромную пятерню. – Спасибо тебе, Хильдегард, за рассказ о последних событиях. И спасибо за помощь Одину.

– Это Огун предложил, – гордо проговорила Хильде.

– Мрачный воин поступил мудро. Я ему многим обязан. – Тор вздохнул. – Помню, однажды воины Асгарда отправились в путь, чтобы выяснить, кто сломал меч Одина. Им грозила серьезная опасность, ведь тот, у кого хватило сил это сделать, наверняка мог бы погубить все Девять Миров. Потому мы приветствовали в своих рядах всех, кто только имел желание присоединиться, было даже несколько проходимцев. Представь, сам Локи вызвался помогать мне в том плавании, настолько никому не хотелось видеть, как погибнет весь мир.

– И Огун был с вами?

– Да, и Огун, и твой отец, и Фандрал. И два разбойника – Маграт и Крода. Только мы вышли в море, как они тут же попытались меня убить, но Огун, не сказав ни единого слова, их остановил – просто метнул клинок, и тот воткнулся между ними. Они и передумали. Огун оставил злодеев в живых – в борьбе за Вечное королевство не было лишних людей, – но доходчиво объяснил, что не сводит с них глаз и не потерпит вероломства.

– А что было потом?

– Мы плыли через Девять Миров, боролись с драконом Утгарда и королевой летучих троллей Улой. Локи устроил бунт на борту, лишь бы избежать встречи с каменным драконом, и на моей стороне остались только Балдер и Троица Воинов. Но военного ремесла Фандрала, ярости Огуна и объемов твоего отца вместе с моим добрым Мьёльниром хватило, чтобы вернуть нам командование, пусть даже Балдер способен был победить дракона, и нужда в бунте отпала бы сама собой. – Тор радостно улыбнулся. – Так началась череда приключений, которые выпали на долю мне и трем благородным друзьям. Мы одолели и отважного Харокина, и дракона Фафнира, и Могула Таинственной Горы. Я и просить бы не смел о лучших соратниках в битве и за трапезой.

Хильде усмехнулась.

– Готова поспорить, мой отец с трапезами справляется лучше.

– Это верно, – с улыбкой ответил Тор. – Но жаль, что в этот день я не бьюсь с врагом бок о бок с ним.

– Отец сказал мне то же самое, когда вы отправились бороться с Хрунгниром.

Тор удивленно посмотрел на девушку.

– Правда?

Хильде кивнула в ответ.

– Впереди всегда новые приключения и новые битвы. Было бы здорово, если бы вы все могли целыми днями только и сражаться, но так не бывает. Иногда ты защищаешь Мидгард с Мстителями, иногда они втроем борются с одним злодеем, пока ты с другим. Просто вот так все устроено.

– Ты и вправду мудра не по годам, Хильде. Понятно, почему о тебе с такой гордостью говорят и Вольштагг, и Сиф.

– Отец говорит обо мне с гордостью? – Хильде смотрела на Тора во все глаза. – И сама Сиф?

– Да, именно так.

– Ого!

Вдруг Тор зевнул – да так широко, что Хильде показалось, будто он втянет в легкие весь воздух в комнате.

– Извини меня, юная Хильде, но, похоже, снадобья целительницы снова сделали свое дело. Мне нужно отдохнуть.

Поднявшись с уголка его постели, Хильде сказала:

– Рада, что вы неплохо себя чувствуете.

– Вообще я бы так не сказал, да и, боюсь, без золотых яблок станет еще хуже. Но я верю в Троицу Воинов, как верил в них столетия назад, когда мы бились с Фафниром, годы назад в схватке с Суртуром и совсем недавно в бою против Хрунгнира.

Хильде изо всех сил надеялась, что воины не обманут веры Тора. Но если плоды не получится быстро вернуть, то ни Тор, ни Сиф, ни застрявший в Норнхейме Балдер не сумеют залечить своих ран. Один все больше терял разум, Хеймдаллу все сложнее давалась охрана радужного моста.

Хильде отправилась в тронный зал, надеясь, что не обнаружит там новых проблем и Один сможет поспать подольше...

... но сильнее всего в ней горела надежда на то, что ее отец, Огун и Фандрал спасут Асгард.

Глава десятая

Замок Хрунгнира оказался в высшей мере унылым строением.

– Тор рассказывал, что цитадель великанов не особенно впечатляет, – поделился мыслями Вольштагг, пока друзья приближались к замку по заснеженным землям Йотунхейма, – но чтобы настолько...

– К тому же тут тихо, – добавил Фандрал. – Возможно, захватив власть, Тьяцци переселился в другое место.

– Это было бы печально, – проговорил Огун. – Тогда придется искать яблоки по всему Йотунхейму.

Вольштагг широким жестом обвел замок.

– Посмотрите на это: камни валяются, деревья поломаны. Тор не соврал, когда говорил, что битва у них с Хрунгниром была славная.

Фандрал привычно ухмыльнулся и сказал:

– Ну, видишь ли, все мы оставляем честь раскрасить преувеличениями рассказы о битвах самому опытному в этих делах – тебе. – Пока Вольштагг не успел ответить на этот выпад, светловолосый Асгардец добавил: – И все же крепость надо обыскать. Если там и не окажется самого Тьяцци, возможно, найдем подсказку о том, куда он отправился.

– Так и сделаем, – согласился Огун и пустил Кольра галопом к замку. Но вдруг воин заметил ка-кое-то движение в здании. – Стойте!

Фандрал и Вольштагг обратили взгляды туда, куда смотрел их друг, и тоже заметили кого-то в огромном окне.

Спустя несколько мгновений из ворот высыпал десяток ледяных великанов.

– Чую асов! – прокричал один из них.

-– Асгардцы, вы вторглись во владения ледяных великанов! – объявил другой. – Поворачивайте прочь, иначе вас постигнет та же судьба, что и последнего воина вашей крови, который рискнул ступить на наши земли!

Фандрал резонно заметил:

– Насколько я помню, этот самый воин победил вашего главаря, который затем лишился своего места.

Третий великан заревел:

– Да, и уходить отсюда этому вашему вояке помогала хлипкая женщина!

– Поосторожней, великан! – тихо проговорил Вольштагг. – Что хочешь говори о наших мужчинах, но не смей оскорблять наших женщин, тем более саму мать Асгарда.

– Если она вам мать, – сказал четвертый ледяной великан, – неудивительно, что среди вас одни недоумки и хвастуны.

Огун прервал перепалку:

– Где Тьяцци? У нас к нему дело.

– Я – Анборн, – представился великан, говоривший первым, – предводитель ледяных гигантов, занимающих сейчас эту крепость.

Огун кивнул.

– То есть Тьяцци здесь нет.

– Там, где он, – проговорил Анборн, – вам его не найти.

Фандрал приподнял уголки рта.

– Не стоит недооценивать наше умение выслеживать врагов.

– О, в этом я не сомневаюсь, Асгардец. Я слышал, как Огун Мрачный однажды отыскал один-единственный листок в огромном Скартхейме. Но я не об этом. Вы не отыщете Тьяцци, потому что отсюда отправитесь прямиком в чертоги Хель.

Вынимая Фимбульдраугр из ножен, Фандрал проговорил:

– К твоему сведению, Анборн, сам Один дал нам важнейшее поручение. Тьяцци принес Асгарду огромный вред, и ни я, ни Огун, ни Вольштагг не остановимся, пока не исправим этого.

– И десяток ледяных великанов нас не остановит, – добавил Огун.

– Могучий Вольштагг уже сразил гномов, троллей и Буйных исполинов – не без помощи своих добрых друзей, конечно, – щедро разделил с товарищами заслуги Увесистый воин. – Неужели вы думаете, что с вами справиться будет сложнее?

– Ох, ну если будем сражаться в хвастовстве и высокомерии, то вы уже победили, – сказал Анборн. – Только как же вы будете драться этими своими крошечными клинками?

В этот раз Огун предпочел мечу булаву. Он и Фандрал пошли к великанам. Вольштагг остался на месте.

– Даю тебе последний шанс сдаться, ледяной великан! Тогда не придется принимать позорное поражение! А не сдашься – не останется времени даже пожалеть о своем решении!

В ответ Анборн во все легкие крикнул:

– В бой!

Вольштагг покачал головой.

– Ну почему они никогда не сдаются? Было бы гораздо проще и быстрее.

Воин стукнул коня по бокам. Жеребец даже не шелохнулся.

– Чтоб тебя! Вперед! – взревел Вольштагг.

Он снова сжал коня ногами, но Тяжеловоз лишь пригнул голову и принялся лизать снег.

– Будь ты проклят! – вскричал Вольштагг и пнул лошадь, что делал только в случае крайней необходимости.

Тяжеловоз не двинулся с места.

– Надо зарабатывать славу! Побеждать ледяных великанов! Спасать Асгард!

Скакун по-прежнему зачерпывал губами снежинки.

– Вот и не повезло же, что ты единственный конь во всех Девяти Мирах, способный выдержать на спине все мое величие, – пробурчал Вольштагг и решил спешиться, чтобы наконец вступить в бой. Левая ступня застряла в стремени. Воин замахал руками, чтобы удержать равновесие, но это не помогло, и он рухнул лицом в снег.

Кольр и Гулльтопр, скакуны его друзей, похоже, были настроены на битву. Они галопом неслись прямо на ледяных великанов, а Фандрал и Огун уже занесли оружие, готовясь нанести первые удары.

Великаны же неслись навстречу воинам. Вперед вырвались два самых крупных, и бойцы вот-вот должны были столкнуться.

Быстро обменявшись взглядами, Огун и Фандрал направили коней в разные стороны, чтобы встретить по одному великану. Они уже так долго бились вместе, что обсуждать тактику вслух даже не приходилось – хватало взгляда, и каждый понимал, что ему делать. Большинство маневров были рассчитаны на них двоих. У Вольштагга же каждый раз возникали какие-то неувязки. Оба воина больше всех на свете – если не считать Гудрун – дорожили Вольштаггом Увесистым, и они бесконечно ценили искусство, с которым он бьется с врагом. Но вот добраться до схватки – это Вольштаггу давалось с трудом. И чаще всего старый опытный воин пускал в ход особую тактику. Так или иначе, Фандралу и Огуну часто приходилось биться парой, и спустя сотни лет тренировок для них это не составляло труда.

Скакуны неслись быстрым галопом, и бегущие впереди великаны не ожидали ловкой атаки. Они попытались оттолкнуть каждый ближайшего Асгардца, но лишь без толку всплеснули руками в воздухе – так быстро мимо них проскочили воины.

Фандрал же на ходу сумел рассечь левую ногу ледяного великана, а Огун повредил своему противнику правую.

Ледяные великаны попытались пережать руками раны, но оба потеряли равновесие, как до этого слезавший с коня Вольштагг. Они зашатались и рухнули один на другого с громким гулом, который отразился эхом от стен замка.

Не глядя на великанов, которые падали, разбрасывая в стороны снежные брызги, Фандрал и Огун неслись дальше: впереди их ждали еще восемь врагов. Друзья снова приблизились друг к другу и наметили скакать между еще двух великанов, пустив своих коней галопом.

Они проскочили между ног одного из гигантов и теперь направились прямо в замок.

– Проклятье! – вскричал Анборн. – Олав, Нильс, займитесь толстяком. Остальные, за ними!

Олав и Нильс кивнули и двинулись к Вольштаггу, который все никак не мог выпутаться из стремени.

Анборн повел своих семерых приспешников в замок. Ему было не по нраву, что, едва добравшись, Троица Воинов уже успела вывести из строя пару гигантов. Тьяцци оставил четкие указания: убивать любых Асгардцев, которые явятся в поисках волшебных яблок.

По правде, Анборн надеялся, что придут Балдер или Сиф. Балдер когда-то унизил Утгард-Локи, а Сиф была довольно красива, если сравнивать с другими Асгардцами, и поиграть с ней было бы приятно.

Но что поделать, к нему принесло этих троих недоумков. Вряд ли это элита Асгардского народа, и Ангорн надеялся довольно быстро разделаться с самолюбивым идиотом, угрюмым воином и толстяком.

Попав в замок, Огун и Фандрал двинулись по широким коридорам и наконец оказались в гигантской трапезной, посреди которой стоял огромный дубовый стол.

С лукавой улыбкой Фандрал вынул меч, подъехал к одному из краев стола, спрыгнул с лошади и зацепился примерно на середине высоты ножки. После нескольких ударов мечом та наконец поддалась и послушно хрустнула.

Поняв, что задумал Фандрал, Огун приблизился к другому краю стола.

Стол с подпиленными ножками теперь раскачивался, но, пусть и лишившись четверти опоры, все еще крепко стоял. Фандрал спрыгнул на пол рядом с Гулльтопром, перекатился и встал на ноги. Затем снова забрался на коня. Однажды он уже совершил обидную ошибку – выпрыгнул в седло с высоты второго этажа, что было заметно ниже, чем сейчас. Оказалось, что в этом случае ударяешься с такой силой и таким местом, что потом неделю едва можешь ходить. С тех пор он взял за правило спрыгивать рядом с конем, особенно учитывая, из какого количества окон ему приходилось выпрыгивать, когда внезапно домой возвращался муж...

Фандрал подъехал к другой ножке стола у своего края. Теперь он немного быстрее справился с задачей, и край столешницы рухнул на пол, отправив в полет глиняные блюда, чашки и кувшины.

Снова спрыгнув на пол, Фандрал забрался в седло и поскакал к Огуну. Тот стоял у до сих пор целой ножки стола. Сам он встал у другой. Оставалось лишь дождаться.

Огун слышал, как вдали гулко топают ледяные великаны, разыскивая вторгшихся в замок врагов. На-конец в дверном проеме трапезной показалась голова ледяного великана.

– Именем Имира, что здесь произошло? – закричал он, заметив разбитую посуду и сломанный стол.

Затем показался еще один гигант.

– Что тут, Харальд?

– Да опять все вверх дном. Представляешь, Хрольф? Кар куда-то подевался, кто же теперь все уберет?

– Спорим, Тьяцци прикажет нам это делать? Ведь мы же нашли.

– Ну, Тьяцци тут нет, а Анборн пусть только попробует меня заставить. А то ведь я расскажу Тьяцци, кто на самом деле месяц назад сломал его любимый топор.

Огун и Фандрал посмотрели друг на друга. Огун беззвучно проговорил:

– Жди.

Хрольф и Харальд, продолжая разговаривать, вошли в помещение. Едва они приблизились к упавшему краю стола, Огун прокричал:

– Давай!

Благодаря двум целым ножкам столешница стояла под углом и образовывала скат. Фандрал и Огун схватились за ножки и резко выпрямили стол, отчего край с подломанной опорой подскочил и ударил великанов по склоненным к полу головам.

– Ай!

– Ох!

После размаха, от которого противоположный край подлетел высоко вверх, Огун и Фандрал резко отпустили стол, и тот с силой опустился на затылки гигантов.

Харальд и Хрольф рухнули на пол, а сверху их придавило столешницей. Было слышно, как хрустят кости. Великаны застыли.

Фандрал усмехнулся и предложил:

– Пойдем посмотрим, какие еще им можно рас-ставить ловушки.

– Еще одну можно устроить здесь же. – Огун указал на потолок, с которого на цепи свисала люстра с подсвечниками.

Фандрал понял его задумку и рассмеялся. Он забрался на своего коня, с седла запрыгнул на приподнятый край стола, а оттуда мощным прыжком дотянулся до люстры.

Взбираясь по цепям к подсвечникам, он заметил, что звенья старые, поржавевшие и изношенные, как и все в этом замке.

Фандрал подрезал самые слабые звенья. Пока еще металл держался, но уже было заметно, что цепь из-за подпила скоро окончательно сдастся.

Такими же прыжками Асгардец спустился на пол.

– Цепь выдержит еще четверть часа, а потом упадет под собственным весом. – Фандрал улыбнулся. – Или быстрее, если тяжелые шаги великана принесут его сюда.

Огун кивнул.

– Отлично. Уходим.

Запрыгнув на коней, воины выехали из трапезной и по цепочке просторных коридоров добрались до кухни.

По правде, Огун по запаху узнал о ней еще издали.

-– Этого Кара, про которого говорил Харальд, должно быть, нет уже несколько дней.

Фандрал прикрыл нос рукой и кивнул.

– Наверняка. Может, другое место поищем?

Огун покачал головой.

– Нет, тут просто идеально для битвы.

Снаружи Вольштагг никак не мог освободить ногу. Основная сложность сводилась к тому, чтобы дотянуться до стопы. Из-за бесплодных потуг схватиться за стремя становилось только хуже, и как бы ни пытался Вольштагг согнуться, длины рук просто не хватало.

Из-за своих внушительных размеров Вольштагг давно использовал обувь, в которую можно просто сунуть ноги. И, конечно, это иногда только добавляло проблем. Однажды он по ошибке обулся в домашние тапочки Гудрун, да так и пошел на встречу с Одином. В тот день он в первый и последний раз видел, как Всеотец не может дышать от смеха. Тору с Балдером это тоже доставило несколько веселых минут, как и Фандралу с Сиф. И даже Огун, вопреки своему обыкновению, улыбнулся.

Бывало и так, что любимые сыновья, Свейн и Аларик, заливали папе в сапоги яблочное пюре.

Наконец Вольштагг придумал, как выбраться из затруднения: выскользнуть из сапога. Все же запуталась у него только левая нога, а воин давно научился подцеплять один ботинок другим и стягивать его. Однако, не успев выполнить эту операцию, Вольштагг услышал громкие тяжелые шаги.

– Олав, посмотри-ка, что тут у нас, – сказал один из подошедших ледяных великанов. – Ас уже связан, нам даже делать ничего не надо.

– Жаль, кляпа во рту нет, да?

– Радуйтесь, подлецы, пока можете. Не будь я в таком положении, вы бы уже отведали тяжелого меча Льва Асгарда!

Олав глянул на Нильса.

– Понимаешь теперь, о чем я? Странно, что от такого наглого трепа снег не тает.

–- Давай прекратим его мучения.

Нильс уже собирался претворить в жизнь свою угрозу и потянулся к Вольштаггу. Но в этот момент Тяжеловоз понесся галопом, увлекая по заснеженной земле своего массивного наездника.

– За ними! – вскрикнул Олав.

– У-у-ух! Ай! Ах! – вскрикивал Вольштагг, то и дело подскакивая на кочках и отплевываясь от снега.

Ноги у великанов были куда длиннее, чем у коня воина, но тот оказался довольно резвым, да к тому же юрким. Тяжеловоз то и дело менял направление, что вряд ли доставляло удовольствие Вольштаггу, но великаны все никак не успевали схватить ловкого скакуна.

Тяжеловоз ринулся между ног одного из великанов. Вольштагг не упустил возможности вцепиться руками в гигантский кожаный сапог. Он надеялся удержаться за мощного противника и наконец остановить бодрый бег упорной лошадки. Ну или, по крайней мере, если схватиться за что-нибудь с твердой опорой, – а для этого нога великана подходила как нельзя лучше, – может быть, нога в конечном итоге окажется на свободе.

Но не вышло ни того ни другого. Тяжеловоз как ни в чем не бывало бежал вперед, таща за собой еще и ледяного великана.

А сил Вольштагга хватало, чтобы держать ногу врага на весу. Через мгновение быстрый бег лошади все-таки заставил его разжать руки, но Олав уже потерял равновесие и грохнулся на землю. Позади Вольштагга раздался громкий хруст. Если ледяному великану повезло, он всего лишь упал на камень и сломал какую-нибудь кость.

Оставалось разобраться с Нильсом.

Тяжеловоз мчался к темной колоде, которая напоминала пень огромного дуба. Вольштагг решил схватиться за него так же, как за ногу великана, рассудив, что корни крепко уходят в землю.

Догадка оказалась верной. Вольштагг ухватился за пень – и остался лежать на земле.

Конь так же быстро рвался вперед, но теперь вместо целого воина тащил лишь его левый сапог.

Вольштагг хотел толком отдышаться и стряхнуть с лица налипший снег, но Нильс не дал ему времени на такую роскошь. Великан почти настиг воина, и Вольштаггу оставалось лишь схватить первое, что попадется под руку. Рядом с пнем оказалась огромная щепа.

Когда Нильс уже склонился и готов был схватить Вольштагга, Лев Асгарда изо всех сил вонзил щепу в ногу ледяного великана.

Та вошла в гигантскую стопу с удивительной легкостью и пригвоздила великана к земле.

Нильс закричал от боли, потянулся к ноге, но лишь взвыл еще горестнее.

Вольштагг тем временем осмотрелся, заметил еще несколько таких щепок и подобрал одну из них.

– Ничего себе! Да они все равно что каменные! Что за силища нужна, чтобы разнести в щепки такое крепкое дерево?

Сквозь сжатые зубы Нильс процедил:

– Сила Хрунгнира в каменном доспехе.

Ледяной великан тщетно пытался выдернуть щепу из ноги – та вошла слишком глубоко в мерзлую землю, к тому же внушительный по меркам Асгардца обломок древесины великан едва мог ухватить пальцами.

– А, конечно, – припомнил Вольштагг. – Доспех, от которого так досталось Тору. Тогда неудивительно, что дуб не устоял. Понятно.

Старый воин встал на ноги и тут же об этом пожалел, ведь на нем был только один сапог. Босая нога утопла в снегу, что сразу напомнило Вольштаггу о холодном яблочном пюре, заботливо налитом сыновьями в его обувь. Но он не был бы Львом Асгарда, если бы такая мелочь, как мокрая и мерзнувшая нога, могла бы его остановить.

Отряхнувшись от снега и налипшей грязи, Вольштагг отыскал щепу побольше и поострее той, что воткнул в ногу Нильса.

– Так вот, добрый мой великан, пора обсудить важные вопросы.

Нильс нахмурился и прорычал:

– Мне нечего тебе сказать, Асгардец.

– Что, даже ни словечка о том, где Тьяцци?

– Тем более о нем.

– Жаль, – проговорил Вольштагг и воткнул щепу во вторую стопу ледяного великана.

– А-А-А-А-А-А-А! – заорал тот. – Я тебя уничтожу, жирдяй!

– Знаешь, не стоит грубить тому, кого ты так сильно подвел, как меня.

– Ты мне в ногу деревяшку воткнул!

Вольштагг покачал головой.

– Я сейчас о краже золотых яблок бессмертия. Если бы вы не похитили их, сейчас дела бы у нас были не так плохи. А ведь мы – только первые ласточки. Если нам не удастся вернуть пропажу, сюда явится весь Асгард. Несколько гигантов захватили мы с товарищами на равнине Иды. Другие наверняка сбежали, когда потерпел поражение Хрунгнир. Неудивительно, что Тьяцци решил поднять свой авторитет и привлечь союзников на свою сторону этой кампанией против Вечного королевства. Может, это даже сработало бы, если бы не Лев Асгарда и его друзья. Мы пришли, чтобы положить конец бесчинствам. Так о чем я. Где Тьяцци?

– Я лучше умру, чем раскрою это.

Вольштагг пожал плечами.

– Ну, раз так... – Услышав позади стук копыт, он обернулся и увидел, что к нему медленно плетется Тяжеловоз. – О, вот теперь ты решил замедлиться. Своенравная зверюга.

Конь подошел к Вольштаггу и обнюхал его лицо.

Вольштагг невольно заулыбался.

– Ах, милый ты мой конек. Я не могу на тебя злиться. Дай-ка мне забрать сапог... – Воин потянулся к стремени, но вожделенной обуви там не увидел. – Да чтоб его! А сапог-то где?

Нильс засмеялся.

– Это меньшая из бед, с которыми сегодня встретится Домашний котишка Асгарда.

– Котишка? Ох, какая колкость. Было бы тут два ледяных великана, может, и получился бы из вас один остроумный. – Вольштагг подобрал еще несколько заледеневших щепок, которые оказались неплохим оружием, и неуклюже забрался на своего скакуна. – Ну что ж, Тяжеловоз, пойдем догонять Фандрала и Огуна. Без Льва Асгарда им наверняка нелегко биться с могучими злобными великанами.

Вольштагг ехал в сторону замка, а позади него раздавались выкрики Нильса:

– Молись, толстяк, о том, чтобы успеть покинуть Йотунхейм, пока я не освободился! Я не успокоюсь, пока не раздавлю тебя своей пятой!

– Тогда покоя тебе не видать, – насмешливо бросил ему Вольштагг. – Вперед, Тяжеловоз!

Анборн в это время метался по крепости в поисках асов.

Большего позора было не придумать. Вместе со своим отрядом они рыскали по бывшему замку Хрунгнира, а нашли только бесчувственные тела Хрольфа и Харальда в трапезной, где Асгардцы учинили беспорядок.

Входя в гостевые покои, Анборн задумался, уж не недооценил ли он Троицу Воинов Асгарда. Он заглянул за кресло, где когда-то сидела плененная Фригга, пока великаны наблюдали за битвой Тора и Хрунгнира.

Из коридора донесся зов Торвальда:

– Анборн, на кухне что-то не то!

Анборн поморщился. Ему не хотелось соваться на кухню – это всегда было не самое приятное место в замке. Раньше там вечно отирался хилый недоумок Кар, но с тех пор, как Тьяцци избавился от этого задохлика, стало еще хуже.

И все же Анборн последовал за Торвальдом по коридору, ведущему к кухне. Там же, в проходе, стояли Ингви и Ральф.

– Мы посмотрели в каждом зале, только на кухне не были. И вот, пожалуйста. – Торвальд указал рукой вперед.

В конце коридора стояли две лошади, покачивая одна золотистой, вторая черной гривами.

– Они в кухне, – заключил Анборн.

Ингви улыбнулся.

– А значит, загнали себя в ловушку.

Анборн в этом сомневался.

– Ингви, Торвальд, проверьте. Мы с Ральфом подождем.

Ингви это не устроило.

– А почему это вы тут останетесь?

– Потому что, дубина, лошади могут быть отвлекающим маневром.

– А, да, понятно, – кивнул Ингви. – Да, может быть и так.

Анборн закатил глаза.

– Спасибо за подтверждение. Шевелитесь!

Два ледяных великана прошли по коридору и углубились в кухню. Лошади попятились, но о животных Анборн сейчас думал меньше всего.

Ральф ткнул пальцем за спину.

– Проверю в других залах. Они могли и проскочить, эти коротышки.

Анборн кивнул.

– Хорошая мысль.

Ральф удалился. Главарь отряда продолжал напряженно всматриваться в сторону кухни. Он боролся с желанием сожрать коней, но те были такими крошечными, что потянули бы разве что на легкий перекус.

И тут сзади раздался оглушительный грохот. Анборн понял, что он доносится из трапезной, и бросился туда. Войдя, ледяной великан увидел распростертого на полу Ральфа, придавленного массивной люстрой.

Скрипя зубами, Анборн кинулся обратно к кухне. Мало того, что их облапошили Асгардцы, так теперь будто сама крепость обратилась против своих хозяев!

Пока Анборн бежал, раздалось еще несколько подозрительных звуков.

Металл звенел о металл.

Голосом Ингви кричали от боли.

Злобный возглас раздался голосом Торвальда.

Хрустнули сломанные кости.

И еще раз.

Дважды раздался стон агонии.

Металл бряцнул по кости.

И, наконец, будто два тела рухнули на каменный пол.

Анборн на мгновение растерялся. Можно было добраться до кухни и выяснить, что случилось с Торвальдом и Ингви. Или выбежать наружу, помочь Олаву и Нильсу пленить Вольштагга и, пригрозив отнять у него жизнь, заставить Асгардцев сдаться.

Ледяной великан быстро отказался от последней мысли. Шестеро его соратников пали от рук Асгардских воинов, но это не значит, что сразят и его. Анборн считал себя храбрее, сильнее и мудрее других великанов и, конечно уж, был уверен, что справится с двумя крошечными Асгардцами.

Анборн ворвался в кухню и увидел среди россыпи посуды на полу тела Торвальда и Ингви. В воздухе подозрительно разливалось тепло.

Ледяной великан быстро сообразил, в чем дело. Под котлом, в котором до того готовили еду, снова горел огонь. Вода бурлила, в воздух поднимался пар. Обедали недавно, так что жидкость не успела остыть и теперь вскипела быстро.

Анборн огляделся в поисках Фандрала и Огуна, но нигде их не увидел. Воины же в ожидании ледяных великанов прятались за котлом. Едва заслышав, что в кухню зашел главарь отряда, Фандрал и Огун прижались спинами к стене, уперлись ногами в котел и принялись толкать его от себя. На лбу у воинов выступил пот, но все же котел поддался и, как и рассчитывали Асгардцы, перевернулся на бок.

Вода перехлестнула через край и разлилась по всей кухне.

Поток кипятка водопадами омывал миски, блюда и лежащих на полу ледяных великанов. Анборн застыл на месте. Он знал, что нужно бежать, но не мог оторвать взгляда от подбирающейся к нему горячей воды. А когда поток коснулся ледяного великана, он только и мог думать о том, как кипящая вода разъедает его плоть.

С пронзительным криком боли Анборн выбежал в коридор, но вода хлынула за ним и затопила проход. Ледяной великан мрачно заметил, что лошади исчезли. Животные разумно решили убраться подальше, едва почуяв опасность. Видимо, Анборн немного не дотянул по уму до лошадей. Мчась по коридору прочь от горячей воды, он понял, что его обвели вокруг пальца и превзошли по всем статьям двое крошечных Асгардцев.

– Ну и домина! – раздался впереди громкий возглас. Через парадный вход на бравом скакуне в крепость вступил Вольштагг.

Прыгая с полки на полку, чтобы не наступить в кипяток, до дверей добрался Фандрал.

– Поворачивай, встретимся позади крепости, Увесистый воин!

Кольр и Гулльтопр, вышедшие через черный ход наружу, давно ждали всадников. Огун и Фандрал выбрались из кухни через запасной выход: единственный другой проход затопило кипятком, и если ледяные великаны лишь немного пострадали, Асгардцы сожгли бы себе ноги до костей.

– Я так понимаю, – сказал Фандрал старому другу, – ты одолел двух великанов, которым велено было тебя убить.

Вольштагг ответил:

– А ты сомневался?

– Каждый раз сомневаюсь, дружище, – эту колкость Фандрал сопроводил теплой улыбкой. Затем забрался на коня и вдруг заметил, что Вольштагг на-половину босой. – А куда делся твой сапог?

– Пришлось пожертвовать им во имя победы. Небольшая, хоть и неприятная плата за то, что Лев Асгарда вновь взял верх над бедами, которые встали у него на пути к спасению Вечного королевства!

Огун сел на коня.

– Пока ты разбирался с двумя, мы одолели шестерых великанов, которые отправились за нами в за-мок. Но не могу обещать, что мы вывели их из строя надолго.

– К сожалению, – сказал Вольштагг, – мой допрос ничего не дал. Я пытался выведать у великана, где Тьяцци, но он ничего мне не сказал.

Фандрал во все глаза уставился на старого воина.

– То есть один из них был в полном сознании, ты задавал ему вопросы, и он не пытался размазать тебя по земле? Как так вышло?

Вольштагг ухмыльнулся.

– Я пришпилил его ноги к земле твердыми щепками, как же еще?

– Разумеется.

На этот раз Фандрал даже не мог понять, врет его друг или нет, впрочем, решил он, сейчас это не важно.

– Так или иначе, вряд ли другие ледяные великаны будут разговорчивее.

Огун внимательно разглядывал пространство перед замком.

– Нам это и не нужно. Смотрите: следы гигантов.

– К тому же глубокие, – добавил Фандрал, осмотрев найденные другом углубления от тяжелых ступней великанов. – Даже я без твоих умений, Огун, это вижу.

– И правда глубокие. Не иначе Тьяцци уходил отсюда, нагруженный целым мешком золотых яблок.

– Тогда нам пора в путь, друзья, – сказал Фандрал. – Времени мало, Асгард ждет нашей помощи, да как можно скорее!

Глава одиннадцатая

Следы великанов привели Троицу Воинов через весь Йотунхейм к Асгардским горам. По дороге пришлось остановиться на ночлег. От остановки до самого рассвета каждый герой по два часа нес дозор, пока остальные отдыхали.

Огун вызвался дежурить первым и внимательно следил за округой. Костер, который, даже рискуя быть замеченными, развели Асгардцы, чтобы защититься от холодов Йотунхеймской ночи, давал немного света. За два часа его дозора никто их не потревожил.

Фандрал занял пост вторым. Он бродил вокруг места ночлега, предпочтя движение близости к костру. Когда Огун разбудил товарища, светловолосый Асгардец как раз грезил о Хельге. А может быть, об Элле, спросонья он уже не разобрал. Однако Фандрал был уверен: спать было бы куда теплее, будь одна из них, а то и обе, рядом с ним. За два часа, которые лагерь охранял Фандрал, тоже ничего примечательного не случилось.

Последним наступил черед Вольштагга, и старый воин умудрился прободрствовать значительную часть этого времени. Значительную, по его меркам, – это около четверти часа из двух. Однако Фандрал больше не смог заснуть и тоже присматривал за окрестностями, пока его товарищ дремал, стоя на посту.

При первых лучах рассвета Фандрал осторожно ткнул Вольштагга по голени не обутой ноги.

– Просыпайся, отважный Лев Асгарда.

– Х-х-хмф. А? – Вольштагг беспокойно осмотрелся. – Ты зачем пинаешься, Фандрал? Я во все глаза высматриваю, не подбирается ли к нам какой проходимец, а чтобы он потерял бдительность, притворяюсь, что уснул. Будь спокоен, пусть мои веки и прикрыты, остальные чувства остры как клинки.

– Боюсь, единственное твое острое чувство – это вкус.

– Проклятье! – проговорил Огун, оглядев снежные просторы. – За ночь следы Тьяцци замело.

Фандрал сдвинул брови.

– То есть теперь мы не знаем, куда идти?

Огун задумчиво посмотрел вперед, а затем ответил:

– Да нет, путь от замка сюда вполне красноречиво указывает, куда он направился. К Суртурову зеву.

Услышав это, Вольштагг вздрогнул.

– К вулкану близ Бурлящей равнины?

– Именно, – тихо проговорил Фандрал. – Но зачем бы туда идти ледяному великану?

– Большинство из них не пошли бы, – ответил Огун. – Но большинство из них и не продумывают планы на такой долгий срок, как Тьяцци.

– Долгий? – растерянно спросил Фандрал. – Его кража всего за несколько дней почти сокрушила Асгард. Если бы нам не передали яблоки раньше положенного...

Огун покачал головой.

– Асгард так быстро ослаб только из-за Локи и чар, которые он наложил сообразно своим недобрым намерениям. Тьяцци об этом не знал. Если бы не бог коварства и обмана, Асгардцы еще несколько месяцев сохраняли бы свои силы.

Фандрал кивнул.

– Тогда понятно, почему он решил скрыться. Он наверняка ожидал, что Асгардцы явятся в Йотунхейм за волшебными плодами, и не знает, что, кроме нас троих, остальные слабы.

– А более скрытного места для ледяного великана и не придумать, – добавил Вольштагг. – Ну кто станет искать его в жерле вулкана?

– Верно, – согласился Огун. – Это я разгадал, куда он направился, но даже мне с трудом верится, что ледяной великан решился туда пойти. А значит, такого врага, как Тьяцци, не стоит недооценивать.

– Да, но дольше тянуть мы не можем, – решительно проговорил Фандрал. – Давайте сворачивать лагерь. Пора спешить в Суртуров зев!

С места путешественники снялись за считаные минуты: три воина так часто вместе бороздили просторы Девяти Миров, что каждый знал свою задачу и выполнял ее споро и легко.

Вскоре заснеженные равнины сменились пушистым ковром травы, вокруг потеплело – день разгорелся в полную силу, да и вулкан был все ближе.

К полудню всадники достигли подножия Суртурова зева. Из жерла поднимался дым, а по бокам стекали струи раскаленной лавы. Лошади упирались, не желая идти по обжигающему грунту.

Огун покачал головой.

– Жар для подков еще хуже, чем для голых копыт. Придется дальше идти пешком.

Вольштагг нахмурился.

– Может, для копыт горячая почва и опасна, только вот для моих голых ног – едва ли не хуже.

– Если Лев Асгарда хочет воздержаться от битвы и... – начал Фандрал.

– Постыдись, – перебил его старый воин. – Ничего такого я не хочу. Вольштагг Увесистый никогда не бежал от битвы! Уж тебе ли не знать, когда мы веками бились плечом к плечу!

– О да, это верно, – с ухмылкой проговорил Фандрал.

Воины привязали коней к дереву, которое, пусть и высохшее, наверняка устоит до их возвращения. Огун напоил лошадей. Фандрал дал скакунам припасенного заранее сена.

Троица двинулась вперед, к великому вулкану. Огун пошел первым, держа наизготовку свою булаву. Вторым шагал Фандрал, готовый пустить в ход вытащенный из ножен Фимбульдраугр. Вольштагг, вскрикивая и подвывая каждый раз, как касался босой ногой горячей земли, замыкал строй. Только Асгардцы начали подниматься в гору, как откуда-то раздалось:

–- Поразительно!

Это был Тьяцци. Он стоял у входа в пещеру посреди возвышения – выступ как раз позволял ему занять удобную позицию в битве.

Фандрал занес меч над головой.

– Мы пришли забрать волшебные яблоки!

Тьяцци усмехнулся.

– Вот как? Должен сказать, я слышал о том, какой Огун потрясающий следопыт, но до сего дня не особенно доверял молве.

– Откуда тебе знать, – спросил Вольштагг, – что тебя не выдал один из подданных?

– Только Анборн знал, куда я иду, а ему я сказал, что спрятал яблоки в пещере в Скартхейме. Если бы вы и вынудили его меня выдать, вам бы это не помогло.

– Умно, – заметил Огун. – Хотя необходимость врать своим союзникам выдает в тебе не лучшего правителя.

– Увы, я не много хорошего могу о них сказать. Но к делу. Советую вам вернуться в Асгард, если вы не желаете принять унизительную смерть в жерле вулкана.

Будто в подтверждение его слов, под ногами воинов раздался рокот, земля затряслась. Фандрал и Огун устояли, Вольштагг же, старавшийся не опираться на босую ногу, не удержался и упал.

Пока Увесистый воин силился встать, заговорил Фандрал:

– Сам Один послал нас сюда и наказал вернуть плоды. Мы без них не уйдем.

– Значит, вы и вовсе не уйдете, – ответил Тьяцци.

Жерло извергло новые струи лавы. Огун опасался, что раскаленный поток слишком быстро достигнет подножия и усугубит их положение. Он не мог понять, как ледяной великан, привыкший к холодам Йотунхейма, выдерживает такой жар. Нужно было разобраться с гигантом, пока их не накрыло лавой. Огун бросился в бой, за ним последовал Фандрал.

Тьяцци, под рукой которого не было другого оружия, кроме застывшей лавы, не подпускал к себе воинов простым, но эффективным способом: кидая в них камни.

Фандрал увернулся от одного броска, Огун ушел от второго.

– Рано или поздно, Тьяцци, у тебя кончатся камни! – крикнул Фандрал.

– Силы у вас иссякнут гораздо раньше, Асгардец.

Огун наметил более извилистый путь наверх и за-брался в щель, которая скрывала его от ледяного великана и отчасти защищала от камней.

Фандрал предпочел более прямую атаку и рванул вверх, ловко уходя от булыжников Тьяцци.

Что до Вольштагга, он с трудом поднялся: камень все нагревался, и опираться на левую ногу становилось все больнее – а ведь во всех Девяти Мирах было не сыскать воина, которому хуже удавалось бы скакать на одной ноге, чем Льву Асгарда.

Когда Тьяцци метнул в противников очередной камень, Фандралу пришлось прижаться к вулкану. Он ощутил нарастающий жар и посмотрел вверх. По склону бежала тонкая струйка лавы. Краем глаза Асгардец заметил, что Огун показался из своего убежища, и понял – ледяного великана нужно отвлечь, иначе Тьяцци заметит его товарища. Фандрал быстро метнулся вперед, приземлился у ног врага, а затем вскочил на плечи исполина и замахнулся, чтобы поразить его в шею.

Огун выскочил сбоку и нанес тяжелый удар булавой по ноге великана.

Тьяцци спокойно отбросил в сторону Фандрала, но при этом отвлекся и удар Огуна пропустил. Ледяной великан со злостью оттолкнул Мрачного воина.

Фандрал в полете сумел ухватиться за выступ горы. Это решение оказалось не самым разумным: камень успел нагреться еще сильнее, пришлось разжать руку и упасть на плоский выступ. Падение оказалось неудачным: похоже, вышибло из сустава бедро, и Асгардец не удержался на ногах. Но случилось и что-то еще. Во время падения воин ощутил небывалую усталость и, будто из ниоткуда, его захлестнула боль.

Огун силился подняться на ноги, но его спину сковало, да так, что он не мог пошевелиться.

– Заклинание! – закричал Фандрал. – Оно больше не действует!

Огун и хотел бы от души проклясть Локи за то, что все случилось так не вовремя, но на этот раз бог коварства и обмана был ни при чем. Он ведь предупреждал, что рано или поздно чары рассеются, но когда именно – неизвестно. Если бы в пути воинов не задержали Буйный исполин, гномы и тролль, они выполнили бы поручение Одина еще до прошлого вечера, но из-за неожиданных проволочек заклинание перестало работать в самый неудачный момент.

И теперь, как ни печально, судьба Огуна, Фандрала и Вольштагга (если бы он все-таки забрался наверх хоть чуть-чуть) оказалась в руках ледяного великана.

Фандрал попытался встать, но понял, что вконец измотан и сильно ранен. Он опасался, что бедро пострадало по-настоящему серьезно.

Огуна сразила боль в пояснице, отдававшаяся по всему телу, и он не мог даже двинуться с места.

Тьяцци залился смехом.

– Вот так все и кончится, – сказал он. – Тор не оправился от ран, что нанес ему мой предшественник. Здесь нет ни Балдера, ни Сиф. Эйнхерии и валькирии тоже не идут вам на помощь. Раз Один отправил вас троих, должно быть, его совсем сразило отчаяние. Да уж, я большего от вас ожидал, Асгардцы.

От подножия горы раздался голос.

– Тебе всего лишь улыбнулась судьба, Тьяцци. – Вольштагг оторвал клок от рукава, нашел плоский обломок остывшей лавы, привязал его к ступне и наконец смог ходить.

– Это как? – спросил Тьяцци, завороженно разглядывая старого потрепанного воина.

– Локи хотел сам украсть яблоки, и потому зачаровал их так, чтобы, едва их заберут у Идунн, все, кто пользуется их силой, разом ощутили слабость и все свои болезни. На нас бог коварства наложил другое заклинание – и Троицу Воинов временно миновала эта беда.

– Но теперь это заклинание рассеялось, – добавил Фандрал.

Тьяцци запрокинул голову и расхохотался.

– Что за чудесная шутка! Я-то хотел выжидать, пока Асгардцы ослабнут, и только потом захватывать город. А благодаря Локи он уже у меня в руках. Я собирался живьем содрать с бога коварства кожу, но теперь придется сперва его поблагодарить.

Пока Тьяцци говорил, Вольштагг потихоньку карабкался вверх по вулкану. Это было нелегкое занятие – по большей части воину все равно приходилось опираться на правую, обутую ногу.

– Может, Фандрал Ловкий и Огун Мрачный тебе больше и не соперники, но ты еще не сражался с Вольштаггом Увесистым!

– На тебя, толстяк, много сил не уйдет. – Ледяной великан ткнул пальцем в сторону светловолосого воина: – Фандрал известен как лучший мастер меча во всех Девяти Мирах. Огун преследует своего врага и не останавливается, пока не сразит его. А что же ты, Вольштагг? Ты знаменит как лучший хвастун Асгарда, который выслеживает лишь время обеда и не останавливается, пока не кончатся яства. Да и заклинание Локи на тебя больше не действует. Тебя ли мне бояться?

Борясь с одышкой, Вольштагг медленно-медленно продвигался вверх по вулкану.

– Твоя ошибка в том, Тьяцци, что ты не знаешь, откуда взялись эти байки. Да, последние несколько столетий надо мной не упускают возможности пошутить, и мой желудок стал известнее моего меча. Но я намного старше своих товарищей. Я видел бесчисленные битвы, когда нынешние герои Асгарда еще не умели ходить.

Тут Вольштагг замолчал – продвигаться дальше стало еще труднее. Тьяцци же просто смотрел, увлеченный тем, как упорно, превозмогая себя, лезет наверх Лев Асгарда.

– Да, – продолжил Вольштагг, – сейчас я предпочитаю хвастаться нелепой байкой и вкушать разнообразные яства, но ведь война – это игра для молодых. Да и, не в пример моим друзьям, а также Тору, Балдеру, Хеймдаллу и Сиф, у меня есть семья. Лучше уж самому вернуться домой и рассказать детям сказку о героических подвигах, чем просить соратника передать им весть о гибели отца.

Подобравшись еще ближе, Вольштагг убедился, что окаменевшие щепы, которые он подобрал у замка, все еще при нем.

– Но ты просчитался, как и другие, Тьяцци. Ты поверил, что мой аппетит и объемы обсуждают только из-за того, что Лев Асгарда горазд лишь брюхо набивать. А дело не в этом. Просто у меня давно нет желания ввязываться в ненужное кровопролитие. Я свое уже отвоевал.

Вольштагг забрался на площадку при входе в пещеру, где Тьяцци с трудом умещался в полный рост, однако довольно большую, на взгляд Асгардца. Он посмотрел на великана, который, в свою очередь, недоверчиво разглядывал старого воина.

– Но ты угрожаешь всему Асгарду! И, что хуже, моей семье! Этого я не потерплю!

Вольштагг выхватил из-за пояса окаменевшую дубовую щепу, занес ее над головой и вонзил в ногу Тьяцци.

Обломок пронзил его стопу с той же легкостью, что и плоть Нильса.

Тьяцци вскричал еще громче, чем враг Вольштагга перед крепостью, а старый воин не упустил возможности вонзить в другую его ногу еще одну щепу. Как и в прошлый раз, обломки твердой древесины накрепко пригвоздили ледяного великана к месту. Тьяцци замахал руками, стараясь удержаться, но все равно неуклонно падал вперед.

Вольштагг попятился так, чтобы оказаться под головой великана, и когда лицо Тьяцци описало в воздухе нисходящую дугу, нанес мощный удар по его челюсти. От силы удара ледяного великана отбросило назад, и Тьяцци рухнул на спину перед входом в пещеру. Ноги его так и остались прибитыми к камню.

Хоть это и далось ему нелегко, Фандрал рассмеялся и проговорил:

– Отлично сработано, старый друг!

Но Вольштагг, вопреки обыкновению, не прислушался к похвале, даже не обратил на нее внимания. Вместо этого он, по-прежнему управляясь с одной толком обутой ногой, двинулся в глубь пещеры.

И почти сразу вернулся, неся в руках два золотых яблока и жуя третье. Огун оказался слишком далеко, и Вольштагг попросту бросил ему плод. Мрачный воин нетерпеливо поймал его и тут же впился зубами в мякоть. Фандрал был ближе, и Вольштагг вложил яблоко в его протянутую руку.

– Должен признаться, я поражен, мой друг. Не помню, чтобы когда-то меня так восхищала твоя мощь с тех пор, как ты своими руками одолел ледяных великанов сотни лет назад, на пути в логово Фенрира.

– И я, – проглотив кусок волшебного яблока, признался Огун. – Тебя ведь тоже, как и нас, покинули силы, и все же ты взобрался на гору.

Вольштагг усмехнулся.

– Нет, вы только посмотрите! Фандрал, Огун, кто-нибудь из вас видел, чем я занимаюсь в последнее время? Может, вы сильны, быстры и подтянуты в обычное время, но заклинание Локи легко вывело вас из строя, ведь никто из вас не привык готовиться к немощи. Я же, как воин, давно не так ловок, и уже тысячи лет как привык к своим слабостям. Я знаю, как воевать, когда силы подводят.

Четырежды откусив от яблока, Фандрал наконец смог без боли двигать ногой.

– Но это не объясняет, как ты умудрился свалить Тьяцци одним ударом.

– Оглядитесь по сторонам, – принялся объяснять Вольштагг. – Даже не так. Смотрите, какой жар. Уверяю, внутри пещеры еще горячее. Ничто так не ослабляет ледяных великанов, как тепло. Тьяцци пришел сюда, чтобы пересидеть опасность, а не в поисках укрепления для обороны. Он хотел просто дождаться, когда на Асгардцах скажется отсутствие яблок.

Фандрал кивнул.

– Тогда понятно, почему он просто кидал в нас булыжники. Ему стоило бы продумать более надежную стратегию.

– Ну, конечно, тепло плохо на нем сказалось, – сказал Огун, задумчиво потерев подбородок. – Это объясняет и то, как слабо он меня ударил. Ты очень умен, мой друг.

– Ну само собой! Лев Асгарда – совсем не дурак! А теперь поторопитесь восстановить силы – лава приближается, и лучше бы нам убраться отсюда, пока она нас не затопила. Давайте заберем остальные яблоки и поспешим на помощь Асгарду!

Глава двенадцатая

Через три дня в Вечном королевстве был пир, какого Асгард не видел уже тысячи лет.

Однако добраться до этого пира Троице Воинов оказалось не так-то просто. Из скакунов только Тяжеловоз мог увезти все золотые яблоки, но тут пришлось выбирать: волшебные плоды или Вольштагг. Льву Асгарда пришлось идти пешком, да еще и с босой ногой, что значительно замедлило продвижение всей троицы. Однако им удалось срезать путь через Асгардские горы, где продвигаться быстро не получилось бы, поэтому сказать, что они сильно потеряли в скорости из-за старого воина, все же нельзя.

И тем не менее Огуну и Фандралу пришлось настрадаться: на обратном пути старый друг снова начал хвастаться. Мало того что он приукрашивал истории, которые рассказывал год за годом, теперь, имея в запасе и без того несравненный подвиг, он все равно додумывал то, чего не было! Но жаловаться было бы странно: ведь без Вольштагга, пожалуй, и правда ничего бы не вышло.

Однако, добравшись наконец до врат Асгарда, Огун и Фандрал готовы были все-таки дать волю своему недовольству. Но царство встретило их безграничной радостью. Зрение Хеймдалла все это время только ухудшалось, но он их заметил. Навстречу героям вышли страж радужного моста и рассеянный Один, позади плелась перепуганная Хильде.

Фандрал сразу же протянул яблоко правителю Асгарда, Огун передал фрукт Хеймдаллу. Вольштагг же радостно прижал к внушительному животу родную дочь. Сложно было понять, кто рад больше: отец своей дочери или наоборот.

Когда они наконец разомкнули объятья, Хильде спросила:

– Куда подевался твой сапог?

– Да так, боевые потери. Обувь я потерял, жаль, конечно, зато одержал верх. Мой сапог пожертвовал собой ради победы над могучим великаном!

– Хильде, умоляю, – заныл Фандрал, – только не спрашивай его ни о чем!

– А я бы, пожалуй, – вмешался Один, – с радостью услышал от начала до конца славную повесть о том, как в Асгард вернулись золотые яблоки.

Хильде едва ли не запищала от радости.

– Всеотец, ты наконец говоришь своим голосом!

– Само собой, – слегка улыбнувшись, проговорил Один. – А как же еще мне говорить?

– Ох, это славная повесть, Всеотец, – заговорил Вольштагг.

Но Огун не позволил старому воину сразу начать рассказ.

– И довольно длинная, так что давайте сначала раздадим Асгардцам яблоки.

Издалека раздался голос:

– Я этим займусь.

К воротам, опираясь на трость, подошла Идунн. Она, как и другие, страдала без яблок и не могла передвигаться быстрее.

– Мне в помощь нужны те, кто уже отведал яблок, – сказала она и посмотрела на Троицу Воинов и Хеймдалла.

– Хеймдалл вернется на пост, – быстро ответил Один. – Страж Биврёста вернул свои силы и должен нести службу.

– Это мудрое решение, – сказал Фандрал. – Все Девять Миров полнятся слухами о слабости Асгарда. За вычетом Тьяцци мы встретили гномов, Буйных исполинов и троллей, которым не терпелось напасть на твои владения, пока те беззащитны.

Один посмотрел на Хеймдалла:

– Займи свое прежнее место.

Хеймдалл кивнул:

– С радостью, властитель Один.

Когда страж моста удалился, Идунн раздала яблоки Троице Воинов и Хильде и отправила их нести плоды жителям Асгарда.

Хильде просилась пойти к Тору и Сиф. Ей это позволили, но сначала девушке следовало отправиться к кузнецу, который вместе с детьми страдал от опасной болезни. Отдав им плоды, девушка убедила Ингвильд и Эрику, что ее отец сразил дракона, а Ингвильд согласилась, что Аларик не такой уж и хулиган.

Один настоял, чтобы Локи доставили яблоко в последнюю очередь.

Все это заняло большую часть дня, но в итоге каждый в Асгарде получил свою долю плодов, и через сутки от прежней немощи не осталось и следа.

От яблок Тор и Сиф быстро поправились, и Один объявил праздник, как только Придворная целительница сочла, что они смогут побывать на пиршестве (конечно же, не допуская излишеств).

Итак, спустя три дня после того, как воины Асгарда с триумфом вернулись из Суртурова зева с золотыми яблоками бессмертия, асы собрались в праздничном зале Одина. Тут отмечали только самые знаменательные события, и обычно застолье длилось весь день и всю ночь.

Большая часть жителей Асгарда явилась на пир отведать яств и испить напитков в честь славной победы. Для такого собрания выставили десятки столов, к каждому – лавки по обе стороны, и все же на каждой из них славные жители Вечного королевства едва умещались.

Только в центре зала остался пятачок – специально для танцоров, прибывших развлекать Асгардцев: мужчины и женщины из Ванахейма исполняли подсмотренный в Мидгарде танец живота, а аккомпанировал им музыкант на дарбуке.

В дальнем конце зала, на помосте, размещался стол, за которым по центру восседали Один, Фригга по правую руку и Тор – по левую. Бог грома все еще двигался несмело, но смеялся так же громко, как раньше, радостный от того, что наконец отдыхает среди семьи и друзей.

Слева от Тора сидели Сиф, все еще немного слабая, и Балдер. Место рядом с Балдером пустовало. Локи тоже получил приглашение на пир, и если бы пришел, то занял бы именно это место.

Справа от Фригги сидела Троица Воинов.

К главному столу зала то и дело подходили гости. Одни интересовались самочувствием Тора и Сиф. Иные собрались близ Балдера и принялись расспрашивать о том, чем он так долго занимался в Норнхейме, красноречиво поигрывая бровями, – мол, известно, что у них там с Карниллой все не так просто. Однако большинство пирующих столпились у другого края стола, в нетерпении ожидая услышать рассказ о приключении воинов.

Огун молча ел, позволив Фандралу рассказывать правдивую историю, а Вольштаггу, как всегда, расцвечивать ее выдумками на все лады.

– Конечно, – говорил Вольштагг, – когда заклинание Локи рассеялось, вся работа досталась мне. Огуна и Фандрала одолела немощь, и я ринулся в бой. Плоть Льва Асгарда куда как прочнее!

Фандрал перегнулся через стол и театральным шепотом произнес:

– По правде сказать, Вольштагг так привык быть слабаком, что и не заметил, как его покинула сила яблок.

– Если позволишь, я продолжу, – оборвал его старый воин. – Одним резвым прыжком я оказался на выступе перед пещерой, выхватил острые щепы, которые раздобыл в Йотунхейме, и сквозь стопы Тьяцци воткнул их в камень.

– Прыжком? Вот ты хвастун! – от души рассмеявшись, сказал Фандрал. – Ты карабкался вверх. Медленно. Насколько помню, пару дней кряду.

Вольштагг фыркнул:

– Ты преувеличиваешь. Я забирался всего несколько минут.

– Ну, – протянул Фандрал, – если уж кто-нибудь что-то и знает о преувеличениях, то это, без сомнения, ты. Однако же неужели ты признал, что таки лез на вулкан, а не прыгал?

Когда воины закончили повесть, Фригга наклонилась к Вольштаггу:

– Благодарю тебя и Гудрун за такую дочь. Она поразила нас еще в походе в Долину кристаллов, а Сиф не могла нарадоваться ее помощи во Флудбьёрги. Да и Один без нее так долго не продержался бы.

Вольштагг тут же позабыл о перепалках с Фандралом и о гордости, которую испытывал, сам заслушавшись своими выдумками. Все это затмила отцовская любовь.

– Спасибо, Фригга. Ваши слова наполнили гордостью сердце старого воина.

– Может, ты и стар, – проговорил Один, – но старятся только великие, ведь это они выживают в испытаниях.

– Вот с этим, – оживился Фандрал, – я полностью согласен! – Светловолосый воин похлопал Вольштагга по спине.

Тор повернулся к Сиф и спросил:

– А почему твой брат не с нами?

Сиф глубоко вздохнула.

– Кто только ни говорил Хеймдаллу – и Один, и я, и Балдер, – что все будут рады видеть его на пиру, но он отказывается покидать пост. Говорит, служба шла плохо, пока не было яблок.

– Хеймдалл – славный Асгардец, но иногда мне кажется, слишком уж он увлечен работой.

Сиф улыбнулась.

– Никаких «кажется». Он упертый до предела. – Она снова вздохнула. – Но я люблю его и восхищаюсь им, как и всегда. Раз уж так, я рада, что он хотя бы снова прозревает пространство. Он так переживал, лишившись зрения.

Теперь заговорил Балдер:

– Как и все мы. Для Асгарда это было страшное время. И я не могу нарадоваться, что к нам вернулась былая мощь.

– Верно, – Сиф закивала. – Даже к Лорелей.

– Я слышал, это сестра Аморы помогла Тьяцци принять облик Локи, – сказал Тор.

– Вот тварь! – воскликнула Сиф и громко стукнула по столу пивной кружкой. – Вот бы ей отказали в яблоках в наказание. Но Идунн и слышать об этом не хочет. А я бы еще пару недель посмотрела, как Лорелей страдает от своего уродства.

Тору было что сказать – однажды колдунья соблазнила его своими чарами, – но тут к столу Одина подошел Харокин, предводитель эйнхерий.

– Я и четыре моих всадника отправились к Суртурову зеву, – сказал он. – Мы нашли пещеру, что описывал Вольштагг, и кровь повсюду близ входа. Но самого Тьяцци и след простыл.

Тор удивленно посмотрел на подошедшего.

– Вы уверены, что Вольштагг правильно описал пещеру?

Харокин улыбнулся.

– Ну, Огун не стал его исправлять, и я решил, что все верно. – А затем, уже серьезно, добавил: – Никто из трех воинов не кровоточил, должно быть, это была кровь ледяного великана. Если бы Асгардец потерял столько крови, он бы не выжил.

– Хорошо, мы поняли, – сказал Один. – Садись за стол.

Харокин поклонился.

– С радостью, властитель Один.

– Что скажешь, сын? – спросил Всеотец.

Тор покачал головой.

– Тьяцци мог возвратиться в Йотунхейм. Он умен, не то что Хрунгнир, так что, может быть, его унизительное поражение и не приведет к изгнанию, как было с их старым правителем. Но армия его малочисленна и продолжает иссякать. Думаю, мы еще долго ничего о нем не услышим.

– Надеюсь, ты прав, сын.

– Что за дела?! – воскликнул на другом конце стола Вольштагг. – Почему Всеотец и бог грома так серьезны? Мы ведь празднуем великую победу! – Нетвердо поднявшись на ноги, старый воин поднял кружку эля и возгласил: – Требую слова!

Кое-кто притих, но общий гул в пиршественном зале не смолк.

Сиф склонилась к Тору:

– Самое время для молота.

– Прошу прощения? – удивленно спросил он.

– Эй, потише-ка, вы, лоботрясы!

Сиф закатила глаза.

– Стукни молотом. Не то Вольштагг еще несколько часов будет завывать.

Тор ухмыльнулся.

– Ну что ж, ладно.

Он достал из-за пояса Мьёльнир, поднял его над головой и призвал молнию.

В центр зала (танцоры как раз ушли перевести дух) с треском ударила молния, вспыхнул свет, и все в зале умолкли.

Один и Фригга недовольно глянули на Тора.

Тот смущенно проговорил:

– Это Сиф придумала.

Воительница недовольно фыркнула.

– Спасибо вам, Тор и Сиф, – проговорил Вольштагг. – Друзья, поднимите кружки!

Сотни Асгардцев вознесли емкости с напитками, и по залу прокатилась волна шороха.

– За многих стоит поднять тост, даже за Локи...

В зале раздались крики неодобрения, но старый воин призвал Асгардцев к порядку.

– Его есть за что не любить, но нельзя не признать его заслуг. Если бы не его заклинание, я бы не сразил ледяного великана, даже с помощью моих дорогих друзей Огуна и Фандрала.

Воины обменялись взглядами, полными страдания.

– А также поднимем кружки за Идунн. Мы принимаем ее работу как должное, а ведь без нее в нашем мире воцарился бы хаос.

По залу прокатился рокот одобрения.

– И конечно, за Хеймдалла и Балдера, которые, ослабленные и немощные, все это время не бросали Асгард. Они и не думали уклоняться от своего долга.

Толпа снова радостно зашумела, но Тор призвал ее к порядку.

– Не забудем Тора и Сиф. Ведь они бы отказались от своих обязанностей, только если на пути у них встало бы еще большее препятствие. Тор достойно бился с Хрунгниром, пробивая зачарованный доспех, лишь бы спасти Фриггу, а Сиф сражалась не с одним, а с двумя драконами ради города Флудбьёрги. Асгард не видал еще героев, какими показали себя эти двое!

Толпа снова радостно зашумела.

– За Одина и Фриггу, отца и мать Асгарда и всех Девяти Миров. Их пригляд, их мудрость правителей всех нас наполняют вдохновением.

Собравшиеся на пиру разразились еще большей радостью и уже подумали было, что Вольштагг договорил. Многие приложились к кружкам.

– И наконец, – продолжил Вольштагг, когда стук кружек стих, – я должен сказать о последних и самых важных Асгардцах, которых нужно упомянуть. – Он обернулся к Огуну и Фандралу. – Много столетий назад почти на таком же пиру, как сейчас, Тор собрал троих – тихого мальчонку, разудалого юнца и старого хвастуна, – и они, среди дурачеств и похвальбы, вступили в спор. Юнец и старик заключили пари – кто первым тронет лоб Фенрира, а третий стал их судьей. На рассвете Асгард покинули три недоумка, а спустя несколько дней домой вернулись закадычные друзья. Моя долгая жизнь полна разных историй, – Вольштагг расплылся в улыбке, – многие я рассказываю сам.

По залу прокатились смешки.

– Но нет у меня в запасе повести лучше, чем эта: я обрел лучших в мире соратников и лучших своих друзей – Огуна Мрачного и Фандрала Ловкого. Вот вам главная история моей жизни, друзья.

Снова взлетели вверх кружки. Фандрал и Огун поднялись со своих мест.

Заговорил Огун:

– То же могу сказать и я. Когда весь мой народ погиб, я думал, что останусь один на всю жизнь. Но потом я обрел вас. Я перед вами в неоплатном долгу.

– Позволь, и я скажу, – это был Фандрал. – Это, пожалуй, единственный раз, когда Вольштагг явил миру свою скромность!

В зале раздался громкий смех.

– И раз уж нам повезло наблюдать такую редкость, поднимем кружки, а затем вернемся к прежним занятиям. Пусть Вольштагг порадует нас какой-нибудь уморительной историей, сдобренной его фантазиями!

Толпа принялась одобрительно скандировать.

С места встал Один:

– За Фандрала! За Огуна! За Вольштагга!

– Выпьем! – прокатилось по залу, и пирующие опрокинули кружки.

– Ну что ж, – опустившись на место, проговорил Один, – кажется, кто-то обещал нам интересную байку.

Вольштагг погладил свою пышную бороду.

–- Ну что ж, однажды я своими руками одолел Тривальди Трижды могучего.

– Вообще-то это я его одолел! – насмешливо выкрикнул Фандрал.

– Может, тогда рассказать вам, как я сражался с великаном Джинни?

– Это был Тор, – коротко заметил Огун.

Пока Вольштагг задумался, Сиф сказала:

– Если вздумаешь заявить, что ты спас корбинитский корабль Скаттльбут, я тебя мечом проткну.

– А я – если примешься рассказывать, как спас Карниллу от Утгард-Локи, – проговорил Балдер.

Вольштагг кивнул Сиф и Балдеру, а затем сказал:

– Тогда давайте я поведаю вам, как мы с Огуном и Фандралом пробирались сквозь каменные джунгли города Нью-Йорка, что в Мидгарде, на стальном скакуне, зовущемся такси.

И Асгардцы продолжили пировать под легендарные повести старого Вольштагга...